действительность. Другими словами, язык, какие бы его мельчайшие элементы мы ни имели в виду, является в основе своей с начала и до конца предложением или бесконечно разнообразной системой предложений. Всякая сигнификация и всякий осмысленный, т.е. сигнифицированный язык всегда, и притом с безусловной необходимостью, пропозициональны.

Попробуем теперь перейти к анализу главнейших типов языковой сигнификации.

§ 4 Фонематическая сигнификация

Мы уже видели выше, что язык вовсе не состоит из звуков, если брать звуки в их чисто звуковом значении. Те звуки, которые мы находим в языке, отнюдь не являются какими-нибудь самостоятельными звуками. Они здесь только носители определенной семантики, т.е. они определенным образом сигнифицированы. Но раз так, то даже на ступени фонетической язык не просто фонетичен. Все эти «а», «б», «в» и т.д. в языке не являются просто «а», «б» и «в»: они в определенном смысле сигнифицированы. Но как мы видели, сигнификация является вовсе не таким простым актом, от которого можно было бы отделаться, понимая под сигнификацией осмысление или любой семантически значимый акт. Попробуем всмотреться в этот предмет.

Прежде всего, сигнифицированному «а», «б» или «в» нужно дать совсем иное наименование, нежели просто «звук».

Таким наименованием в современной лингвистике является термин «фонема». Фонема «а» не есть просто глобальное «а», но «а», осмысленное именно как «а», понятое именно как «а». Мы готовы были бы сказать, что это есть не звук «а», но понятие звука «а», если бы с этим термином «понятие» не вносилось в лингвистику множество разных ненужных для фонемы «а» оттенков, зависящих от разного понимания этого термина «понятие» у разных логиков и философов. Поэтому мы не будем пользоваться этим многозначным термином, а ограничимся только выставлением на первый план во всякой фонеме именно лежащего в ее основе сигнификативного акта.

Возьмем слово «вода». Первый гласный звук этого слова есть «о». И покамест мы пользуемся им как просто звуком «о» без всяких смысловых пояснений и разъяснений, без всякого его определения, просто как чем-то общепонятным и даже не требующим никакого смыслового определения, просто как результатом действия артикуляционно-акустического аппарата, до тех пор это и есть просто звук «о», и для изучения таких чисто глобальных звуков существует целая наука, которая так и называется «фонетика». Но вот мы изучили это «о» как именно «о», как нечто такое, что является определенного рода смыслом и имеет определенного рода значение. Тогда это значит, что мы его поняли и как такую общность, которая является моделью для соответствующих единичностей, и как такую единичность, которая является закономерным порождением этой общности. В слове «вода» первый гласный звук есть «о», и для фонетики он таковым и является; и если можно говорить здесь о происхождении какого-либо звука, то лишь об артикуляционно-акустическом.

Но возьмем ряд таких слов: «водный», «вода», «водянка», «водосток», «водопровод». Прислушиваясь к произношению этого начального «о» во всех приведенных нами сейчас словах, мы сразу же замечаем, что только «о» под ударением является основным и полноценным. В последующих же словах, чем дальше ударение отходит от первого слога, тем менее слышимым становится это «о» или, как говорят лингвисты, оно становится все более и более редуцированным. В конце концов, при достаточном расстоянии ударения слова от этого начального «о», это «о» почти никак не произносится. И если мы возьмем звук «о» не только в его чистом виде, но и со всеми его позиционными изменениями, то это будет уже не просто звук «о», но фонема «о». И эта фонема будет указывать на это «о», во-первых, как на нечто общее, а, во-вторых, и как на то или иное единичное, в определенной мере зависимое от этого общего. Это и значит, что фонема «о» вовсе не есть звук «о». Ее даже нельзя и произнести, а можно только мыслить на основании изучения всех ее позиционных вариантов. Звук «о» есть просто звук «о» и больше ничего. Но фонема «о» обязательно имеет для себя еще те или иные фонемоиды, т.е. в той или другой степени позиционно зависящие от нее звуковые варианты.

Особенно заметно сигнификативное функционирование фонемы в тех случаях, где она фонетически даже совсем никак не выражена, где она фонетически является просто нулем. Ведь когда мы говорим «лестное письмо» или «лестный отзыв», то в обыкновенной речи мы совсем не произносим того звука «т», который здесь пишется. Мы говорим, «лесное письмо» или «лесный отзыв». Куда же делось здесь это «т»? Фонетически оно действительно исчезло. Но оно не исчезло фонематически, т.е. это «т» продолжает иметь здесь сигнификативное, т.е. смыслоразличительное значение, хотя фонетически сигнификация эта выражена здесь нулевым образом. Настолько сигнификация имеет самостоятельное значение и вовсе не зависит ни от какой фонетики. Таково же слово «местный», где «т» тоже никак не произносится, а все слово произносится как «месный». Таковы же слова «честный», «известный», где тоже звук «т» пишется, т.е. мыслится, но не произносится. При этом нужно иметь в виду, что имеются такие слова, где это «т» в аналогичной позиции не только мыслится, но обязательно и произносится, как, например, в слове «крестный». Семантически, однако, здесь мыслится специфическая ситуация, как, например, в выражении «крестный ход» или «крестные муки». И семантика здесь очень широкая, как, например, в словах «окрестность», «крест на крест», «крёстный» (в христианском крещении поручитель веры крещаемого). Но вот слово «месть» по-русски не имеет деривата, аналогичного указанным выше.

Итак, даже в области произнесения отдельных звуков, если иметь в виду живой язык, семантика часто находится в очень слабой зависимости от фонетики, а часто даже и вовсе в ней не нуждается. Таков этот первый и очевиднейший тип внефонетической, или надфонетической, семантики, которую мы и называем чисто сигнификативной семантикой. Это уже не фонетическая, но фонематическая сигнификация.

Предложенная характеристика фонематической сигнификации является, на наш взгляд, правильной, но покамест она еще слишком элементарна. Исходя из предложенного нами выше общего определения сигнификации, необходимо сейчас же, хотя бы и кратко, уточнить нашу характеристику фонемы.

Прежде всего, фонему часто обозначают как общность. И это правильно. Но какая это общность? Общность родового понятия? Вот тут-то и оказывается, что фонема вовсе не родовое понятие для тех ее «видов», которыми являются фонемоиды. Это такая общность, которая является моделью для фонемоидов. И модель эта есть своего рода закономерность фонемоидов, т.е. даже не просто модель, но закономерно порождающая модель, а не родовая общность.

Затем, откуда берутся эти фонемоиды? Они берутся из их реального звучания в живой речи. Но это значит, что они