Отвоевав в двадцатых годах в Туркестане, Рябов был опытным бойцом. Перекатившись на бок, он выдернул запальный шнур и швырнул гранату. Несмотря на пренебрежительное прозвище, «колотушка» была довольно сильной гранатой и выкашивала осколками всё вокруг в радиусе пятнадцати шагов.

Не повезло полицаю, который оказался близко. Полдесятка мелких осколков пробили голову, он вскочил, зажимая раны ладонью, и сделал несколько шагов.

– Убили… убили меня, – застонал полицай.

Пулемётчик выпустил остаток диска и, приподнявшись, вставлял в пазы запасной. Паша Шестаков с его кошачьим зрением выстрелил. Пуля вырвала клок кожи из шеи, пулемётчик упал, не выпуская из рук «дегтярёва».

Матвей Рябов бросил вторую гранату и побежал с винтовкой наперевес. Его догонял семнадцатилетний разведчик Паша Шестаков. Поднялся с земли и Аркадий Снитко. Пулемётчик стрелял длинными очередями, ощущая, как по шее стекает струйка крови. Пули летели вразброс, Матвей успел пригнуться, а бывший начальник разведки отряда Бажана вскрикнул, схватившись за ногу.

Раскалившийся от быстрой стрельбы «дегтярёв» заклинило. Пулемётчик из последних сил вытаскивал из кобуры «наган», но подбежавший односельчанин Рябов занёс над ним кованый приклад «трёхлинейки».

– Рябуха, – узнал его при свете очередной ракеты полицай. – Не надо… мы же…

Он хотел напомнить, что они выросли на одной улице, ходили вместе в школу, а позже на танцы. Даже за одной девкой ухаживали. Но сейчас это не имело значения. Приклад обрушился на чёрную пилотку и погасил свет очередной ракеты.

Полицай, оставшийся в траншее, понял, что бойцы отряда НКВД громят участок и ему лучше побыстрее убежать. Что он сделает со своей винтовкой против этих волков с автоматами и пулемётами?

Он сумел скрыться в темноте. Матвей Рябов подобрал пулемёт, оставшийся в подсумке диск, «наган» и винтовку второго полицая. Вместе с Пашей Шестаковым осмотрели Аркадия Снитко.

Бойкий пронырливый шофёр-красноармеец из Житомира на войне всегда умел найти тёплое место. Возил начальника тыла дивизии, сумел выбраться в одиночку из окружения, неплохо прижился у молодой вдовы. Когда Снитко прижали, требуя вступить в полицию, он подался к «батьке Бажану» и быстро завоевал его доверие.

После разгрома отряда «Сталинцы» долгое время прикидывался больным. Всячески избегал участия в боевых операциях, которые организовывал новый командир лейтенант Зиняков. Снова числился в тыловиках под крылом «батьки Бажана», но старого дурака понесло в бой, решил искупить прошлое бездействие. С Ильёй Бажаном вынужден был пойти и Аркадий. Как душа чуяла, что беда случится!

Тяжёлую, нехорошую рану получил бывший тыловик. Пуля угодила в верхнюю часть ноги, и хотя кость не пострадала, бедро было прошито почти насквозь. Долго заживают такие глубокие раны. Даже после удачной хирургической операции часто случается заражение. Но в отряде у Журавлёва два хирурга. Если поспешить, то они спасут его.

– В санчасть… Матвей, в санчасть меня! Помру!

Рябов умело перевязал рану, но кровь продолжала сочиться, расплываясь большим тёмным пятном.

– Потерпи, там бой идёт, – поднялся Матвей Рябов. – С тобой Паша Шестаков побудет. Я пулемёт вам оставлю, а сам сбегаю доложу комиссару. Может, им помощь требуется.

– Помру ведь! Беги за повозкой.

Снитко цеплялся, не отпуская Рябова, как свою последнюю надежду.

– Пусти, – вырвался Матвей. – Там наверняка и другие раненые есть. Всех вместе и вывезем.

– Матвей… друг! – кричал вслед Аркадий, но Рябов уже торопился к месту боя.

Борис Паскаев, которого в деревне поначалу не принимали всерьёз, оказался опасным и умелым врагом. Не будучи военным, он сумел организовать в полицейском участке крепкий опорный пункт.

В ту ночь там находились около десятка полицаев, повязанных круговой порукой, – все они принимали участие в расстрелах и знали, что пощады им не будет. Кроме того, в участке дежурили четверо местных жителей из «отряда самообороны».

Обычно эти отряды лишь числились на бумаге, люди всячески уклонялись от сотрудничества с новой властью, тем более с полицаями. Но Борис Паскаев, в прошлом комсомольский работник, умел подчинить себе людей. Замполит Зелинский оказался прав, не доверяя «оборонцам».

Паскаев нашёл к каждому подход. Кого-то держал на нитке, угрожая отправить на работу в Германию сына или дочь. Кто-то попал на крючок, ругая новую власть, а за нелояльность полагался концлагерь. У некоторых близкие родственники воевали в партизанских отрядах, а это был крючок куда надёжнее – один шаг до подвала гестапо.

Хотя нападение на полицейский участок комиссар Зелинский организовал довольно грамотно, внезапный удар десантников полицаи отбили. Наблюдатель заметил чужих и поднял тревогу. Пулемётчик открыл с чердака огонь и тяжело ранил пограничника-сапёра, готового бросить мину. Второй сапёр пробил брешь в колючей проволоке, но тоже угодил под очередь «дегтярёва».

Снайпер Василь Грицевич снял пулемётчика, но из приоткрытых окон уже вели стрельбу полицаи, летели гранаты. Погиб ещё один боец, и атака замедлилась.

Паскаев раздал винтовки «оборонцам» и предупредил их:

– Мы теперь в одной лодке. Если погибнем, то все. Кто струсит, лично пристрелю. Но бандитов, судя по всему, немного. Отобьёмся! Подмога на шум подоспеет.

У Паскаева имелся автомат и несколько магазинов. Заменили раненого пулемётчика и открыли беглый огонь, одновременно запуская осветительные ракеты. На складе участка был достаточный запас патронов и гранат. Одного из надёжных полицаев Пескарь вооружил пулемётом «ДТ», снятым с подбитого танка.

Группа Зелинского несла потери, и капитан с горечью подумал, что опять не выполнит задание. В отчаянии он рассовал по карманам несколько «лимонок», подхватил «ППШ» и попросил сержанта Грицевича:

– Прикрой меня, Василь.

– Не дело вам, Илья Борисович, в самую гущу лезть, – ответил тот. – Группа без командира останется. Найдём добровольцев.

– Я пойду, – упрямо мотал головой замполит.

В эту минуту к нему неожиданно присоединился бывший командир отряда «Сталинцы» Бажан.

– Старая гвардия всегда впереди, – несколько напыщенно проговорил он. – У меня тоже «ППШ», «маузер», гранаты есть. Прикройте, а мы ударим.

Снайпер Грицевич с минуту раздумывал, затем приказал двум бойцам:

– Берите ещё гранаты и выдвигайтесь вместе с товарищем комиссаром и Ильёй Бажаном через дыру в колючей проволоке. А мы ударим по окнам. Ларионов Сергей, нам с тобой пулемёты гасить.

– Так точно, товарищ старший сержант, – козырнул пограничник. – Прикончим гадов.

Василь Грицевич глянул на часы. Время подходило к трём часам ночи – самая темень. Но в небе вспыхивали осветительные ракеты, летели светящиеся пулемётные трассы.