— Ну, если тебе так хочется знать, конечно. Только учти, это история не про героя.

— Это мне решать. … Да, я выйду за тебя, Даниэль Кортез. Потому что я ненормальная, потому что я одинаково люблю когда ты хмуришься и когда улыбаешься. Потому что ты единственный, кого боятся мои кошмары. Потому что я даже знаю, как бы я назвала наших детей. И это безумие, — выдала я.

— Тогда чего мы здесь валяемся?! Поднимайся, мы ещё успеем! — Даниэль стал собираться словно на пожар.

— На ночь глядя? Никому не сообщив? Кто нас распишет в такое время? И кроме как в простыне мне пойти не в чем.

— А почему нужно обязательно в платье? — снизил плечами мой жених, у него конечно же имелся запас сухой одежды. — Выбирай любую простынь, ты всё равно будешь неотразима! Я в рубку, мне нужно кое-что передать по рации.

Я не шутила, выбравшись на палубу, закутавшись в простынь в синий горошек. Но и Даниэль похоже тоже ни капли не шутил. Спустившись на пирс, он подставил мне свою спину, чем я не преминула воспользоваться, и до самой дороги Даниэль нёс меня на себе, а там нас уже ждала машина.

— Тебя обвенчают в любое время, если пастор твой друг, — весело бросил он, запрыгивая на заднее сиденье рядом со мной. — Знакомьтесь, Джеремайя, пастор ордена, и Шарлотта моя невеста, — представил он меня водителю, приятному улыбчивому молодому человеку. В жизни бы никогда не подумала, что передо мной пастор. Наверное, у меня это было написано на лице.

— У стражей пасторство это династия, — кивнул мне Джеремайя, заводя машину. — Иногда выбирать не приходится. Таинства ритуалов передаются от отца к сыну. Так я служу ордену, и нужно сказать, что я предан нашим людям до самих кишок. …Брачный обряд особенный, — мечтательно протянул он. — Я кайфую, соединяя пары. Ты увидишь Шарлотта, если ваша связь истинна. Дэн, надо бы поставить в известность совет или хотя бы герольда.

— Я поставлю их уже постфактум, — буркнул Даниэль.

— У вас есть своя церковь? И во что же вы верите? — подала я голос из своей простыни. Парни рассмеялись.

— Кто во что, порасспрашивай потом своего милого, — Джеремайя готов был поболтать. — Но, в общем, стражам положено верить в светлые силы. Каждый из нас называет и воспринимает эту силу по-своему, но все мы признаём её существование и её мощь. Стражи обладают наследием древних, мы знаем о сотворении этого мира куда больше. Когда ты борешься с тем, что выползает из тьмы, иногда спасает лишь вера.

— И ствол, заряженный «звёздной пылью», — мрачно добавил Даниэль, обнимая меня. — Ты ведь не обратила внимание на её слова, о том, что я тебя недостоин? Я правда хочу, чтобы ты была со мной счастлива, Лу, — странно, что он всё ещё думает о словах Агаты.

— Я привыкла складывать собственное мнение, а не прислушиваться к чужому. Но Агата будет в шоке. Мне даже жаль её немного.

— Переживёт. … Когда всё утрясётся, закатим веселье.

— Твоя уверенность меня успокаивает, — вздохнула я, но поймав его взгляд, тут же улыбнулась, за что он меня тут же нежно поцеловал в губы.

— Да уж, самоуверенности Дэну не занимать, — пастор демонстративно поправил зеркало заднего вида. — Но ты первая девушка, которую он тащит в церковь среди ночи.

— Она единственная, кому я сделал предложение, — заметил Даниэль, проследив за моим взглядом. — Он всё равно уже знает где ты. Пусть подглядывает. Рядом с нами зеркал можешь больше не бояться, а вот в одиночестве любоваться собой пока не советую.

— Кольцо защитит её.

— Не хочу с тобой спорить друг, и говорить об этом уроде, — Даниэль поймал в зеркале взгляд Джеремайи, укоризненно нахмурившись, — Я женюсь, и это моё время. Наше. Особенное.

Чем ближе мы подходили к церквушке — тем сильнее меня бил озноб. И мне показалось, что нервничаю не я одна. Внутри, как и в любой церкви было по несколько рядов лавок, но отсутствовало распятье. Зато стояло много горящих свечей у белого столба, исписанного иероглифами. Джеремайя подвел нас к этому алтарю стражей. Погрузив руки в купель со святой водой, он коснулся ими сначала столба, затем нас, прижав одну ладонь к груди Даниэля, второю ко мне:

— Я не стану произносить длинную речь, наставлять вас на истинный путь любви и в печали и в радости. Слишком поздно, — двусмысленно широко улыбнулся он. — Однажды все воистину важные слова вы скажете друг другу сами, честно глядя в сердца друг друга. А сегодня ваши пути слились в один и вот вы здесь, перед священным столпом жизни, и эта дорога была выбрана вами не случайно, ведь таинство союза стражей — это ещё одно свидетельство вечной пульсации жизни и света, оно свято и нерушимо. С этого часа ваши души, ваши сути и сердца будет сплетены, связаны, узлами, которых не рассечь, ни огнём, ни тьмой, ни словом, — Джеремайя начал медленно отнимать свои ладони, и поражаясь от увиденного — я просто остолбенела. От наших с Даниэлем тел, за его руками тянулись светящиеся нити, которые он стал свивать движением рук, произнося слова на непонятном для меня языке. При этом молодой пастор выглядел счастливым, он улыбался, будто ему открылся добрый знак. Затем, на раскрытой ладони он протянул нам два кольца, я так и не разобралась после какого ловкого движения и откуда они извлеклись, но пока кольца лежали на ладони у пастора — на их гранях светились руны.

— Вы предназначены. Взаимность ваших сердец искренняя. Эти кольца — символ узлов, которым скреплён ваш союз. Обмениваясь кольцами — вы дарите друг другу сильный оберег. В них особая сила. Живите в мире и радости, ибо вы части единого.

Даниэль первым взял кольцо, незамедлительно надев мне его на палец. Я последовала его примеру, окольцевав безымянный палец Даниэля, всё ещё не до конца веря, что мы поженились на самом деле.

— Теперь он муж твой! — объявил очевидное Джеремайя. — А ты жена его! Герольд Донбара внесёт это в реестр и засвидетельствует документально, подвязав ваш брак к букве закона. Поздравляю! — пастор вышел из серьёзного образа, приняв мальчишеский вид. — Ребята, вы классно смотритесь друг с другом. Можете остаться тут до утра, — подмигнув Даниэлю, он быстро зашагал к выходу.

— Что значит, можете остаться? Что, только избранные пары скрепляют свой союз у алтаря, по блату? — не удержалась я, чтобы не съязвить. Или это у меня начиналась истерика, потому что до меня наконец дошло, какой я совершила в своей жизни резкий поворот.

— На самом деле Джеремайя сделал нам подарок, — снисходительно усмехнулся Даниэль, замыкая меня в объятья. — Заняться любовью у Столпа — это высшая привилегия, чтоб ты знала. Этот кусок белой древесины таит в себе неизмеримую силу, взаимообмен энергиями с подобным источником сделает нас почти несокрушимыми. И для этой ночи ты одета как нельзя кстати, — проворковал он, мягко подталкивая меня, пока я не упёрлась спиной в эту загадочную святыню стражей.

— Это же святотатство, — на всякий случай прошептала я, хотя сама уже начала плавиться под прикосновениями Даниэля, чья страсть вспыхнула как-то по-особенному, зажгла в его глазах одновременно пугающий и чарующий меня блеск.