В таких книгах, если она не ошибается, делают тайники для бумаг. Удобно воровать запрещенное к выносу из библиотеки. Только не зная правильного магического ключа, книгу не открыть. М-да. Попросить о помощи Дрейка, что ли… Она отложила книгу в сторону — пока та полностью бесполезна.

Дневник Стеллы был откровенно скучен — простая, незатейливая жизнь машинистки, мечтавшей о владельце машбюро и понимавшей, что без денег и приданого ей не видать в этой жизни ничего.

Дневник Эрика — Вик хватило только на его последние страницы, — был куда интереснее. Он не писал по дням, только странные заметки, словно на ходу.

…Жабер предлагает разбогатеть. Очень. Говорит, что это будет просто неприличная сумма. Надо только чуть-чуть покопаться в архиве, все равно я этим постоянно занят…

…Стелла будет счастлива — она мечтает о доме и подходящем муже…

…Кажется, я все не так понял — все гораздо сложнее и страшнее…

…Я отказал Жаберу…

…Он следит за мной. За моими работами. За моими поисками…

…Я должен проверить сам — кажется, он вернул не ту карту…

Вик выругалась в потолок:

— Эрик, пыльный ты червь, в таком случае идут в полицию! Бешенные белочки, ну куда ты пошел сам…

Самое обидное — других пояснений и записей не было. Вик даже проверила — не выдирал ли кто страницы из дневника? Потом с карандашом еще раз проверит страницы — вдруг были другие записи? А сейчас… Глаза слипались. Она все же заснула. День был длинным.

Проснулась она отнюдь не в полдень, как просила. Косые лучи солнца, скользившие по полу, подсказывали, что дело далеко за вторую половину дня. Вик присела в кровати — часы на каминной полке показывали четыре часа. Вот тебе и обслуживание в королевских номерах!

Вик раздраженно дернула сонетку, хотя проще было бы телефонировать и заказать поздний обед. Или ранний ужин.

Горничная, все та же утренняя, извиняясь, доложила, что тревожить Вик запретил лер Хейг. Он очень просил дать ей выспаться и сообщить тут же, как нерисса Ренар проснется. Сейчас он ждет нериссу в столовой, где накрывают второй обед.

От Эвана и его самоуправства ругаться хотелось, но Вик стиснула зубы — горничная тут ни при чем, она оказалась между двух огней — высокородным лером и нериссой. Конечно, распоряжение сиятельного выше, чем просьба какой-то нериссы.

— Хорошо… Передайте леру Хейгу, что я скоро буду…

Горничная, явно благодаря небеса за сговорчивость нериссы, рванула в гардеробную, готовя для Вик дневное платье серого, полутраурного цвета. Давно уже ушел в прошлое трехгодичный траур, но полгода после смерти близкого все еще полагалось носить темные одежды.

Вик, одевшись при помощи горничной, отпустила её и сама собрала волосы в небрежный пучок, выпуская пару локонов на висках. Красиво и незатейливо. Оставалось надеяться, что аристократической натуре Хейга этого будет достаточно. Хотя Чарли бы во всю раскритиковал Вик — как же, перед женихом надо появляться во все оружии, а то вдруг передумает. Скорей бы передумал — Вик и сама понимала, что помолвкой, устроенной родителями, только сломала Эвану жизнь. Ему есть за что её ненавидеть.

Вик прошла в столовую — это было огромное просторное помещение с ондурскими окнами в пол, которые сейчас, несмотря на царившее за окном предзимье, были открыты нараспашку, запуская с улицы приятную свежесть и аромат далекого океана. Тонкие, прозрачные шторы развевались, как паруса. Воздух был пронизан солнечным светом. Стояла странная, хрупкая тишина, которая днем бывает только в Аквилите.

Приглушенные кремовые тона стен и деревянных панелей, золото мебели — все, чтобы здесь жило солнце. Огромный стол по середине комнаты был уже богато сервирован. Причем столовые приборы, вопреки правилам, не были установлены на торцах, а стояли рядом друг с другом. Лакеев не было.

Эван, задумчиво сидевший перед приходом Вик в кресле у камина, тут же встал и легко склонил голову:

— Добрый день, Виктория. Чудесно выглядишь.

Она заставила себя улыбнуться в ответ, разглядывая Эвана — впрочем, он был такой же, как всегда: выбритый, с ухоженной небольшой бородкой, тщательно застегнутый на все пуговицы в прямом и переносном смыслах. Изящный светлый костюм, небрежно повязанный галстук, причем небрежность явно специальная — леры не позволяют себе оплошностей в одежде, во всяком случае Эван точно. Никаких украшений или механитов. Эдакая тщательная домашность или простота. Впрочем, обычно Эван носил только звуковые фиксаторы, необходимые по службе — он не признавал механиты.

— Добрый день, Эван. Рада тебя видеть. — Про испорченные планы ни слова, нериссы не позволяют себе гнева.

Эван предложил Вик руку и повел к столу.

— Тебе не холодно? — спросил он, помогая ей сесть. — Я открыл окна — тут в Аквилите совершенно упоительный после Олфинбурга воздух.

— Нет, все хорошо.

И все же она почувствовала, как поднимается температура в столовой — Хейг с помощью магии согрел воздух.

Эван сел рядом на стул:

— Позволь мне поухаживать за тобой… — он протянул ей блюдо со свежими овощами: — будешь? Или предпочтешь что-то иное?

Вик поджала губы, понимая, что лакеи, чьей обязанностью и была помощь во время обеда, не придут. Специально.

Это было странно — Вик, наверное, впервые за всю свою жизнь была наедине с Эваном. Действительно наедине — ни горничных, ни лакеев, ни компаньонки, ни кого-то старших или младших из семьи.

Только он и она.

Нет, на службе они оставались наедине, в кабинете, но это не то — за стеной всегда услужливый Гудвин, готовый прийти по первом уже зову, а в коридорах полным-полно констеблей. Да и на службе Эван придерживался договора — ни слова о помолвке и личной жизни. И никаких ухаживаний. Там они были просто сослуживцы, до последнего ранения, конечно. А до этого… Всегда под присмотром — отец, брат, гувернантка, кузины самого Хейга, его тетушки или родители. Когда Вик стала старше, они встречались с Эваном под присмотром компаньонки, нанятой отцом. И Эван ровно разделял свое внимание между Вик и бедной Кейт, которая чувствовала себя вторым хвостом собаки, но была вынуждена всегда находиться при Вики. Даже когда умер отец, и Эван приносил свои соболезнования, они не были одни. Даже когда брат