class="p1">Дневник позабыт-позаброшен, и снова надо напрягаться, а что было в том далёком 63-м году? Пожалуй, начну с командировок, тем более сохранились какие-то беглые записи. Поездок было четыре.

Первая. Рязань (196 км от Москвы). А из Рязани – Ряжск (117). Май месяц. Природа неплоха, а в остальном – питание, удобства, развлечения – всё ужасно. И сразу вспомнились голодные студенческие годы. Гостиница грязная, по утрам нет воды, еда отвратительная. Но и в этих условиях «работал»: разговаривал с людьми, узнавал, что их волнует, всё записывал. Ездил в один из колхозов на мотоцикле (в качестве второго ездока) – 30 км. «Солнцу и ветру навстречу…» Тормошил вопросами руководителей колхоза и рядовых полеводов. А потом добирал материал в Рязани. В августовском номере вышел мой опус о директоре Ряжского райпотребсоюза Степане Пашуке. Заголовок ленинский: «Верным курсом идёте, товарищи!..»

В Рязани полюбовался Успенским собором (конца XVII века) и повторял слова поэта Кедрина о другом соборе: «Лепота!» Тогда, в 1963-м, не с чем было сравнивать: не видел прекрасных соборов в Кёльне, в Реймсе, в Шартре, Милане и т. д. И тогда не задумывался, что в России, по существу, всё вторично, кальки и подражания Западу…

В июле вторая командировка – Куйбышев (Самара, 1080 км). Ездил в паре с чиновником из Центросоюза, специалистом-заготовителем. Туда и обратно самолётом. Инспекция о готовности самарских заготовителей к заготовкам продукции от населения. Один день покрутились в Куйбышеве, повосторгались жигулёвским заводом, а дальше по районам: Ставрополь (ныне Тольятти), Колдыбань, Безенчук. О Безенчуке писали ещё Ильф и Петров:

– «Нимфа», туды её в качель, разве товар даёт? – при этом глаза мастера были ярко-жёлтыми и горели неугасимым огнём.

Да, забыл о том, как началась поездка. Утром дома я разоспался и когда проснулся, то понял, что опаздываю на самолёт. Таксист устроил настоящий газават. В Шереметьево прибыли тютелька в тютельку. А в аэропорту объявили, что рейс отменён. Так началась эта поездка. Руководитель облкоопсбытсекции по фамилии Барсуков чинил всякие препоны, затрудняя проверку, которая вылилась в итоге в острый материал «Под лежачий камень вода не течёт».

Нам с моим напарником удалось побывать в нескольких подсобных хозяйствах. До одного мы добрались специальным автобусом, в котором находились всего 4 пассажира. Полуразбитый автобус разудало ездил по плантациям и садам. Пол автобуса был засеян дегустационными фруктами, которые угрожающе перекатывались на ухабах. Я слабо жевал 101-е яблоко и меланхолично смотрел по сторонам. Это был один из счастливых витаминных дней в моей жизни.

Запомнилось утро в Тольятти, где мы ночевали в доме колхозника (это отдельная песня!), проснулся рано и вышел на воздух. И обалдел – кругом степь и пьянящий аромат от великолепного разнотравья. Мы в Москве привыкли к бензинчику, а тут вкус, запах, аромат – можно воздух пить. И лёгкое головокружение, как от объятия с молодой женщиной.

Ну, а Колдыбань – это такая рвань. Безенчук – сколько слёз и мук. Рифмы напрашиваются…

Октябрь. Третья командировка – Волгоград (1073 км). Полёт на Ту-124, один час 15 минут. Летел с задачей: написать положительный очерк, и сразу сервис по классу «будь здоровчик». Некто в шляпе в аэропорту ласково спрашивал сошедших с трапа: «Кто здесь Безелянский?» Я откликнулся, и тут же меня взяли под белы руки и усадили в машину. Через 5 минут я узнал, как играет местный футбольный «Трактор» и кто из игроков получил травму. «Волга» доставила меня в массивный и чуть надменный отель «Волгоград».

Руины Сталинграда за мирные годы отстроены и превратились во вполне симпатичный новый город Волгоград. Широкая величавая Волга с песчаными отмелями. И удивительно ароматный воздух. Времени свободного было много, и я осмотрел Мамаев курган, поудивлялся памятнику Родина-мать с грозящим мечом и прошёлся по просторной набережной. Устал и отдыхал в кино на фильме «Баранкин, будь человеком!». А вечером ещё отправился в Театр музыкальной комедии на «Графа Люксембурга» Франца Легара (если бы мне тогда сказали, что в будущем я познакомлюсь не с графом, а с целым государством Люксембург, – не поверил бы. «Баранкин, не рассказывай мне сказки!»).

Ну, а в ночь из Волгограда уехал поездом в Балашов, сошёл на станции Медведица, затем доехал до Линёва, а уже оттуда – до села Матышево. А обратно добирался до Волгограда на маленьком самолётике. Короче, выдалась трудная поездка. А Матышево – это настоящая глушь. И можно перефразировать Высоцкого:

Куда закинул меня, Вань,

Село – такая глухомань!..

Из этой глухомани родился очерк «Почётная профессия» (глухомань – это моё определение, а принято говорить: глубинка, то, что находится в стороне от больших дорог и трасс). Герой очерка – 50-летний старший бухгалтер Матышевского потребобщества Василий Подшивалин, степенный и обстоятельный мужчина, не рассуждающий, не рефлексирующий, а упорно сражавшийся на бухгалтерском фронте. Борец с бесхозяйственностью и строгий страж финансовой дисциплины.

В ноябре – вновь командировка на Урал, в Челябинск (1919 км). По теме: дебиторская задолженность, кооперативы, где нет ажура и порядка, а долги и путаность. А раз критика, то никто меня в Челябинске не встречал и никто за локоток не подсаживал в «Волгу», не устраивал в гостиницу. Пришлось всего добиваться самому. Сначала обитал в грязной гостиничке без названия, где была адская духота, как в парильне, где ждёшь банщика дядю Ваню, который задаст тебе веником по филейным местам. К тому же в гостинице шёл ремонт, и все пользовались одним туалетом. Мужчины вкушали удовольствие от пенных струй, а женщины переминались в очереди с ноги на ногу, с тоской ожидая, когда уйдёт последний представитель сильного пола, а он, этот гад, представитель сильного пола, уходил нарочито медленно, сморкаясь в руку и на ходу застёгивая брюки. Картинка из жизни…

Пришлось возмутиться, и меня переселили в нормальную гостиницу «Южный Урал» – это уже помог обком партии, который и организовал под моим руководством бригаду по проверке дебиторской задолженности. Челябинскому облпотребсоюзу оставалось только скрипеть зубами. Я с бригадой побывал в трёх районах: в Аргаяше, Кунашаке и ещё в каком-то. Недостатки в финансовой деятельности были вскрыты и легли в основу моей публикации в «СПК».

Сам Челябинск мне не понравился: чересчур индустриальный, сплошной лес труб, дымовая завеса над городом, огненные всполохи, дышать почти нечем. Промышленные взвеси, загазованность, и непонятно, как живут здесь люди и как они поют радостную патриотическую песню о стране, «где так вольно дышит человек».

В последние часы я изнывал от удушья, а тут ещё из-за метеоусловий задержали рейс. Желающие поскорее улететь негодовали: «Там, где „Аэрофлот“,