берегах Изера и, под конец, под Ипром, союзные армии разрушили его план, заключавшийся в том, чтобы разбить западные армии, прежде чем наброситься на Россию. Они спасли от нашествия и оккупации особенно богатые области Северной Франции, а также порты Северного моря и Ла-Манша, т. е. французские и английские коммуникации. Они защитили Англию от вторжения противника и сохранили Бельгии клочок территории, который обеспечивал ей место на карте Европы.

Три союзные армии приняли участие в сражении, продолжавшемся более месяца. Благодаря своему единению они достигли победы. Разве кровь, пролитая вместе при таких условиях, не должна была скрепить дружбу между тремя нациями? А это было важным приобретением для коалиции.

В отместку за свою неудачу немцы усилили бомбардировку Ипра. 22 ноября они избрали целью для своих зажигательных снарядов собор Св. Петра и крытый рынок. Вскоре эти два великолепных исторических здания превратились в жалкую груду развалин.

Бои вокруг Ипра лишний раз показали, какую силу приобрела оборона благодаря развитию огневых средств, а в особенности благодаря применению пулеметов. Сила наступления пропорционально не увеличилась. Это привело к продолжительному периоду неподвижного стояния армий друг против друга. В этом явлении увидели новый тип войны – позиционную войну, противополагавшуюся так называемой маневренной войне. На самом деле это было лишь признанием бессилия, кризисом боевой деятельности, неспособностью сокрушить посредством наступления, обеспеченного соответствующим вооружением, те средства сопротивления, которыми располагала оборона. Наступающий должен был найти средство, чтобы разбить препятствия и броню, которые земля позволяет бойцу повсюду воздвигать перед ним, и с ближайшей дистанции атаковать эту неуловимую машину – пулемет, который своим огнем, часто ведущимся вслепую, сметает все на поле сражения. В итоге техника получила первостепенное значение для борьбы.

Под Ипром наши попытки перейти в наступление потерпели неудачу главным образом из-за недостатка тяжелой артиллерии. Немцы имеют более сильную тяжелую артиллерию, чем наша; но они также терпят неудачу из-за недостаточного количества орудий, а также из-за несоответствующего их использования. Чтобы вернуть наступлению всю его силу, нам придется удесятерить число наших тяжелых орудий, количество боевых припасов всех калибров, а также выработать систему стрельбы нашей артиллерии. Нам также придется посредством бронированных машин отыскивать и уничтожать пулеметы противника.

Наступление, оснащенное всеми этими средствами, не будет, как и во время Наполеона, знать позиционной войны. Оно вновь приобретет свою подвижность, которую оно утратило из-за худосочия, из-за своего бессилия перед препятствиями. Еще раз темп развития войны зависит от имеющихся налицо машин и материальной части. Человек, каким бы доблестным он ни был, не может один его изменить. Без этой техники он совершенно бессилен. А так как количество этой техники все время увеличивается, то одна из перзых задач бойца в армии заключается в том, чтобы одухотворять, обслуживать эту технику.

Таковы были уроки войны уже к концу 1914 г.

Чего только нельзя ожидать в войнах будущего от успехов авиации и развития химической войны? Поэтому при нашей подготовке к будущей войне мы должны прежде всего подумать о мощных и разнообразных технических средствах, которые придется применять на поле сражения, о том, чтобы частично заготовить их, а также установить в мирное время такую организацию войск, которая обеспечила бы обслуживание материальной части во время войны.

Во всяком случае еще в конце 1914 г. было ясно, что мы не сможем довести борьбу до желаемого конца – победы, не увеличив в значительной мере количества нашей артиллерии и пулеметов, а также наших запасов боевых припасов. Успех действующей армии зависел только от промышленного производства в тылу. Первейшей задачей командования было безоговорочно открыть правительству глаза на это совершенно необходимое условие.

Все эти соображения я изложил главнокомандующему в приведенном ниже письме от 19 ноября, добавив к ним свой взгляд на направление, в котором надо было вести войну в будущем.

«Г-н генерал,

обстановка остается без изменений, противник больше не ведет серьезных атак. Мы восстанавливаем свои силы.

Рассматривая эту обстановку, как и обстановку на русской границе, я прихожу к следующему выводу.

Основной германский план заключался в том, чтобы уничтожить западного противника, охватив его левый фланг от Ипра до моря, прежде чем обратиться на восточного противника – русскую армию. Первая часть этого плана провалилась. Немцам не удалось ни обойти наш левый фланг, ни уничтожить нас. Более того, мы в материальном и моральном отношении вполне в состоянии сами их атаковать.

В итоге после трех месяцев войны они пришли к состоянию плачевного бессилия на западе. На востоке им приходится вести войну очень ослабленной армией. Какой бы образ действий они ни избрали на Восточном фронте, – а их может быть несколько, – они не могут не снять часть войск с Западного фронта. Для этого им придется сократить свой фронт. Первый, ближайший фронт, на котором они окажут нам серьезное сопротивление, пройдет, несомненно, от Страсбурга через Мец, по Маасу у Мезьер, через Намюр на Брюссель и Антверпен.

1. Характер войны. Прежде чем подойти к этому фронту, нам, несомненно, придется атаковать другие оборонительные линии. Во всяком случае на нашу долю все большая будет выпадать война против укрепленных позиций. Мне кажется, что мы должны все больше считаться с необходимостью организации такой войны. Чего же она требует? Многочисленной осадной артиллерии, обильно снабженной боевыми припасами, соответствующей характеру крепости, намеченной для осады. Очевидно, что для атаки земляных укреплений нужна другая материальная часть, чем для атаки укреплений бетонных.

Очевидно также, что для позиционной войны, стоящей теперь в порядке дня, надо иметь возможность бросать снаряды навесным огнем, то есть позаботиться о мортирах или других аналогичных орудиях с большим запасом боевых припасов и т. д.

Кроме такой артиллерии, нам необходимо подумать об организации многочисленных инженерных войск, оснащенных для саперных работ, для минной войны. В этой области я менее осведомлен. Но меня занимает одна мысль. Не имеется ли у нас, после отрывки артезианских колодцев, после подземных работ на Северо-Южном канале, парижском метро (тюбинги Берлье), механических средств, более быстродействующих, чем прежние, для проходки минных галерей и их крепления? Это позволило бы нам закладывать мощные подрывные заряды под некоторые очаги сопротивления противника.

2. Что же касается направлений нашего наступления, то я скажу следующее.

Вплоть до Ватерлоо судьбы Европы всегда решались в Бельгии. Мне кажется, что трудно отказаться от этого района.

Там нам всегда обеспечена помощь англичан и бельгийцев при условии, что мы сумеем увлечь их за собой. В других местах и без этого условия эта помощь может оказаться бесплодной. До Мааса перед нами нет серьезного естественного препятствия. Так как германские оборонительные сооружения в этом районе более недавнего происхождения, то они могут оказаться менее прочными, чем в других районах.

Из всех этих соображений я делаю вывод, что необходимо