Амирель встала, завернулась в одеяло и пошла в гардеробную.

– Я лягу там на маленьком диванчике, он довольно мягкий.

Феррун проворчал:

– Да какая разница, мягкий он или твердый? Если спать хочешь, то и на камнях уснешь, неженка ты наша.

Амирель закрыла дверь в гардеробную, с удобством устроилась калачиком на диванчике и провалилась в крепкий сон, подтверждая его слова о камнях. Посреди ночи ей чудился какой-то странный шум, громкие вскрики, язвительный смех, но она не просыпалась, не в силах преодолеть усталость. К тому же она не беспокоилась, зная, что Феррун отвадит всех ненужных ей поклонников.

Поздним утром ее разбудила служанка тихими настойчивыми словами:

– Госпожа, госпожа, просыпайтесь!

Амирель медленно села и потерла глаза. Спать еще хотелось, но она чувствовала себя уже гораздо лучше, чем вчера.

– Вы хорошо спали, госпожа? – служанка нервно оглядывала комнату.

– Да, а что?

– Этой ночью из ваших окон были выброшены двенадцать человек, все титулованные особы. Некоторые из них сломали руки или ноги.

– Двенадцать? – Амирель широко открыла глаза, враз проснувшись. – Как это? Они что, не слышали, как кричали их предшественники?

– В том-то и дело, что нет. Пир продолжался до утра, и время от времени исчезал то один кавалер, то другой. Друг о друге они ничего не знали. Но кто это сделал?

– В спальне ночевал мой брат, он слышал разговор о том, что меня нужно обольстить, после чего на мне можно будет законно жениться. Это ему не понравилось.

– Король тоже ужасно сердит, – поведала ей по секрету служанка, – он даже приказал не лечить этих наглецов. Теперь те лежат в своих покоях и стонут. Но, думаю, больше с перепоя, чем от полученных травм.

Умывшись и одевшись в свое выстиранное служанками темно-синее шелковое платье, Амирель в сопровождении непрерывно болтающей служанки спустилась к завтраку, проходившему в малой трапезной. Короля еще не было, но она была уверена, что тот появится сразу, как узнает о ней.

Так и случилось. Едва она села за стол, разглядывая стоявшие перед ней деликатесы и прикидывая, что можно безопасно съесть перед дальней дорогой, чтоб не растрясло в пути, как появился бледный и рассерженный Альберт Первый в темно-коричневом камзоле.

Поздоровавшись, сел рядом с ней, охватил ее восторженным взглядом, и сокрушенно выпалил:

– Я прошу прощения за своих людей. Мне и в голову не пришло, что они могут совершить подобное. Но ваш брат достойно их покарал. Остается лишь жалеть, что ваши апартаменты на первом этаже, а не на втором или третьем, им наверняка бы понравился небольшой, но яркий полет.

Это кровожадность несколько смутила Амирель, но король был так раздражен и зол, что она успокаивающе произнесла:

– Все прошло, не волнуйтесь. Мой жених уже позавтракал, вы не знаете?

Король скривился и виновато опустил взгляд.

– Да. Мы с ним имели весьма неприятную беседу.

Амирель тотчас догадалась, о чем между ними могла идти речь:

– Вы предложили за меня выкуп, а он отказался?

Альберт вновь почувствовал себя глупым нашкодившим мальчишкой, как тогда, когда был вынужден выслушать нагоняй от взрослого смелого мужчины:

– Он ужасно разозлился и сказал, что если б даже и не любил вас всей душой, то и тогда не согласился на мое предложение, поскольку у вас это означает бесчестие. Мне оставалось только извиниться. Но знайте, моя королева, – тут он отодвинул стол и встал перед нею на одно колено, – я всегда буду вашим верным рабом и сделаю все, что вы захотите.

Он с надеждой смотрел на нее, и ей пришлось ответить:

– Знаете, ваше величество, вы старше меня на несколько лет, но у меня такое чувство, что это я превосхожу вас и годами, и жизненным опытом. Мне лестно ваше признание, – тут ей пришлось покривить душой, но не говорить же ему, что его признание ее лишь раздосадовало? – но ответить на него мне нечем. Я уверена, пройдет надлежащее время, и вы встретите свою настоящую любовь, которая станет для вас поддержкой и опорой в тяжком деле правления Фарминией. – И она мысленно приказала: – «Ты меня не любишь и скоро забудешь».

К ее досаде и разочарованию, король, отрицательно качнув головой, поднялся и снова сел подле нее.

– Я буду помнить ваш облик всегда, вряд ли мне удастся его забыть. Но я пренебрегаю своими обязанностями гостеприимного хозяина, – и он принялся накладывать на ее тарелку разные вкусности, дотошно рассказывая при этом, как их должно готовить, чтоб вкус раскрылся полностью, при этом не сводя с гостьи влюбленного взгляда и то и дело будто невзначай касаясь ее руки.

Амирель с трудом проглотила то, что он ей положил, и поспешно сбежала, едва его поблагодарив. Почему он не поддается внушению? Где-то она слышала, или читала, уж и не помнит, где и когда, что истинно влюбленные не поддаются внушению. Тогда она не обратила на это внимания, в ту пору ей и в голову не приходило, что в нее можно так пылко влюбиться. Неужто это правда?

Как неприятно! Ее угнетало сознание не поддающейся внушению подлинной любви. Вот чем она заслужила такое обожание? Оно ей вовсе не нужно.

Альберт сел на ее место и ласково провел ладонью по столу там, где лежала ее рука.

– Вот и все, что мне осталось. Даже портрета ее нет, – тихо вздохнул он, и ушел, когда в трапезную заглянули подавальщики, узнавая, можно ли убирать со стола.

Через час терминцы сидели на своих конях возле главного портика дворца. Под Ферруном гарцевал черный конь, с удовольствием отданный ему герцогиней, с ним все равно из ее слуг никто сладить не мог.

Альберту очень не хотелось расставаться с Амирель так скоро, и он намеревался проводить своих гостей хотя бы до границы с Терминусом, но разведчики принесли недобрые вести – южаки перестраивали свои ряды, готовясь к атаке, по-видимому, узнав о гибели своего приспешника.

– Как вы так быстро узнали о том, что делается на вашей границе? – Сильвер догадывался, как, но ему требовалось подтверждение.

– Мы отправляем сведения с голубями, а если очень срочно, то с соколами. Уверен, южаки получают сведения о нас точно так же. В столице наверняка есть их соглядатаи, – ответил ему Огилви.

– Я так и думал. У нас тоже есть посыльные голуби, но вот соколов мы не приручаем, – Сильвер проводил взглядом летевшего над ними сизаря.

– Вы будете сражаться? – Феррун мерно похлопывал рукой по холке коня, о чем-то задумавшись.

– Я сам поведу войска! – свирепо заверил его Альберт. – Я докажу, что умею не только отсиживаться под прикрытием каменных стен!

– Не получится, ваше величество! – осадил его глава королевских войск. – Для этого вам нужно жениться, произвести на свет пару наследников мужского пола, вырастить их до детородного возраста, а потом уже позволять себе подобные опрометчивые вылазки.