Настроение у Фьялбъёрна было морскому псу не пожелаешь. С Янсрундом, Повелителем Холода, последнее время они кое-как ладили. Сквозь стиснутые зубы и глухое раздражение — но всё же ладили. А вот теперь…

— Ну, господин мой Холод, — еле слышно прошептал Фьялбъёрн, прищуривая живой глаз. — Попробуй только причинить вред моей девочке. Быстро узнаешь, что погребальным костром может вспыхнуть не только драккар с покойным ярлом.

— Поджечь Острова-Призраки вознамерился? — прозвучал рядом голос Яшраха с такой ленцой, будто чародей смерти нежился под ярким солнцем, окутанный знойным тягучим воздухом, и не желал даже пошевельнуться.

Фьялбъёрн покосился на него. Любой южанин уже давным-давно дрожал бы от лютой стужи, а этот стоит себе рядом спокойно в своих черных одеждах, слишком легких и тонких для северного мороза, только голова и нижняя часть лица закутаны плотной тканью. Зато глаза, жесткие и внимательные, вглядываются в горизонт цепко, будто и в самом деле чародей может что-то разглядеть за серым туманом.

Да, Яшрах стоял на палубе драккара ровно и гордо, словно не его одежды трепал пронизывающий ледяной ветер, выдувая из них последние крохи тепла. И вел себя южный чародей с самого отплытия отстранённо и спокойно. Только черная бездна глаз полыхала таким пламенем, что любому, оказавшемуся рядом, становилось не по себе. Даже ему, Фьялбъёрну Драугу, хозяину корабля мертвецов.

— Если с головы Йанты упадёт хоть волосок, то, клянусь Гунфридром, так и будет.

— Скор ты на расправу, друг мой, — с хрипотцой сказал Яшрах, не отрывая взгляда от линии встречи моря и неба. — Не спеши. Спешка вообще к добру не приводит. Дай хоть на эти Острова взглянуть, попробовать их силу на вкус. А то в видениях шай-халэ я на них глядел, один из моих учеников тут умудрился даже побывать, а наяву всё никак не доберусь… — звучанием и скрытой угрозой слова Яшраха уподобились шипению змеи. — Не лишай меня такой радости, друг мой.

И Фьялбъёрн понял, что, пожалуй, отдать Острова-Призраки в руки Яшраха будет куда более серьёзным наказанием для Янсрунда, чем просто спалить их к утбурду. Ученика Яшраха, уничтожившего Спокельсе и изрядно попортившего кровь Повелителю Холода, драуг знал прекрасно. Эх, Оларс, друг и побратим, пусть Мрак принесет тебе покой, если всё же ты попал в его вечные объятия.

Небо вдруг расчертила серебристая молния. Раздался заливистый клич, потом дерзкий смех. Ещё миг — и на палубе между Фьялбъёрном и Яшрахом хлопнули белоснежные крылья. Вспыхнули нарядным серебром лёгкие доспехи, звякнули связки ключей на поясе валкары.

— Бескрайних просторов тебе, Фьялбъёрн Драуг, — звонко поприветствовала его Астрид Ключница. — Ты уж прости, что явилась без зова да без предупреждения, только опять не по своей воле.

— И тебе, Астрид, чистого… — Фьялбъёрн глянул вверх, — кхм, неба. Что ж такая высокая гостья извиняется? Или принесла столь добрую весть, что впору кораблю идти на дно, не дожидаясь, пока морские псы прогрызут в нем дыру?

Астрид нахмурилась:

— Вот вроде бы и смеяться не над чем, а ты всё шуткой обернуть хочешь. Гунфридр тобой недоволен. Напоминает, что путь твой должен лежать к Вессе, а не во владения Повелителя Холода.

К Вессе, к нему самому. А ведь так и не удалось вытрясти из пройдохи Бо, что за сосуд и зачем ему передал морской бог. Ведь явно не просто так. И стоило бы заняться порученным делом… только… как бросить Йанту? Впрочем, Фьялбъёрн прекрасно понимал, что приказ Гунфридра выполнит, но и ворожею на растерзание Янсрунду не оставит. А Бо им обоим задолжал, ох, задолжа-а-ал… Так что как миленький выложит тайну сосуда. И не только ее.

— А ты… — продолжила было Астрид, но вдруг смолкла и резко обернулась, будто почувствовав опасность.

Яшрах рассматривал валкару с интересом, чуть склонив голову набок, и будто что-то прикидывал. Потом негромко заговорил:

— Не торопись, о прекрасная дева, осуждать нашего друга ярла. Всё, что он делает, не напрасно. И это путешествие тоже станет ступенькой в борьбе с тем, кто связался с Пустотой.

— Ступенькой вверх или вниз? — дерзко уточнила валкара.

В глазах Яшраха вспыхнуло жутковатое пламя, а голос зазвучал пугающе мягко:

— Смотря как ступать, о крылатая.

Астрид передёрнула плечами, кинула быстрый взгляд на Фьялбъёрна. Тот невольно усмехнулся. Так-то, умеет Яшрах сказать веское слово. И уж лучше пусть скажет он, чем сам драуг. А то ведь так можно и повздорить с прекрасной воительницей, что лишь передает чужие слова. Слова могущественного повелителя вод, которому — не следует забывать — служит и сам драуг.

— Так что мне передать? — напряженно спросила валкара.

— Передай Гунфридру, Астрид Ключница, — тяжело уронил Фьялбъёрн, — что его приказы неоспоримы. Я выполню всё, что он велит.

Астрид подозрительно посмотрела на него, потом — на Яшраха. Лицо южанина ничего не выражало. Валкара кивнула и в мгновение ока взмыла в небо.

Некоторое время на палубе властвовала тишина. Оба словно ждали, когда окончательно погаснет вдали серебристая искра. Потом Яшрах медленно повернул голову. Фьялбъёрн почувствовал, что тонкие губы под скрывающей их тканью улыбаются.

— Значит, всё, что велит? — вкрадчиво поинтересовался южанин.

— Всё, — кивнул драуг. — Безусловно, всё.

— Только…

— Только способ исполнения приказов я волен выбирать сам.

Несколько часов спустя, когда обычные дела закончились, Янсрунд, сложив руки за спиной, медленно прошел по своим покоям. Мысли его вернулись к недавнему разговору с гостьей. Так-так, значит, вот оно что. Какая интересная дева. Умная, осторожная, но смотрит жарко. Неужели сама не понимает, как выглядит со стороны? Хотя явно уже не слишком юна… Очень интересно!

Огонь и лёд — несовместимы. Но Янсрунд никогда не отрицал, что порой и сам подвластен темной жажде вкусить запретный плод. Увы, рано или поздно для его огненных жертв близость с Повелителем Холода кончалась плачевно. Поэтому приходилось выбирать: сохранить чужую жизнь, если человеческая женщина этого достойна, или утолить собственное желание.

За окном выла метель. Хохотала, шептала, манила к себе Янсрунда белыми гибкими руками.

«Иди ко мне, мой Повелитель Холода, спляши со мной вечный танец, закружи в ледяных объятиях. Что тебе люди? Что жар черных очей и бархат золотистой кожи? Они станут гладкими и мертвыми под коркой льда».

Постучала кулачком в окно, улыбнулась тонко и дерзко. А потом рассыпалась мириадами снежинок и вновь звонко расхохоталась.

Янсрунд приподнял бровь. Так-так, а вот эта мысль недурна.

Протянул руку и расстегнул фибулу, удерживавшую плащ. Тот беззвучно стек к ногам Повелителя Холода. Метель улыбнулась ещё призывнее в пелене снега и ветра. Что ж… гостья никуда не денется. Линормы не выпустят её отсюда. Весь дворец пропитан магией льда и снега, да и за его пределами… Там, в ледяной пустыне, умирает огонь, тает каждый дерзкий лепесток пламени под лютым штормовым ветром, несущим с моря соль и вой глубинных тварей. Небо застлано тьмой, Госпожа Ночь любит эти края. Поэтому с нетерпением ждёт, когда день потухнет, чтобы можно было разлить бархатную темноту по небу, присыпав горстями драгоценностей. И только прекрасная, бледноликая Госпожа Луна, хозяйка снов и нежных признаний, которые говорят друг другу влюблённые под её светом, молчаливо встречает её, старую и добрую подругу.