— Вот так, — кивнул Тесей. — Видишь, под каким углом я держу кисть?

Из-за сосновых иголок Синие ничего не мог разглядеть, поэтому ему пришлось наклониться к самой верхушке. Тесей тут же отпустил руку, сосна разогнулась, шлепнув Синиса по лицу и отправив того в нокаут.

Через несколько часов Сосносгибатель очнулся от сна про летающего лося. Голова кружилась. Во рту стоял вкус как от рождественского дерева. Он обнаружил, что лежит на земле с вытянутыми за голову руками.

Над ним появилось улыбающееся лицо Тесея.

— Отлично, ты проснулся!

— Ч-что?..

— Слушай, я тут думал насчет твоего испытания с двумя соснами и решил, что тебе стоит продемонстрировать, как это делается.

Синие забился, но его запястья были крепко привязаны.

— Что ты сделал?

— Ну, я прижал к земле прямо за твоей головой две сосны и сейчас удерживаю их на месте ногами. Твои запястья привязаны к ним, так что на твоем месте я бы поспешил встать и взяться за деревья.

Синие вскрикнул и попытался подняться, что было нелегко, ведь его руки были привязаны. Ему пришлось совершить что-то вроде переворота через голову назад.

— Ты не можешь это сделать!

— Упс! — Тесей сделал шаг назад, оставив Синиса держать сосны.

Синие сгибал деревья всю свою жизнь. Он был суперсильным и крепко стоял на ногах практически в любой ситуации. Но сейчас у него кружилась и болела голова. Сосны, казалось, активно сопротивлялись, желая разогнуться. Точно... злились.

Как? — взвыл Синие. — Как ты смог согнуть сосны и привязать меня?

— Мне помогли.

Из-за дерева выглянула дочь разбойника.

— Привет, пап.

— Перигуна, нет! Освободи меня!

— Прости, пап. Этот привлекательный молодой человек выиграл твое соревнование, поэтому отныне я принадлежу ему. Пока!

Тесей поднял с земли палицу, и они с Перигуной, взявшись за руки, ушли, оставив позади кричащего Синиса.

— Ты уверена насчет этого, Перигуна? — спросил Тесей.

— О да. Мой пана ужасен! Он наверняка скоро и меня бы отправил в небо.

— Интересно, как долго он сможет удерживать те деревья.

За их спинами раздался сдавленный вой, за которым последовал громкий «вжик» выпрямившихся 1еревьев и такой звук, как от врезавшегося в лобовое стекло пятисотфутового жука.

— Недолго, - сказала Перигуна. — Не хочешь пообедать? Я проголодалась.

Они дошли до ближайшего города и провели вместе несколько приятных дней. В каких-то историях говорится, будто у Перигуны были дети от Тесея, но меня там не было, поэтому сплетничать не буду. Через какое-то время Тесей заявил, что должен продолжить путь. У него были дела в Афинах. Перигуна так устала от дорог и злых разбойников, что решила остаться в том городе и начать жить для себя. Расстались они лучшими друзьями.

Еще один чудный день в заброшенных землях, и Тесей вышел к деревне Кроммион. На главной площади плакала и хныкала целая толпа. Тесей подумал: может, они расстроены, потому что живут в деревне под названием Кроммион? Затем понял, что они собрались вокруг искалеченного тела старика.

— Что с ним случилось? — спросил Тесей.

Какой-то мальчик поднял на него глаза, полные слез.

— Это все та старуха с ее свиньей!

— Чего-чего? — не понял Тесей.

— Файя! — закричал мальчик. — Она живет в диком поле со своей огромной свиньей-людоедкой!

— Они обе настоящие чудовища! — воскликнула женщина рядом. — Эта свинья уничтожила нашу деревню! Она пожирает посевы, убивает крестьян рушит дома! А следом приходит эта старуха Фай и ворует наши ценные вещи!

― Я могу это исправить, — предложил Тесей. Давайте я убью старуху и ее свинью.

Не самое героическое обещание, но жители дерени ахнули и пали ниц перед Тесеем, будто он свалился с Олимпа.

Он правда напоминал бога с его огромной бронзовой палицей, дорогим мечом и потрясающей обувью.

— Кто ты, о незнакомец? — спросил кто-то.

― Я Тесей! Сын Эгея, царя Афин. Еще сын Посейдона, бога морей. Еще сын Эфры, царевны Трезена.

Жители погрузились в задумчивое молчание, пытаясь решить этот ребус.

— Не важно! — отмахнулся Тесей. — Я убью разбойницу Файю и ее домашнего монстра, Кроммионскую свинью!

― О, пожалуйста, не называй ее так, — попроси крестьянин. — Мы нс хотим, чтобы наша деревня осталась в памяти из-за свиньи-людоеда.

И с тех пор ту свинью навеки стали звать Кром-мионской, потому что больше та деревня ничем не запомнилась.

Тесей побродил по округе в поисках нехорошей свиньи. Найти ее было несложно. Тесей шел по следу из трупов, растоптанных посевов и сгоревших хозяйств. Свинья оказалась размером с амбар, причем буквально — она стояла как раз посреди останков амбара, топчась на трупах крестьян. Из пятнистой серой шкуры росла длиннющая, как лезвия мечей, щетина. Копыта Потемнели из-за налипших человеческих внутренностей. А пахло от нее... ух. Даже на У расстоянии целого поля ее вонь едва не сбила Тесея с ног. Он засомневался, что когда-нибудь сможет вновь есть бекон.

― Эй, свинка! — закричал он. ― Вкусный ням-ням!

То были волшебные слова.

Свинья развернулась, увидела аппетитную закуску и виде героя - и бросилась в атаку.

Могу сказать из личного опыта: нет ничего прикольного или забавного в нападении гигантской свиньи. Когда ты видишь эти налитые ненавистью черные глаза и приближающееся клыкастое рыло (ода, у них есть клыки), тебе хочется только одного — с воплем умчаться в ближайший аитисвинский бункер.

Тесен остался на месте. В последнюю секунду он скользнул влево и всадил в свинью меч. Та в ярости завизжала, развернулась и вновь бросилась на него. На этот раз Тесен ушел вправо.

Еще кое-что насчет гигантских свиней: они не очень умны и их вечно заносит. Даже не пытайтесь обогнать их по параллельной полосе. Плохо закончится.

Тесей играл в матадора, пока свинья не выдохлась и не потеряла уйму крови из-за ран, после чего она просто свалилась посреди поля. Тесей подошел к пей, занес бронзовую палицу и пожелал Кроммионской свинье спокойной ночи.

Тесей оттирал с палицы свиную кровь, когда услышал крик.

К нему с мощным боевым топором в руках хромала толстая женщина в платье, сшитом из мешковины. Ее кожа была пятнисто-серой, волосы торчали в разные стороны, словно ком щетины.

— Ты, случайно, не родственница этой свинье? спросил Тесей. — Потому что ты выглядишь...

— Это была моя питомица, идиот! — завизжал* женщина. — Что ты с ней сделал?