думаю, что ты попадешь туда в ближайшие несколько лет. У меня к тебе есть несколько совершенно конкретных вопросов, и я хочу получить на них совершенно конкретные ответы. Меня интересует, кто был заказчиком убийства Руслана Бойцова, поскольку, к счастью для тебя, я думаю, что это не ты. Ты только нашел исполнителя.

– Чего? Какого еще исполнителя? Вы что мне тут шьете? Думаете, на дурака наскочили? Я ведь уже сказал – со мной эти шутки не проходят.

– А никто и не собирается с тобой шутить. Три свидетеля в один голос указывают на тебя как на инициатора. И заметь, с реальным заказчиком они не имели никаких дел. Даже не догадываются, что он существует. Для него это, конечно, хорошо, но для тебя, Коля, очень плохо. Для тебя это означает, что заказчик – ты. И если не перестанешь кривляться и не начнешь внятно отвечать на предлагаемые тебе вопросы, тебе светит серьезная уголовная статья и хороший, долгий и счастливый период отдыха в одном из самых экологически чистых районов Сибири.

– Какие еще свидетели? Что вы тут городите?!

Черный не сдавался и еще пытался «держать фасон», но Гуров хорошо видел, что после слов о свидетелях он забеспокоился.

Поняв, что рыбка клюнула, Лев открыл протоколы предыдущих допросов и прочел несколько цитат. После этого напомнил о телефонных звонках в Самару, о купленных билетах и о снятой квартире.

– Люди, с которыми ты договаривался, конечно же, подтвердят, что договаривался с ними именно ты. Ведь в подобных деликатных делах посредники ни к чему, правильно? В общем, как видишь, Коля, доказательств у меня и сейчас вполне достаточно, а при желании я этот список легко дополню. Но самое хреновое для тебя даже не это. – Перед тем как выложить свой главный козырь, Гуров сделал многозначительную паузу, после чего произнес: – Хуже всего то, что у тебя был мотив.

Черный, с которого уже на чтении протоколов слетел весь апломб, теперь сидел хмурый, угрюмо уставившись в одну точку. Неуемную разговорчивость сняло как рукой. По мере того как Гуров озвучивал свои доказательства, на лице его периодически появлялась то злоба, то досада, но, услышав о мотиве, он взглянул на полковника с удивлением.

– Что – не было? Я снова все придумал? Ладно. Зачитаю тебе еще один протокольчик.

Поскольку музыканты группы «X-files» были теми людьми, с которыми Черный непосредственно и постоянно общался, сегодняшние беседы с ними, хотя и посвященные другой теме, Гуров все-таки решил зафиксировать. И теперь, достав протокол допроса Андрея Каштанова, озвучил перед изумленным Николаем ту его часть, где говорилось о ссоре Черного и Бойцова по поводу костюмов.

– И заметь, все это произошло буквально накануне убийства. Чем не мотив? Ты – человек несдержанный, вздорный, о ваших постоянных ссорах с Бойцовым все знали. Почему бы не предположить, что в один прекрасный момент твое недолгое терпение лопнуло и ты решил покончить с этой проблемой раз и навсегда. А, Коля? Как тебе мои доказательства? Проходят? Журналистов можно вызывать?

Черный долго молчал, по-видимому, с трудом осознавая услышанное, и в итоге наплыв обуревавших его чувств выразился в коротком замечании:

– Ну, Андрюша… ну и сука… Ну, я же тебе…

– Ау, Коля! Очнись! – Гуров поводил ладонью перед глазами Черного, как бы проверяя реакцию. – Тебе сейчас не об Андрюше, тебе о себе побеспокоиться нужно. Тебе срок за организацию преступной группы светит, а ты все о несбыточном грезишь. Забудь про Андрюшу, вспомни о себе. Ты – уже в СИЗО. А дальше будет лагерь. Лагерь, а не сцена, Коля. Вроде ты и не дурак, а вот уж битый час пытаюсь тебе это объяснить, и все никак не дойдет.

– Да дошло уже. Дошло… – Черный с угрюмым видом вновь уставился в пространство и долго молчал. – А если я скажу, кто… ну, кто заказал? Мне будет за это… амнистия?

– Амнистию обещать не могу, но добровольное сотрудничество со следствием, конечно же, скажется положительно. Суд всегда принимает это во внимание.

– Суд… – отрешенно проговорил Николай, как бы только сейчас осознав, что реально может там оказаться.

– Но главное даже не в этом, Коля. Главное, что, назвав заказчика, ты сразу меняешь себе статью, а это – гораздо более существенный и более реальный бонус, чем амнистия. Мне, честно говоря, не очень понятно, почему я тебя уговариваю. Любой нормальный человек, кажется, и без того должен понимать, что сидеть за чужие преступления, это как-то… странно. К чему такой оголтелый альтруизм? Вместо того, чтобы…

– Ладно, ладно! – в нетерпении перебил Черный. – Я понял. Вадик это. Вадим Голубков. Он попросил.

Поняв, что сейчас у него будет возможность добавить в свою коллекцию протоколов еще один ценный экземпляр, Гуров бодро взялся за ручку:

– Где и когда вы познакомились с Вадимом Голубковым?

– Давно, еще в Самаре. Он ставил спектакль в городском драматическом театре и пригласил нас поучаствовать.

– Он сам вышел на вас?

– Нет, это наш менеджер. С нами тогда работал менеджер, Карен Балаян. Он узнал про этого Голубкова и организовал нам прослушивание. Ему понравилось, и он взял нас в спектакль. Постановка была своеобразная, группа выступала как один из персонажей.

– В Москву вас тоже пригласил Голубков?

– Да, почти сразу. Он устроился в эту «Панораму», Берестов был в восторге от его постановок. Авангард, то да се, публика пошла. Так что у Вадика здесь был карт-бланш.

– И он воспользовался этим, чтобы пригласить «своих людей»?

– Не знаю. Может, и так, а может, ему просто работать с нами нравилось. Мы ведь тоже… не из помойки вылезли.

– Ну да, конечно, – усмехнулся Лев, вспомнив историю с тортом на корпоративе. – Когда вы узнали, что Голубков хочет устранить Бойцова? Он сам сказал об этом?

– Да, сам. Кстати, вот тоже в кабаке в этом. В «Ковчеге». Покурить вышли, он и завел разговорчик. Что-то, говорит, Руслан совсем страх потерял, не по-товарищески себя ведет, беспредельничает. Нет, мол, у тебя кого из старых приятелей, чтобы с ним разобрались? Ну, я и сказал ему, что позвоню, мол, узнаю. У меня с ним тоже особенно горячей любви не было, это вы точно подметили. А Вадик все-таки вытащил нас, в столице «засветил». Где бы