Он приоткрыл глаза, уставившись на неё недоуменно, и промолвил:

— Дашка, ты спала в моей постели?

Она попыталась подняться, кинув на мужа возмущённый взгляд, но он засмеялся, поддразнивая ее. К чему странный вопрос, если Миша сам попросил ее остаться? Впервые за семь дней, обессиленный от жаркого секса, не прогнал в свою комнату, а выдохнул в опухшие от поцелуев губы: «Не уходи…»

Под проливным дождём сонный Арсен увозил Дашу из сказочной страны ее призрачных иллюзий, придуманных от начала до конца.

Миша не выдавал себя ни единой эмоцией, словно их и не было. Борис наблюдал за ними без особого интереса, как показалось Даше. Скорее всего, объяснения Миши его удовлетворили.

Неведомый сетевой Призрак, о котором он не забывал, каждый день подливал масла в огонь их отношений с женой. Парой гнусных предложений в сети разрушал хрупкое доверие Даши, углублял пропасть непонимания, выдавая сплетни и домыслы за слова Миши.

Призрак, казалось, неотступно следовал за ним, угадывал каждый шаг, опережая на несколько ходов, виртуозно разрушал жизнь и карьеру. Попытки подключить к поискам неведомого агрессора айтишников, службу безопасности холдинга не дали результата. Он также умело путал свои следы, как и закапывал репутацию Миши.

О загадочном Призраке знали все. Окружение Михаила Львовича не брезговало спросить об этой личности на деловых переговорах, бизнес-конференциях, тренингах, чем приводило своего визави в тихую, едва скрываемую за показным равнодушием, ярость.

Несколько раз Миша пробовал писать Призраку лично, пытаясь выяснить, чего он хочет. Незнакомец не отвечал, давая понять, что доведёт задуманное до конца и на сотрудничество никто из героев отвратительного блога может не рассчитывать.

Страница Призрака напоминала помойку из сплетен об известных персонах края. Хризантемов поделился предположением, что поддерживать популярность агрессору помогали обиженные или уволенные работники, щедро сливавшие собственные обиды или компроматы Призраку в личку.

Самолёт разорвал крыльями серые дождевые облака. Дождь лил где-то внизу, на земле, оставляя город, подаривший Даше столько счастья, в прошлом.

В Москву путешественники летели почти не разговаривая.

Дашка свернулась калачиком, положив голову на плечо спящего Миши.

— Анют, как ты думаешь, чем они занимались всю ночь? — спросил Борис у жены. Анна улыбнулась с примесью горечи и волнения:

— Боря, меня беспокоит поведение Миши. Он не объяснился с ней за все это время, неужели наши усилия напрасны?

— Анютка, они сами разберутся. Поверь, все что он делает сейчас — правильно, — мягко ответил ей Борис. — Миша умалчивает причину, по которой хочет развестись, но она существует. Я чувствую это… Слишком хорошо знаю его.

— Правильно что? Начать отношения, чтобы сразу же разрушить их? — возмутилась Анна, нервно перелистывая страницы книги, которую читала в полёте. — Боря, я не понимаю, неужели ты можешь говорить такое? Зачем это все? Дать Даше ложную надежду? — выдохнула она и, подкрепляя своё негодование, захлопнула томик.

— Анют, поверь мне, на Мишу бесполезно давить или убеждать в чем-либо. Себе дороже, — промолвил Борис, поглядывая на спящую молодежь. — Он взрослый, состоявшийся мужчина и должен нести ответственность за свои поступки. Мы с тобой сделали все от нас зависящее, ты согласна? И если Миша не попросил моей помощи или совета, значит, не нуждается в них.

Анна понимала позицию невмешательства Бориса. Он воспитывал племянника с рождения и лучше всего знал о его вспыльчивом, упрямом нраве, унаследованном от матери. Миша никого не слушал, старался осмыслить истину без посторонней помощи. Особенно если это касалось его личных привязанностей. Борис со временем смирился со стремлением Михаила набить шишки, испробовать на себе то, что можно было бы избежать, будь он осмотрительнее. С другой стороны, жизнелюбие племянника, страсть к авантюрным поступкам, смелость, природный ум восхищали Бориса. Он верил, что Миша не перейдёт в своём познании жизни опасную грань.

Поначалу Бориса возмущало поведение Туманова, который решал все проблемы сына, снимая тем самым с него ответственность.

Все эти телячьи нежности любящего и запоздало вспомнившего о сыне папаши раздражали Бориса. Лев Данилович первое время вторил своими методами воспитания Берте и другой женской половине семьи Колосовских, включая бабушек и нянь.

Прежде чем сам Миша узнал о существовании отца, который, к слову, прятался от Колосовских, Борис уже знал обо всем.

Незримо, без назойливого контроля и гиперопеки, Борис наблюдал за племянником, позволяя ошибаться, найти в себе мужество утихомирить гордость и попросить совета. Тогда бы он с радостью протянул руку помощи гордецу и смутьяну, которого искренне любил, как сына.

Только Михаил решал свои проблемы самостоятельно, скрывая их от близких или друзей, боялся осрамиться в глазах дяди, утратить уважение к себе. Борис обижался на недоверие, считая свою любовь к племяннику доказанной и безусловной.

Лишь спустя время Борис удостоверился в том, что такое поведение Михаила соответствует требованиям к нему, как к мужчине.

В аэропорту Москвы сонные путешественники разместились за столиком, ожидая вылет в Красноярск. Даша делала вид, что увлечена фильмом, остальные отвечали на сообщения и просматривали почту.

Михаил включил телефон, на который тотчас же поступил звонок от Дениса Демидова:

— Кай, до тебя не дозвониться! Ты куда пропал? Я… это… Прости, брат…

Миша съёжился, предчувствуя беду. Когда-то подобное «прости», сказанное Филиппом, изменило его жизнь.

— Я в командировке, Дэн. Сегодня вечером буду в Красноярске, — сухо ответил Миша и отошёл подальше.

— Прости, брат, я не знаю, как это вышло! Простой спор, шутка…

— Дэн, не томи! — нетерпеливо ответил Миша.

— Миш, мы сделали ставки с ребятами из «Вавилона». Просто нашли лишний повод поразвлечься в узком кругу, но это выросло до огромных масштабов! Прости… Не знаю, как о споре узнал Марсель, только он спонсировал целое мероприятие, посвящённое этому. К тому же Призрак…

— Господи, Дэн, мне клещами вытягивать из тебя слова?! На что спорили? Звуковые сигналы объявлений аэропорта заглушали разговор.

— Разведешься ты с зеленой кикиморой или нет… — вымученно произнёс Денис.

Мишу словно током ударило. Он почувствовал себя страусом, высунувшим голову из песка. Туманное, призрачное счастье этих нескольких дней рассеялось, возвращая омерзительную реальность. Он замолчал на миг, позволив Дэну объясниться.

— Кай, почему Марсович ненавидит тебя, что ты сделал ему? Я ездил лично, чтобы остановить смуту, только жирный боров упрям как осел!

Миша усмехнулся про себя, вспоминая, как ломались кости Арсения под его мощными кулаками.