Он пропустил Дашу вперёд, придержав тяжелую деревянную дверь. Ржавые пружины обиженно скрипнули, испугав притаившегося под крышей голубя. Он суетливо вспорхнул и улетел через отверстие заколоченного окна.

— О чем ты хотела поговорить? — строго спросил он. Несколько шагов между ними показались пропастью…

— Миша, прости меня… — произнесла она, гордо вздёрнув носик. — Я сожалею о вчерашнем. Считай это моей слабостью… — слова эхом отозвались от пустых отштукатуренных стен, плавно переходящих в высокий свод потолка.

Голос Даши прозвучал твёрдо, а на лице отражались самые разные чувства: страх, смущение, недоверие и…холодность. Она сцепила руки в замок и выпрямилась так, словно вогнала кол в спину.

Слова жены пригвоздили его к месту, ранив самолюбие. Хотя нет… Самолюбие было убито, разорвано на мелкие частички и рассеяно прахом.

— Ты жалеешь о том, что переспала со мной? — уточнил он, прикипев взглядом к сочным лепесткам ее губ, тонкой белой шее, ключице, наполовину скрытой тканью платья…

— Да. — выдохнула она. Ее пальчики, словно ища опоры, вцепились в длинный волнистый локон, мягкие розовые губы раскрылись на вдохе.

— Затея с браком была глупой и детской… — пролепетала Даша, потупив взор. — Ты не создан для семьи, Миша. А мне нужна верность.

Ее слова поглотил звук тяжёлых, приближающихся шагов Миши.

— Хочешь сказать, тебе не понравилось? — прошептал у самого уха, за считаные секунды преодолев расстояние между ними. Прикосновение длинной пряди его чёлки сработало, как электрошокер. Она всхлипнула, вдохнув древесно-цитрусовый аромат парфюма.

— Не надо… — успела выпалить. Миша накрутил волосы Даши на кулак и резко запрокинул ее голову. Впился в ее рот, словно желая наказать. Он не ласкал — покусывал ее губы, грубо сплетался языком, побуждая ответить. Даша обняла его шею, слегка поглаживая, успокаивая, лаская… Ее пальцы запутались в густых волосах Миши.

— Миша, пожалуйста… — опешила она от его напористости и резкости.

Черт, Фиона лишила его разума! Он усадил ее на подоконник и приподнял подол платья, открывая глазам белые, добротно сшитые хлопковые трусики с вишнями. Даша сжала ноги и попыталась закрыться.

— Фиона, тебя Варвара Степановна собирала в командировку? — Миша ухмыльнулся, жадно прикипев к ней потемневшим взглядом. Его ладонь скользнула по ее бедру и накрыла влажное белье.

— Кого ты обманываешь? — прошептал он задыхаясь. Ярость отступила, сменяясь нежностью. Она предательски покалывала кончики его нетерпеливых пальцев. Тонкая белоснежная ткань повисла на ее щиколотке…

— Зачем… Пожалуйста, не надо… — щебетала она чуть слышно.

— Я хочу попробовать тебя на вкус, Даша… Ты знаешь, что я вчера делал это впервые? — шептал, продолжая ласкать ее шею и скулы губами. — Как тебе такое признание от учителя?

Он скользил пальцами у неё между ног. Его жаркое, прерывистое дыхание опаляло ее шею. По телу Даши разбегались тысячи мурашек, пробуждая нестерпимый жар внизу живота.

— М-м-м… — простонала она вместо ответа. Пот рассыпался мелкими бисеринками по ее напряженной спине, земля с небом поменялись местами…

— Я хочу тебя, слышишь. И ты меня хочешь… Даша… — бормотал он, как обезумевший, не отрывая взгляда от ее задёрнутых поволокой глаз.

Даша раскинула бёдра шире, чувствуя себя безвольной кошкой возле него. Близко… Ее позорное поражение перед холодным Каем, играющим с ней, спряталось на кончике бугорка, который он умело ласкал.

— Смотри на меня, не закрывай глаза. — шептал он хрипло. Возбуждение превратило его кровь в кипяток, звенело натянутыми нервами. Ее влага окутала пальцы тягучим, вязким теплом.

— Такая влажная, такая горячая девочка… Обманщица… Ты близко, Даша…

— О-о-ох… — она вскрикнула и впилась ногтями в плечи Миши, сокращаясь вокруг его пальцев. Он заглушил ее стон поцелуем, позволяя ей испить наслаждение до дна.

— Считай это моей слабостью. — произнёс у самого лица Даши, обдавая тёплым дыханием. — Смотреть в твои глаза, когда ты…

— Зачем, Миша? — спросила она. Ее щеки затопил румянец стыда, а в глазах вспыхнул огонёк предвкушения: она ждала объяснения, каких-то слов, признаний… Но ответ Миши погасил искру…

— Так уж вышло, что ты моя жена. Пока. А двадцать седьмого я отпущу тебя, не сомневайся.

Дашка выскочила на террасу, вдыхая прохладный летний воздух. Опершись ладошками об ограждение, она перегнулась через него, разглядывая снующих между столиков летнего ресторана официантов. Переливчатый звон бокалов и тарелок, шорох расстилаемых скатертей, шаги суетящихся барменов заглушили знакомые мужские голоса.

— Миша, что будет дальше? — спросил Борис. Снедаемая любопытством, Даша металась вдоль балконного ограждения, пытаясь выбрать место, откуда разговор будет слышен лучше.

— Ничего. Мы послезавтра разведемся, как и планировали, — ответил молодой человек. Даша наблюдала за мужем, на лице которого не дрогнул ни один мускул.

— Хм… Почему не понимаю? Мне казалось, все изменилось, разве нет?

Сердце Даши гулко стучало. Она ощущала себя провинившимся преступником в ожидании решения суда. Причём приговор ей выносит суд присяжных, состоящих из посторонних малознакомых людей. Именно такой была сейчас ее жизнь — открытой, доступной для желающих полоскать грязное белье. И такой эту самую жизнь сделал Призрак.

— Тебе показалось, — раздраженно ответил Михаил. — Боря, меня заставили жениться. Никогда не прощу ей этого и не позволю никому думать, что меня можно сломать или заставить. Посмешищем в глазах всех, кто нас знает, я не буду. А Колосовских знают все!

— Вот оно что… — сухо ответил Борис, шумно закрывая папку меню. — Беспокоишься о своей репутации? О том, что подумают окружающие, так? А как же Даша? Она любит тебя…

— Уверен, это пройдёт, — твердо ответил Михаил, непринужденно отпивая кофе. — Встретит кого-нибудь получше и все забудется. Во всяком случае я точно знаю, что мне такая жена не нужна. Да и какой из меня муж? Смешно представить…

— Тогда зачем ты спишь с ней? Напрасно мучаешь ложными надеждами? — воскликнул Борис, привлекая внимание гостей ресторана.

— Это просто секс, Боря! Или я должен жениться на каждой, с кем провожу ночи? Я ничего ей не обещал, — с деланным спокойствием ответил Миша. Чем более выдержанным был его тон и убедительными доводы, тем сильнее Борису казалось, что племянник лукавит. Внешнее безразличие выдавали слегка дрожащие руки и пульсирующая, предательски бьющаяся жилка на шее.

— Долго репетировал чушь, что сейчас говоришь мне? — Боря сверлил племянника взглядом.

— Борис, к чему допросы? Я ясно дал понять тебе, что эту девушку в качестве своей жены не вижу, не нужна она мне! — окончательно вышел из себя Миша и вскочил с места.