Нервно теребя локон из моего конского хвоста на затылке, я с непониманием обратилась к Бонду:

– Бернар сказала нам, что сумма равнялась 11 тысячам, а Обытоцкая – двенадцати. Почему в Славкиной книжке эти цифры меньше ровно в два раза?

Хозяин медленно посмотрел мне в глаза и прищурился так сильно, что стал похож на монгола.

– У Славы был подельник, – протянула я, как будто у меня случилось божественное откровение.

Рафа одобрительно покачал иссиня-черной гривой.

– И это многое объясняет, – прошептал он.

– Например, что?

– Например, то, как выбирались «жертвы». – Рафа резко встал и стал интенсивно расхаживать туда-сюда в такт своей речи. – Заметь, что Славка знал, кого снимать. «Жертва» должна быть или замужем, или известной персоной, то есть должна бояться разоблачения и предъявления фото публике. К тому же женщина обязана быть состоятельной, все-таки Калинин требовал не сто рублей, а тысячи долларов. Суммы, которые простые смертные зарабатывают за год.

– Это кто-то из клуба, верно? – вклинилась я, использовав всю мозговую активность, которая была мне доступна в тот вечер. – Кто-то, кто мог подсказать Славе, которую из женщин можно опоить и сфотографировать.

Рафа замер на одном месте, ледяным взглядом уставившись на меня, как будто именно я была гадом-подельником. Мысль о том, что этот человек до сих пор работает в клубе и Рафа наверняка видит его каждый день, заставила парня гневно заиграть желваками.

– Да, – сквозь зубы произнес он, – кто-то из клуба. Кто-то, кто имел контакт с «жертвами» или знал, что они подходят для шантажа.

– Другой танцор? – тихо предположила я. Мне совершенно не хотелось быть гонцом с плохими новостями или озвучивать версии, которые расстраивают моего милого повара, но выбора не было. Мы обязаны разобраться в этой истории. И чем дальше мы разбирались, тем больше мне хотелось забыть про стриптиз-клуб «Наима» и все, что с ним связано.

Рафа обреченно потер виски. Внезапно квартира наполнилась громкой трелью «Я свободен» Кипелова.

– Это Илона. – Бонд поднес трубку к уху. – Здравствуйте, Илона Давыдовна, как вы? Спасибо, тоже неплохо. Да, это ужасно. Да, я был у его девушки, но еще не ездил к матери… Завтра? Разумеется, конечно. Обязательно. Я могу заехать за ней. А, Миша? Ладно, хорошо. Кристину могу привезти я. Егор? Ясно. Спасибо, доброй ночи.

Парень какое-то время мутным взглядом смотрел на телефон в своей руке, а потом присел рядом со мной:

– Завтра похороны. Мишка заедет за Валентиной Геннадьевной, заберет ее из больницы. В квартиру они приедут пораньше, потом привезут тело. Люди подойдут позже. Около десяти. Кристину привезет Егор. Сначала дома все попрощаются, потом на кладбище, после него в «Капель», выпить за упокой души.

Я судорожно сжала руки в кулаки, чтобы не зареветь. Говорю же, не люблю все эти разговоры про похороны и плохо соображаю, когда люди вокруг меня плачут и причитают. Рафа не плакал и не причитал, но он заглянул мне в глаза с такой болью, что от тоски и жалости к нему мое сердце чуть не разорвалось. Мне захотелось обнять его, утешить и заверить, что все будет хорошо. Не важно, что мы узнали о Славе, мы будем любить его в любом случае, потому что он был нашим другом. Мне хотелось наполнить сердце Рафы надеждой и светом, но вместо этого я подсела к нему еще ближе и коснулась своими губами его губ.

Сама не знаю, зачем я это сделала, мне захотелось, и я повиновалась этому глупому желанию, понимая, что ни при каких других обстоятельствах я бы не решилась на этот шаг. И если Рафа оттолкнет меня и покрутит пальцем у виска, я все могу спихнуть на эмоциональную неустойчивость и стресс.

Но Рафа сидел не шевелясь, позволяя мне его целовать, а потом приобнял меня за талию и поцеловал в ответ. Его поцелуй был ненавязчивым и нежным, но вскоре искра между нами стала разжигаться все больше и ярче. Бонд прижал меня к своей груди так сильно, что я могла ощутить все мышцы на его торсе даже через хлопковую ткань футболки.

В тот момент в моей голове не было ни одной мысли, не функционировала ни одна мало-мальская извилина. Мне казалось, этот волшебный миг будет продолжаться бесконечно. Мы как будто были одни на собственной планете, личном Марсе или Юпитере, и, кроме нас, не было больше ничего: ни похорон, ни загадок и тайн, ни мерзких фото.

Пока в моем кармане не затрезвонил мобильник.

Рафа остановился и вопросительно на меня посмотрел. Со стороны я выглядела как только что разбуженный ребенок. Я явно не понимала, почему он прекратил, и только потом до меня дошло, что у меня из кармана раздается «Генералы песчаных карьеров».

Я виновато улыбнулась и извлекла сотовый из джинсов.

О нет!

Невский.

Я, сама того не замечая, совершила большую ошибку, не скинув звонок или вообще не отключив мобильник. Потому что, как и я, Рафа прочитал имя звонившего. Он, естественно, не знал имени и фамилии моего парня (если я могу назвать Игоря моим парнем), но сразу же просек, что это был именно он.

– Алло, – хрипло произнесла я, нажав кнопку «ответить».

Рафа нахмурился и отодвинулся от меня на самый конец дивана.

– Привет, милая, – донесся до меня жизнерадостный голос Невского.

Что это с ним? «Милая»? Да еще и так весело? Может, птичий грипп? Да нет, он не птица, а самое настоящее парнокопытное.

– Как поживаешь? Чем занимаешься? – продолжал радоваться Невский.

– Я… я… дома. Сижу, телик смотрю.

Поймав разочарованный и какой-то грустный взгляд Рафы, я резво подскочила с дивана и направилась в ванную, закрыла за собой дверь и включила воду.

– А что планируешь на завтра? – Невский по-прежнему был раздражающе вежлив. Это, что ли, его новая политика по отбиванию меня у всяких Иванов-заместителей?

– Ничего пока не планирую. Не знаю.

– Тогда давай сходим куда-нибудь. На Вишневской новое кафе открылось, «Мерси». Вроде как настоящая французская кухня. Хочешь? – заискивающе обратилось ко мне парнокопытное, и я представила, как его чисто выбритое лицо расползается в приторной улыбке.

Я не хотела. Точнее говоря, я хотела. Но только не с Невским.

Вздохнув глубоко, я села на ванну и устало потерла лоб свободной рукой.

Кого я обманываю? Ну, поцеловались разок. К тому же инициатором была я. Так бы он никогда ко мне не притронулся. Если бы Невский не позвонил, поцелуй подошел бы к своему логическому завершению и мне было бы ужасно стыдно. Хотя, не скрою, и ужасно приятно.

Однако теперь я могла понаблюдать за тем, как Рафа отреагировал на звонок Невского. Ему это не понравилось. Он ведь у нас старых моральных устоев. Мистер Совершенство. В его понятии я уже занята, хотя фактически это вовсе не так.

Боже мой, он, наверное, думает, что я проститутка? Целую всех направо и налево, а у самой есть бойфренд! Господи, как же глупо вышло! Ну почему эта скотина вообще приперлась ко мне вчера вечером и стала метить свою территорию посредством грозных взглядов и недовольных речей? Зачем он позвонил именно в самый лучший момент моей жизни три минуты назад? Прямо не человек, а Люцифер! Вот встречусь с ним и пошлю его в бухгалтерию! Сколько можно отравлять мое и без того унылое существование?