– Супер, – коротко кивает Руслан. – Можешь не снимать.

Пока муж расплачивается, довольно любуюсь собой в зеркале. Достав из кармана резинку, забираю волосы в хвост.

И краем глаза замечаю, как суетливый менеджер запаковывает еще одну коробку.

– Что это? – спрашиваю мужа, когда мы выходим на улицу.

– Сюрприз, жена! Покажу в отеле, – смеется он, обнимая меня.

Заглядываю в довольное лицо Руслана. Он кажется счастливым и расслабленным. Та самая напряженность, возникшая между нами в Ринашенте, незаметно сошла на нет. А может, ее и не было? Только мне показалось.

Руслан

Этой ночью я плохо сплю. Все пытаюсь сообразить, кто мстит Свете и за что? Но так ничего в голову не приходит. Отчеты безопасников тоже не радуют. Нет никаких мотивов так по-крупному мстить человеку. Задействовать ресурсы. Платить бабки.

«А если все дело в наследстве? – думаю я. – Это для меня Розановский дом не представляет особого интереса. Ну, сколько он там может стоить? Миллионов восемь, не больше!»

– Света, – бужу жену, едва дождавшись девяти утра. – Может, из-за наследства родственники строят козни?

– Не-е-ет, бабушка давно объявила отцу и Тане, что дом достанется только мне. Никто не спорил, – сонно вздыхает она. Прижимается ко мне всем телом. Закидывает на бедро ногу.

Круглое ожерелье от Булгари, которое жена назвала катушкой, впечатывается мне в бок. Инстинктивно трогаю свое, такое же.

Света права, крутейший дизайн подвески напоминает советскую деревянную катушку. Два диска из белого золота соединены между собой такой же спиралькой, по которой вплотную уложены бриллианты.

Нитки, блин!

Зато получилось все романтично.

По дороге в отель я велю прислуге разжечь камин в номере, принести шампанское и закуски.

А когда наши бокалы пустеют, встаю перед женой на колени. Тяну ее за руку, притягивая к себе.

И как только она изумленно становится рядом, открываю коробку с украшениями.

– Что это? – охает Света.

– Маленький ритуал, малыш, – улыбаюсь я, надевая на жену ожерелье и, откашлявшись, заявляю.

– Ты – моя жена, Света. Клянусь заботиться о тебе, почитать и уважать.

– Ты – мой муж, Руслан, – тонкие пальчики тянутся ко второй подвеске. – Клянусь любить тебя и уважать.

– Пусть так и будет, – смеясь, сгребаю девчонку в охапку. Вместе с ней плюхаюсь на импровизированное ложе около пылающего камина.

Обхватив мои бедра ступнями, жена скачет на мне. Уругие полушария колышатся в такт движению. Да еще подвеска раскачивается словно маятник. Завороженно гляжу на мерцающие в огненных сполохах бриллианты. Пожираю глазами девчонку, отдавшуюся страсти.

И сам недоумеваю, как мог принять ее за проститутку. В Свете нет расчетливости или манерности. Она пряма, безыскусна, абсолютно искренна и неопытна.

Вот только кто мог ее так подставить и, самое главное, зачем?

– Из-за дома было бы логично, – вздыхаю я.

– Нет, – сонно отмахивается жена и добавляет капризно. – Дай поспать, Годаров. Еще рань несусветная…

– Девять уже, – щекочу я тонкие ребра. – Вставай. В одиннадцать завтрак с твоей родней.

– А ты им паспорта так и не сделал, – печально вздыхает Света. – Они обидятся.

– Да и пусть, – морщусь я. – Вообще-то Российское консульство есть в Милане. Нужно только сесть в автобус и туда доехать. Не понимаю я этой тотальной лени и перекладывания на других своих проблем. Детский сад, блин!

– Наверное, ты прав! – бормочет Света. – Бабушка всегда говорила, что маме и Тане все должны. Два сапога пара!

– Вот поэтому я и спросил о доме, – крякаю досадливо и, усевшись на кровати, затаскиваю жену к себе на живот.

– Давай договоримся так, милая, – прошу, зарываясь пальцами в светлые волосы. – Какую бы дичь я ни нес, ты полностью согласишься со мной. Ладно?

– Зачем? – приподнявшись на локтях, удивляется Света.

– Хочу спровоцировать твоих родственниц. Ну и немного поссориться…

– Зачем? – повторяет жена, пытаясь слезть с меня. Удерживаю обеими руками. И перевернув ее на спину, прижимаю к постели.

– Я так понимаю, эти две вороны планируют поселиться в твоем доме. Ты хочешь? Я точно нет.

– Наверное, ты прав. Я не вижу дальше собственного носа, – тоскливо соглашается Света. – Пока была жива бабушка, маму и Таню все устраивало, и они не собирались возвращаться. С папой они точно жить не будут. А свою квартиру Таня продала, когда уезжала.

– Очень умный поступок, – бросаю ехидно.

– Дедушка сильно расстроился, – печально лепечет жена.

– Тогда рассказываем всем о наших планах снести дом и сделать бассейн. Я даже сейчас подберу подходящий дизайн-проект в интернете.

– А на самом деле? – в глазах жены плещутся тревога и негодование.

– Все останется как есть, – заверяю устало. Целую в висок и добавляю решительно. – Только передвинем забор. Твой дом должен охраняться так же, как и любая наша недвижимость. Согласна?

– Конечно, – кивает Света и, потянувшись за телефоном, в ужасе вскрикивает. – Уже половина одиннадцатого. Опоздаем!

В небольшую кафешку неподалеку от Дуомо мы приходим на десять минут позже и еще столько же ждем наш престарелый детский сад.

Чувствую, как закипаю от раздражения. С тоски пялюсь в меню и неожиданно для себя заказываю нам со Светой пасту с мидиями и креветками. А, когда ее приносят, недовольно смотрю на приехавших родственниц.

– Что там с паспортами, Руслан? – усевшись за стол, деловито бросает теща.

Ни здрасьте тебе, ни приятного аппетита… Человек зациклен только на своих проблемах и совершенно равнодушен к другим.

Мне-то плевать, а вот жена огорчается. По лицу вижу.

– Ничего не получилось, – сообщаю печально. – Даже не знаю, к кому обратиться. Там люди все поменялись…

Подбираю слова, зная Светкино отношение к вранью.

– И что же теперь делать? – возмущенно пыхтит Таня Розанова, будто я ей по гроб жизни обязан.

– Наверное, идти официальным путем, – вздыхаю я, накручивая пасту на вилку. – Проехать пару кварталов на автобусе. Зайти в консульство, оформить документы.

– Придется платить штраф, – раздраженно заявляет Ольга. – А у нас таких денег нет.

– Соберете, потом оформите, – пожимаю я плечами и добавляю как бы между прочим. – Вы же все равно возвращаться пока не собираетесь. Да и кто в здравом уме поменяет Милан на Мироновку?

Жую, наблюдая за оторопелыми лицами женщин. Силюсь не рассмеяться. Но почти безуспешно.