Сала, мяса нет совсем.

К коммунизму подойдём

И капусты не найдём.

Народ горько шутил, а кое-кто в Новочеркасске смело протестовал. Бунтовщиков убили и тайно захоронили. О событиях в Новочеркасске страна узнала лишь 32 года спустя, в период гласности.

1 декабря на выставке в Манеже в Москве досталось художникам, рисующим не то, что надо отображать. Никита Хрущёв буквально орал на свободолюбивых творцов, и больше всего досталось Эрнсту Неизвестному.

В декабре в «Новом мире» Твардовского появилась повесть Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Страна вздрогнула от ужаса…

Пожалуй, это было главное в 1962 году. В «СПК» всё относительно спокойно: журнал выходил, материалы печатались, появилась новая комиссия содействия партийно-государственного контроля, и меня избрали председателем комиссии, и тут же появилась карикатура с подписью:

Оставь футбольную юдоль

И поведи контрольным оком,

Чтоб, спаси бог, не вышел боком

Тебе недремлющий контроль.

Как кандидату в члены КПСС пришлось играть и в эту игру: главное, чтобы была создана комиссия и умело отчиталась о своей работе, а там – хоть трава не расти!..

На меня нарисовали карикатуру, а я написал эпиграмму на художника Генриха Абрамовича Рогинского:

Он по характеру задирист,

В словесных драках как зубаст.

Но лишь журнал в подобном стиле,

Увы, оформить не горазд.

Но стихов в тот год почти не писал, раздружившись с Музой. Вспомню лишь одно – «Прощание с романтикой»:

Заматерел. Стихов уже не надо.

Душа не рвётся ввысь и к облакам.

Жизнь вся разгадана

и больше не шарада,

И удивляться ей уже не нам.

Как жаль!..

Вот снова мальчуганом

Уйти б в леса, вдыхать снадобья трав

И удивляться незнакомым странам

В зелёной лужице канав.

Смотреть на небо в перистых оборках

И млеть, завидя стаю журавлей.

А сердце… сердце чтоб открыло створки

И было настежь для людей!..

Незнакомых стран в 1962-м не наблюдалось, так, только в мечтаниях: хорошо бы повидать… а далее длинное перечисление чего-то далёкого и несбыточного. А вот по стране пришлось покататься в трёх редакционных командировках.

Весна, Крым

Поездка в Крым в конце марта явилась как манна небесная, очень уж хотелось побыстрее сбросить тяжёлое пальто и хорошенько прогреть на солнце косточки. Однако погода во время моего рейда по кооперативным организациям Крыма не баловала. Почти всё время я просидел в председательской «Волге», с интересом взирая по сторонам, рассматривая южные пейзажи. Побывал в трёх районах – Сакском, Белогорском и Кировском. Обследовал, как работают автолавки по обслуживанию крымчан, как производится откорм свиней, интересовался, есть ли в продаже садовые ножовки. Автолавки бодро бегали по закрученным дорогам, свиньи отчаянно визжали перед забоем, а в магазинах изредка появлялись инструменты для сада и огорода. Словом, рейд был проведён, и я с чистой совестью вернулся в редакцию. (Текст из фотоальбома, 13 сентября 1970 г.)

Да ещё нарисовал самолёт Ту-104Б, на котором улетал из Симферополя в Москву. Материал рейда был опубликован в июньском номере «СПК» под заголовком «На главном направлении». Концовка звучала так: «Грандиозные задачи стоят перед виноградарями Крыма, а следовательно, и перед кооператорами. Но давно известно, чем труднее задача, тем почётнее её выполнять».

Как лихо написано! Боже, что приходилось писать во времена, когда Крым был украинским, а сегодня с печалью вспоминаю ту поезду, когда «Крымнаш»! И русские с украинцами в дикой вражде и в политической конфронтации. И это очень прискорбно… (30 января 2019 г.)

Апрель, Рига

О, Рига – маленький Париж, изящный и уютный, где всё так пронизано духом западной культуры. Как ты памятна мне, Рига, как восторгался я тобою, когда сидел на скамейке бульвара Райниса, с чемоданом и без ночлега. А потом, помнишь, ты одарила меня номером люкс, в котором были роскошные деревянные кровати и пианино. Я тогда подумал, как жаль, что Ю.Б., а не Дебюсси…

Утром бродил по твоим неповторимым улочкам, наслаждаясь видами возвышенной готики. Затем всё перепутал и вместо центрального аэродрома поехал на другой, на «Румбалу». Выручило такси. Я едва успел на лётное поле, где готовился к вылету маленький самолётик Ли-2. Сел, не отдышавшись, и полетел в Даугавпилс. Оттуда добирался до посёлка Суботе на границе Латвии с Литвой. В Суботе я прожил несколько дней, как затворник, в заброшенном костёле, переделанном под контору. Темой редакционного задания были коровы, лошади и парники, о чём я и написал позднее в статье «Кладовая резервов».

Суботе запомнилась превосходным молоком и потрясающим по вкусноте творогом, я только успевал благодарить – «палдиэс», а мне отвечали – «лудза». На прощанье гостеприимные хозяева подарили мне альбом с фотоснимками Риги и сказали, что Юргис, т. е. я, хороший человек, вёл себя скромно, не как обычный корреспондент какого-нибудь московского издания…

Вернулся в Ригу и кое-что обошёл и посмотрел: остатки замка меченосцев, городской канал, Домскую церковь, церковь Юриса, приятные улочки Трокшня и Скарню. Интересна была автомобильная поездка по живописной дороге Рига – Тукумс – Кулдига. Везде чисто, аккуратно, нарядно, все магазинчики вылизаны. Нет, сюда за критическим материалом ездить бесполезно, только за положительным. Здесь гранд-позитив… (Запись 13 сентября 1970 г.)

Командировка-загул на Киевской земле

Третья командировка в году, по итогам которой в августе в СПК была помешена большая подборка материалов по поездке в Тетиевский район Киевской области – «В ногу с тружениками полей», в ней и мой очерк о коллективе работников одного сельского магазина. Частушка: «Гей, продмаг видкрили новый, / Так заходьте вси до нас: / Сортимент у нас чудовий / Вид цигарок до ковбас…».

Принимали нашу бригаду из Москвы дюже гостеприимно и чересчур пьяно. Нас, приехавших, было четверо: Хача, я, художник Глобов и некто внештатный автор Савельев. Мы приехали «отображать все положительное, накопленное во в одном из лучших райпотребсоюзов Киевской области». Отсюда и сверхгостеприимство: «о нас расскажут всей стране!» После всех расспросов, рассказов и интервью состоялся грандиозный банкет на чистом воздухе, на холмистом берегу Днепра, а, может, и не Днепра. Председатель правления то и дело восклицал «Шампанского!» и на столах появлялись бутылки к дополнению к традиционному борщу с пампушками. Ну, и закусок было не счесть. Пили, ели и горланили песни. Особенно усердствовал художник, который не пел, а умолял:

Вийди, коханая, працею зморена,