быстро ощупываете себя и убеждаетесь, что с вами все в порядке: никаких сломанных костей или вывихнутых конечностей, только пара царапин и бешено колотящееся сердце. Вы испускаете громкий вздох облегчения.

Озираясь в полутьме, вы понимаете, что оказались в какой-то заброшенной шахте. И правый, и левый штреки завалены грудами щебня, а единственный путь наружу — тот, которым вы сюда попали. Вы вскакиваете на ноги и собираетесь с силами, готовясь к подъему.

Снова проклинаете судьбу и гадаете, как будете объяснять свой вид, когда прибудете на встречу.

Встав на цыпочки и вытянув руки, вы дотягиваетесь до нижнего слоя почвы, но от этой отметки до внешнего мира еще добрых два метра. Изворачиваясь и подпрыгивая в попытках выбраться, вы лишь сбрасываете на себя все больше земли, размахивая руками.

Осознав, что усилия бесполезны, вы начинаете паниковать. Вы в ловушке.

Ваш телефон не ловит сигнал, и вы знаете, что находитесь в стороне от мест, где ваши крики могут услышать люди. Да какой бы человек в нормальных обстоятельствах сюда пошел?! Внезапно перед вашим внутренним взором всплывает предупреждающий знак, и волна тошноты поднимается из желудка к горлу.

Что вы чувствуете?

Гнев? Клаустрофобию? Ужас? Может быть, все три чувства одновременно?

Через несколько часов вы уже охрипли от криков. Сгущаются сумерки, и вы стараетесь по возможности удобно устроиться на ночлег.

Вы, кажется, проклинали летний зной? Теперь же истово благодарите судьбу, что сейчас не зима. Теперь вы благодарите ее за то, что просто остались живы. Но вам все равно страшно, по-настоящему страшно. Может быть, вы даже начинаете молиться.

Заснуть удается не сразу, если удается вообще. Сожаления льются потоком, когда вы впервые в своей жизни сталкиваетесь лицом к лицу с собственной смертностью. «Почему я не проводил больше времени с близкими и не говорил им, как сильно я их люблю? Почему я так спешил на встречу, на которую мне, по большому счету, наплевать? Если бы я работал на себя, как всегда хотел, этого бы не случилось.

Почему я вечно откладывал ту поездку в Европу, о которой так мечтала моя семья? И почему, почему я вкалываю по восемьдесят часов в неделю, занимаясь работой, которую презираю и которая никогда не даст мне возможности чувствовать себя богатым и счастливым, сколько бы сделок я ни закрыл?!»

Все должно было быть не так. Сценарий был в корне неправильным: вам следовало уделять больше времени общению с семьей, например. Мы ведь вечно откладываем такие вещи на завтра, не правда ли?

К концу второго дня вы то проваливаетесь в забытье, то снова приходите в себя. Вся ваша жизнь проходит перед глазами, как раскрашенная яркими фломастерами картинка.

Вам уже трудно понять, спите вы или бодрствуете. Что это — галлюцинации из-за одиночества и обезвоживания? Или вот так и приходит смерть? Голоса и картинки из вашего прошлого сливаются друг с другом, слышатся бессмысленные крики и смех… И вдруг отчаянная надежда начинает пульсировать в ваших венах, когда вы осознаёте, что эти голоса раздаются не в вашей голове, а над вами.

Вы собираете все оставшиеся силы, чтобы позвать на помощь, и слышите, что голоса приближаются. Внезапно двое мальчишек заглядывают в яму, а вы ошарашенно глядите на них снизу вверх.

— Какого черта вы здесь делаете, мистер?

Часом позже вы благополучно оказываетесь на поверхности, где вас встречают съемочные группы новостных каналов, только что не дерущиеся за ваше внимание, быстро увеличивающаяся толпа любопытных и медики. Вас осматривают и тут же ставят капельницу с физраствором, чтобы компенсировать потерю жидкости. Но вам просто хочется поехать домой, к семье. Вы отказываетесь от предложения переночевать в больнице.

Даже сияние прожекторов вас не радует. Как ни забавно, вам, которому всегда хотелось славы, теперь она кажется обыденной и неважной.

Когда медики наконец отпускают вас домой, происходит эмоциональное воссоединение с семьей; вас ласково обнимают, несмотря на то что вы по-прежнему в той же порванной, перепачканной одежде, в которой уехали из дома двое суток назад.

Вы голодны, как волк, но вначале хотите принять душ. Открываете кран и, прежде чем забраться в ванну, чувствуете, как холодная вода постепенно становится теплой, а потом и горячей под вашей протянутой рукой.

Теплые струи ударяют вам в лицо и кажутся высшим блаженством. Поворачиваясь, вы чувствуете, как вода каскадом низвергается по вашей спине, глубоко вдыхаете, упиваясь ароматом мыла в руках. Неужели у вас всегда было это мыло? Но ведь прежде вы никогда не замечали этого чудесного аромата!

Вы наблюдаете, как грязь смывается с вашего тела, и ощущаете, как ваши мышцы начинают расслабляться, пока вода массирует ваши плечи и спину. Никогда вам еще не было так приятно принимать душ, однако за прожитые годы вы наверняка делали это тысячи раз. В чем же разница? Что позволяет вам наконец по-настоящему прочувствовать то, что всегда было под рукой?

Пока вы неторопливо вытираетесь, ваши ноздри улавливают запахи готовящегося ужина. Вы надеваете свой любимый халат и идете к ожидающим вас близким. На ваших глазах выступают слезы, и вы даете себе безмолвное обещание, что отныне все изменится.

Ужин подан, и вы неспешно смакуете его, стараясь в полной мере ощутить вкус этой благословенной пищи и благодарность за то, что она есть. Обычно вы стараетесь проглотить еду как можно быстрее, чтобы вернуться к компьютеру и разобраться со срочными письмами. А куда вам спешить сейчас?

Следующий час проходит за разговорами, смехом и плачем попеременно. Наконец усталость одолевает вас, и вы ложитесь спать.

Через пару часов вы резко просыпаетесь, словно вас подбросило, с колотящимся сердцем, потным лбом и дрожащими руками. Долю секунды в непроглядной темноте вам кажется, что вы по-прежнему в заброшенной шахте.

Затем тихое сопение жены на соседней подушке возвращает вас в реальность. Звук, который прежде раздражал вас, вы теперь готовы боготворить. Наконец-то вы всё поняли! Однажды этого сопения рядом с вами не будет, однажды всё это исчезнет, и невозможно предугадать, когда этот день наступит.

Глядя во тьму, вы даете себе обещание. В следующий раз вы будете готовы — вы подготовитесь единственным способом, каким это вообще возможно, живя в настоящем без угрызений совести и сожалений. Больше никогда вы не позволите всяким «срочным делам» опережать действительно важные дела, а работе — становиться поперек семьи, потому что отныне и впредь вы будете жить богатой и счастливой жизнью, что бы это для вас ни значило.

Вы закрываете глаза и уплываете в мирный сон.

* * *

Если вы