Но вот приплывает-таки наш плавучий плотик памяти, пока Фенвик и Сьюзен целуются за кадром.

Каково наше положение?

Своя рука владыка.

Я в смысле, где мы?

Подходим к Красному Коническому Два, возле устья Малого Чоптанка. До Тополиного часа три, если бриз не сменится. Плоти давай, сладостная Сюзеле.

Почему я?

Потому что можно сказать, мягко утверждает Фенвик, что плоты памяти – «женские», как и понятия о развилках и слияниях: сплавляясь в потоке времени, они вновь проходят то, что против течения было дилеммами, выборами, развилками фарватеров. К примеру, наша Свиданка. Но начинай же, Муза, откуда пожелаешь, и продвигайся в любую сторону.

Попробую. Большой Бах бахнул, голая сингулярность. В первые три минуты много чего произошло; я и забыла уже, что именно. Потом миновали эоны: сконденсировались галактики и отпрыгнули одна от другой, как разочарованные любовники, со скоростями, пропорциональными квадрату их расстояний, что-то типа. Материализовалась по крайней мере одна солнечная система, нуклеарная семья с планетами числом девять. У Земли обнаружилась геология; жизнь; развились биологические виды; эоцен, плейстоцен – ну, в общем. Мы – некоторые из нас – выползли из воды в болота; из болот – некоторые – на сушу, где и возымела место человеческая история. Классическая античность, Темные и Средние века, Возрождение, Реформация, Просвещение; затем Новое время, уже почти закончившееся. Ф. С. Ки, Э. А. По. Мы. Как у меня получается?

Я тебя люблю.

Хава Московиц из Минска и Балтимора вышла за Аллана Секлера из Ричмонда и Балтимора и в Тыщадевятьсот восемнадцатом породила Джека, который женился на Кармен Б. и породил в Сорок пятом дизиготных Мириам и меня. Шеф Херман Тёрнер с о. Уай женился на Вирджинии Ки из нижнего Дорчестера и в Тыщадевятьсот двадцать девятом породил дизиготных Манфреда и тебя. Ой, ну и да: еще из рода Кейп-Кодовых Маршей на следующий год в Барнстабле возникла Мэрилин. На этом хватит.

Заканчивается Вторая мировая! В том же году Президент Трумен учреждает Центральное разведывательное управление, Фенвик и Манфред поступают по стипендии в Джонз Хопкинз – первые в своем роду, кто получит высшее образование. На их втором курсе в колледж Гаучер поблизости поступает старушка Мэрилин Марш – у дам Маршей это традиция. На их предпоследнем курсе ее второкурсная плоть равно манит похотливых братьев-дизигот. В туче белых перьев от леггорнов на Трассе 40 испускает последний вздох Джек Секлер, оставив по себе двадцатипятилетнюю вдову и двух дочерей-четырехлеток. Среди писем с соболезнованиями у Кармен Б. – одно от Шефа и Вирджи: «Братья Тёрнер», разнообразные семейные предприятия…

Страхование, недвижимость, бухгалтерия, сельское хозяйство…

Контора у них по соседству с театром Секлера «Акадия» в городке Истон, неподалеку от о. Уай. Два предпринимателя за годы узнали друг друга, и «Бр. Тёрнер» оказывают бухгалтерские услуги «Предприятиям Секлера». Шеф теперь знакомится с ошарашенной наследницей Джека, которой отошли «Предприятия», и существенно ей помогает, даже на временной основе управляет «Акадией» и прочими ее киношками на Восточном побережье. Кармен и ее малютки-дочери время от времени навещают раскинувшуюся вдоль самой воды собственность Тёрнеров, «Ферму Ки». Летит время; старая интрига уплотняется, как бешамель или загуститель. Ну как?

Ну. Помню, как учил вас с Мими не бояться крабов в речке. Вы ходили в детский садик; я уже был таким взрослым, что еще чуть-чуть – и можно голосовать.

Близнецы и близнецы, ну не прелесть ли. Вперед, на плоту памяти дальше. Ни Секлерам, ни Тёрнерам недостает пошлости, чтобы делать из своих детей парные подпорки для книжек. Пятилетние сестренки не одеваются одинаково; двадцатилетние братья всю свою юность были дружелюбными соперниками: в спорте, в учебе, в обществе. Учатся они в одном университете лишь потому, что так им выпала стипендиальная помощь. Сжатые словесные портреты: Темноволосый обходительный Граф, дамский угодник, введение в право, уравновешенный и без словесного чувства юмора, однако полный рисовки и склонный к студенческим розыгрышам. Коровы в лекционной аудитории! Шлюхи в мужской общаге!

Эскапады, из которых, прирожденный интриган, он умело выпутывает и своих компаньонов, и себя.

Светловолосый бесхитростный Фенн, остроумный и кроткий гуманитарий, привлекательнее своего близнеца, но не столь необузданно любим; в мелочах часто идет за братом, а в крупном – упорный следователь тем путем, какой ему заблагорассудится.

Спасибо, Сьюз. Это очень милосердно сформулировано.

Оба на своих старших курсах играют в лакросс в грозной команде Хопкинза: Граф в нападении, Фенн в защите. Мэрилин Марш ходит на свидания с обоими, а однажды осенью дарит учтивому Графу свою хорошо сохранившуюся девственность; следующей же весной освобождает удивленного Фенвика от его. У Эм-Эм незадача: любит она обоих. У них тоже: оба любят ее.

Комическая опера.

Но в начале Тыщадевятьсот пятидесятых это не шутка, когда отказывает презерватив, и Мэрилин Марш обнаруживает себя в интересном положении – почти, хоть это и неточно, от Фенна. Воспитывавшаяся в строгости, она паникует. Я б тоже запаниковала. Осведомленный Граф предлагает аборт и быстро договаривается о нелегальном. Невинный Фенн предлагает женитьбу, и предложение принимают. Где была я?

В первом классе и еврейской школе.

Марши сурово не одобряют, но принимают фэт аккомпли. Шеф и Вирджи цокают языками. В те странные былые времена брак клал конец студенческой карьере молодой женщины. Тан пи, миссус Тёрнер.

В грядущем она будет жалеть об этом обстоятельстве и злиться на него.

Я ее за это не виню. Но это прошлое. Оррин Марш Тёрнер родится той осенью: славный сообразительный Оруноко. Летом его созревания в утробе оба брата помогают управляющим «Братьев Тёрнер» в одном из кинотеатров «Предприятий Секлера». Фенвиков – на Побережье, так что Мэрилин Марш беременность свою может проводить на о. Уай. Я ее помню! Умереть не встать, что я помню, как действительно видела ее беременной от тебя, сто лет назад!

Граф же был в Пайксвилле…

Манфред был в Пайксвилле, чтобы с наибольшим удобством подальше убраться от всего этого. Мирабиле дикту, он лучше знакомится со своей действительной работодательницей, у кого только начинается, по мнению Бабули, ее сикось-накось. Кармен Б. Секлер продала свой дом в Челтнэме и перебралась с дочерями в Балтимор. Она даже не живет в еврейском районе, а купила три дома встык на Сент-Пол-стрит около Университета; два она сдает как шесть квартир студентам Хопкинза; а сама живет в третьем – кроме одной квартиры. Ее она сдает без квартплаты Манфреду в обмен на то, что на своем последнем курсе он присматривает за всеми тремя домами. Кармен теперь двадцать семь, на шесть лет старше Манфреда; женщина она поразительная, отвергла далеко не одно предложение