– Так то ж не те упыри! – всплеснула руками царевна.

– А ты выясни про всех! Хоть всю библиотеку перечитай. Но выясни.

– Ладно, – сдалась девушка.

– Теперь ты, Леля. У тебя самая важная задача.

– Наконец-то! Я готова, – приосанилась степная княжна.

– Будешь сторожить нашу комнату! – подпустила в голос пафоса я. – Чтобы никто не вошел! Муха чтобы не улетела!

– А мухи тебе зачем? – опешила та.

Василиска уже все поняла и беззвучно хихикала, спрятавшись за спину Гориславу. Тот, кстати, тоже давно прятал улыбку в уголках губ. Незаметно погрозив им кулаком, я со всей доступной серьезностью заявила:

– А может, муха – зачарованная? Полетает по комнате, разговоры наши послушает и к хозяйке на доклад?

– К какой хозяйке?..

– К Луизке, – пояснила я. – Так что, если увидишь муху, сразу хватаешь газету… То есть… тапок… В общем, что угодно хватаешь, и чтоб эта соглядатайка от тебя не ушла.

– Но из лука я, пожалуй, в муху и не попаду… Не с первого раза, так точно… Разве что сядет куда…

Я представила, как княжна начинает рассылать во все стороны стрелы, завидев в обозримом пространстве жужжащее насекомое, и меня прошиб холодный пот.

– Не надо из лука! – поспешно подправила указания я. – Надо живьем ловить и допросить.

– Муху допросить? – округлила глаза Леля.

– Именно! Муху! – с нажимом подтвердила я. – Не стрелять же в нее. Вдруг что-нибудь интересное узнаем.

– Да, да, – закивал Горислав, подмигивая мне. – Со стрелой-то особо не поговоришь.

– Вот! – я назидательно подняла палец. – А теперь разбегаемся. Вдруг кто-то сюда заглянет?

Под кем-то я подразумевала вполне конкретного человека. В последние пять минут я чуть не окосела, пытаясь одновременно смотреть на Лельку и не выпускать из виду настырного волхва. Тот так и не прекратил свои поиски и теперь планомерно шел по залу, заглядывая за каждый гобелен.

– Разве бал закончился? – переспросил Горислав, посмотрев через мое плечо в зал.

– Для нас закончился, – пригвоздила я и, подхватив девиц под руки, зашагала к выходу.

* * *

В ту ночь нас никто не потревожил. Может быть, сыграло свою роль то, что Леля встретила сунувшуюся было к нам Риссу натянутым луком.

– Вы это чего? Из-за Ворона? Да совсем чуть-чуть ему ногу оттоптала! – возмутилась та, попятившись. – Он даже и не прыгал почти!

Лук я у степной княжны отобрала и сунула к себе под тюфяк. Но амазонка уже успела удрать и, видимо, что-то такое рассказала оставшимся в старой спальне девицам. Потому что больше желающих навестить нашу троицу не нашлось.

К двери мы придвинули тяжелый сундук и на том успокоились. Не знаю, как девчонки, а я спала без задних ног. Хотя большую часть ночи снилась мне откровенная чушь. Только под утро бессмысленные обрывки сложились в цветную картинку.

Я стояла на высокой башне и смотрела на раскинувшуюся передо мной равнину. Яркие пятна озер и синие ленты рек оживляли зеленый пейзаж, а кое-где в него вплетались цветная мозаика лугов и полей. Ветер рвал подол длинного платья, и я придерживала его рукой, не в силах отвести взгляд от зеленых просторов.

– Продует, – проговорил неслышно подошедший сзади Ворон и накинул мне на плечи теплую меховую пелерину.

– Ничего, – усмехнулась я. – Волхв вылечит.

– А то ты сама не справишься, – ухо пощекотал едва слышный смешок.

– Самой неинтересно, – улыбнулась я, откидываясь спиной на широкую грудь воина. – Красиво как…

– Родная земля всегда красивая, – согласился Ворон и поцеловал меня в шею, туда, где быстро-быстро билась маленькая жилка. По телу прокатилась теплая волна.

– Уймись, неугомонный! – рассмеялась я. – Люди же смотрят.

– Пусть смотрят. Пусть все знают, что я тебя люблю.

– Еще погромче крикни, – фыркнула я. – А то, глядишь, с дальних рубежей не расслышали.

– Я люблю ее! Слышите?! – взревел Ворон тем самым голосом, каким созывал на битву своих витязей, и захохотал.

– Оглушил, – рассмеялась я. И в ту же секунду он подхватил меня на руки и склонился к моему лицу.

Я подалась навстречу, но воин вместо поцелуя вдруг встряхнул меня, как пыльную подушку.

– Ты чего творишь?! – возмутилась я.

– Хватит спать! – ответил Ворон почему-то противным девчачьим дискантом и снова подбросил меня в воздух.

– Прекрати! Уронишь! – заволновалась я и действительно грохнулась на пол.

Поднялась на четвереньки, очумело мотая головой: «Ну хорошо хоть не с башни уронил, чурбан!»

Но под пальцами почему-то сминался толстый ворс ковра. Да и ветер больше не трепал мою одежду. Еще разок тряхнув гудящей головой, я огляделась. Вокруг были стены спальни, а рядом возвышалась моя кровать.

– Тьфу ты! Приснится же такое! – ругнулась я.

– Горазда же ты лягаться, – с другой стороны тюфяка показалась взлохмаченная голова Лели. – Слышь, Васька, вдругорядь сама ее будить пойдешь!

– Так это ты меня тормошила? – сообразила я. – Вот кто тебя просил? Я такой сон хороший видела.

– Василиса просила разбудить, вот я и разбудила, – пожала плечами степная княжна, поднимаясь на ноги. – Обед уж скоро. Кушать хочется.

Представив, что сейчас придется сидеть в двух метрах от злобной ведьмы, да еще рядом с непонятным Гориславом, я поежилась.

– Не пойду.

– Чего это? – удивилась Леля. – Василиса нам обоим еду сюда не дотащит.

– Да уж… Навыков лакея у меня нет, – хмыкнула царевна. – Так что сами, девицы, сами.

– А ты почему не пойдешь? – удивленно спросила я Лелю.

– Так я же комнату сторожить должна! – поморщилась она. – Чтобы никакая муха не подслушала. Вот смотри, я себе ночью пращу соорудила. Хороша? Кстати, вместе с обедом мне еще камней с десяток со двора принесите.

– По мухам можно и комком бумаги стрелять, – поспешно притушила нездоровый энтузиазм я. – Одного хватит. Стрельнула – подобрала. Василиса, найдешь бумагу для нашей защитницы?

– Нет у меня ненужной бумаги! – замотала головой царевна. – Там все записи нужные да важные.

– Что за записи?

– Жизнеописание свое составляю. Для потомков стараюсь. А ну как потом царицей великой стану? – вздернула нос Василиса.

– Потомки – это важно, – согласилась Леля. – Ладно, обойдусь без бумаги. А камней все-таки принесите.

– Василиса, – вкрадчиво попросила я, – а может, ты все-таки поищешь бумагу? А то сядет тебе на лоб какая-нибудь муха… И забудешь ты гораздо больше, чем на одном листе умещается.