Ну и что, что они переспали с этим парнем? Случайно. Вернулись после лыжной прогулки, он уложил ее, уставшую, в постель и, когда она спала, воспользовался ее состоянием. Думая об этом, он испытывал такую душевную боль, и ему так хотелось с кем-то поговорить, что окажись рядом с ним Костров, человек, которому он стопроцентно доверял, точно бы поделился. Пересказал бы Танину историю во всех подробностях и спросил у него совета. Он действительно не знал, как ему быть, что делать и как вообще теперь жить!

После того как его выпустили из ада, из СИЗО (где его, на удивление, никто не бил и не оскорблял, все были заняты собой, и киношного мордобоя явно не предвиделось, и унижали единственно грязь и вонь), он первым делом отправился к Тане, и дверь ему открыл как раз тот самый Женя. Вероятно, узнав в нем того самого пианиста, вокруг которого разгорелся весь этот информационный пожар и была поднята общественность Москвы, этот парень вежливо с ним поздоровался, сказал, что Таня спит и что лучше им поговорить на кухне. Вот там-то Игорь и узнал о шоу. Больше того, Женя показал ему видео на своем телефоне, две части программы Сторожева. Игорь попросил его найти водки — уж слишком откровенное, неожиданное, скандальное поучилось шоу. Сокровенная тайна скромного пианиста, интимные подробности его личной жизни, роман с юной ученицей Таней Тумановой плюс и ее удивительная история о том, как она случайно оказалась свидетельницей убийства совершенно незнакомой девушки по имени Оля — ну все, абсолютно все было выставлено на всеобщее обозрение, стало достоянием миллионов зрителей.

Женя сбегал в магазин, купил водки и колбасы. Игорь пил вместе с Женей, не зная, что он Танин любовник. Хотя, узнай он это от него же, там же и тогда же, вряд ли отказался бы от водки — надо было все это пережить, переболеть.

После первых трех рюмок Женя показал ему еще одно видео с ютуба. Очень короткий репортаж о майоре Караваеве, в багажнике машины которого при задержании был обнаружен труп его жены, Ольги Караваевой. Караваев признался в убийстве своей жены, сказал, что сильно ее ревновал и не мог допустить, чтобы она от него ушла. И, к счастью, в репортаже не было ни слова о существовании в этом деле свидетельницы по фамилии Туманова.

— Значит, обошлось? И ее никто не ищет? — спрашивал заплетающимся языком Игорь.

— Нет, не ищет.

Когда Таня проснулась и увидела Игоря, она разрыдалась.

— Ну что ж, чем мог — помог. Оставляю вас! — С этими словами Женя нежно и как-то даже бережно поцеловал ее в лоб, распрощался с ними двоими и уехал. Таня же, выпив горячего чаю, с убийственной прямотой рассказала Игорю обо всем, что с ней произошло.

Она говорила ему, пьяному, страшные для него вещи и с таким спокойствием, как может делать только человек, заранее знающий, что ему все будет прощено. Она имела власть над ним, и они оба это знали.

Ее откровенность, размышлял Игорь, либо была вызвала ее желанием быть перед ним честной и дать ему возможность самому решить, нужна ли ему такая жена или нет, либо она действовала по расчету: в случае, если Игорь от нее откажется, она останется с Женей. И вот этот второй пункт сидел острым ножом в сердце, и когда Игорь об этом думал, он проворачивался, причиняя невыносимую боль. Но как, как он мог отдать ее этому парню? Как он мог допустить, чтобы она, с ее драгоценными руками и нежным телом, была подарена первому, можно сказать, встречному? Да он все сделает, только бы этого не случилось! Примет ее, даже если узнает, что у нее за эти сутки, что они не виделись, было несколько таких лыжников!

Вот почему он позвонил в тот вечер Кларе и попросил ее приехать за ними обоими — ему было важно как можно скорее заполучить Таню себе. Привезти к себе домой и уложить в свою постель. С тем, чтобы сделать ее своей женой. На всю оставшуюся жизнь.

— …да, по пунктам.

— Клара, я люблю ее и собираюсь сделать ее свой женой. Вот так. Мне и сказать-то тебе больше нечего.

— Хорошо… — Она задышала так, что пышная грудь ее начала подниматься и опускаться, как какое-то инородное тело, как муляж, до того это выглядело неестественно и даже смешно! — Но как она попала на телевидение, ты это можешь хотя бы рассказать!

И тут Игорю в голову пришла совершенно блестящая мысль сделать сторожевское шоу результатом неимоверных усилий Кострова!

— А ты не догадываешься, чьих это рук дело?

— Фима?! Неужели? Это что же это получается? Он сам выкрал у нас Таню, подстроил так, чтобы мы искали ее, засветились в Москве и чтобы тебя потом арестовали? Не слишком ли сложный план?

— Думаю, он просто хотел привлечь внимание ко мне, но сделать это без официального задержания было невозможно, — придумывал он на ходу.

— Просто гениально! — вдруг воскликнула Клара, принимая все за чистую монету, чем даже удивила Игоря. — Но почему же он тогда не предупредил? Я же чуть с ума не сошла, когда тебя схватили!

— Не знаю… Это ты сама у него спросишь, — произнес Игорь, в душе надеясь на то, что ему удастся поговорить с Костровым до того, как тот встретится с Кларой.

— Ты не представляешь себе, что сейчас творится в училище! Мне же звонят, рассказывают! Сторожев своим шоу всех поднял на уши! Каких только сплетен мне не пришлось услышать! Развей хотя бы один слух — Таня не беременна?

— Да не же, господи! — воскликнул он и в какой-то момент почувствовал, что ему становится трудно дышать. Ревность накрыла его с головой.

В поезде, возвращаясь в Москву из Питера, я делал записи в своем блокноте, планировал работу. Первое: мне надо было непременно встретиться с Ракитиным, извиниться перед ним и все объяснить, ну и, конечно, добиться того, чтобы Игоря выпустили из СИЗО под подписку о невыезде, то есть изменить меру его пресечения. И эта встреча, по моему мнению, должна была стать самым трудным делом из всех намеченных мной пунктов. Второе: проследить за соседкой Тани, Маргаритой Васильевой (телефон которой мне любезно сообщила хозяйка квартиры Раиса Дмитриевна). Третье: встретиться и поговорить с Германом Шитовым об убийстве Ольги Караваевой. Четвертое: разыскать Таню Туманову. Пятое: встретиться с Кларой и вернуть ей аванс.

Уже в такси я вдруг понял, что в убийстве Вадима Соболева я подозреваю целую кучу народу. И под первым номером у меня шел, как это ни странно, Игорь. Чудаковатый, странный, нелепый, наивный, восторженный, впечатлительный, влюбленный, немного безумный, он запросто мог отравить человека, которого считал любовником своей любимой Тани, причем независимо от того, на самом ли деле между Таней и Вадимом были отношения или нет. Убийцами могли быть женщины Вадима, причем это убийство могло быть совершено, так сказать, группой лиц по предварительному сговору. Уж слишком много их было у любвеобильного и циничного автомеханика. У Людмилы, «невесты», так же, как и у фермера Никитина, также могло появиться желание убить Соболева по личным причинам, к тому же у них отсутствовало алиби — товарищи со станции Полевая, с их же слов, занимались своим хозяйством, но доверять тем, кто бы мог это подтвердить, я не мог. Если бы в квартире Соболева были обнаружены еще чьи-то следы, помимо самого Вадима или Игоря Светлова, той же Людмилы или Никитина, вот тогда можно было бы как-то действовать в их отношении. А так не было ни одной конкретной улики — убийца вытер следы (причем помимо своих следы еще многих побывавших в квартире Соболева людей) практически со всех мест, где можно было бы обнаружить отпечатки пальцев: с ручек дверей, предметов на кухне и ванной комнате, с посуды, с кранов. И этот человек, все-таки скорее всего женщина, которая наверняка пила с ним вино, тщательно все протерла. Однако мыть не стала. Должно быть, побоялась касаться крана с водой. Какая холодная у нее, однако, кровь, раз она, наблюдая, как корчится в предсмертных судорогах жертва, спокойно уничтожала следы.