Поднимаю голову: в ювелирные магазины я резюме не отправляла. Но откуда ему знать, о чем я думаю. Он не подозревает, что все мои внутренности сжаты как в тисках.

– Какие драгоценности?

– Для Стейси.

Как же меня бесит эта тема. Бесит однозначно и качественно, сейчас иголки как у дикобраза вырастут. Какая разница, что ей дарить? Он когда-нибудь думал так над подарками для меня? А на это ответ у меня есть: нет.

– Не знаю, что плохого в том, чтобы подарить сертификат.

– Драгоценности лучше.

– Дорогие – да, но разве нет ограничений по деньгам? Обычно в офисах, где проводят «Тайного Санту», ставят лимит в двадцать долларов или как-то так.

– Нет, ограничений нет, – медленно произносит он. Уголок губ кривится в усмешке, глаза поблескивают. И я задерживаю дыхание, потому что знаю, что он готовится бросить гранату. – Кроме того, я хочу, чтобы она знала, что мне не все равно.

– Да она даже не узнает, что это от тебя, – напоминаю я. – Санта же Тайный.

– Думаю, она поймет.

– Как? Как она поймет, Николас? – Боже, как глупо, когда взрослые дарят друг другу подарки на праздники. По крайней мере, коллегам. Даже недостойно. Не надо принуждать работающих вместе людей еще и в неформальной обстановке общаться без крайней необходимости. Куда делись профессиональные отношения на рабочем месте?

В этот раз Николас пожимает плечами, но выглядит почему-то довольным.

– Мы хорошо знаем друг друга. Мы близки. Думаю, она сможет понять это вот так. – Он щелкает пальцами.

– Дарить украшения женщине, с которой работаешь, неуместно, – ледяным тоном сообщаю я. – Как и парфюмированные лосьоны. Подари пару носков, извращенец.

Он отворачивается от меня, прикрыв рот рукой.

– Может, подписку? У цветочного магазина, месяц доставки цветов.

Кровь вскипает в жилах. После такого предположения во мне просыпается жажда убийства.

– Купи журнал о путешествиях. Ей нужно чаще выезжать из штата. А лучше из страны.

– Хм-м-м, я все же склоняюсь к украшениям. Серьги. Наоми, какие нравятся женщинам? Твой совет может пригодиться. Женщинам нравятся бриллианты?

– Бриллианты? – скрежещу зубами я. – Твоей коллеге? Да что ты ей этим хочешь сказать?

– Не понимаю, что не так с бриллиантами, – с ангельским видом отвечает он, одаривая меня издевательски-непонимающей улыбкой. – Стейси – ценный член нашей команды. Мне кажется, она заслуживает…

– Клянусь богом, Николас, еще раз услышу от тебя имя этой женщины – склею тебе губы. Вытащу на улицу и выброшу обратно в этот дурацкий пруд, но в этот раз полетишь в чем родился! Поеду в твой офис и прицеплю себя к тебе наручниками, чтобы у тебя ни единого шанса не было остаться с ней наедине! А если ты попытаешься подарить ей бриллианты, я их украду и приготовлю тебе вместе с ужином. Мне плевать, насколько ценный…

Тут я останавливаюсь.

Николас смеется.

– Тебе смешно?! – полицейской сиреной взвываю я.

– Немножко, – признает он, пытаясь перестать улыбаться. – И говорят «в чем мать родила», выражение такое. Чтоб ты знала.

– А если ты подаришь этой женщине цветы… – рычу я, – я…

– Что ты сделаешь? – Он встает и подходит ко мне так быстро, что я не успеваю сориентироваться. В следующий миг он уже нависает надо мной, опираясь о диван по обе стороны от моей головы. Я пытаюсь отклониться, но некуда. Кровь несется по венам с такой скоростью, что начинает болеть сердце.

Николас, склонив голову, смотрит на меня дикими горящими глазами.

– Что ты сделаешь, Наоми?

Его голос дрожит от предвкушения и беспокойства одновременно; несмотря на наше постоянное противостояние, в нем слышится надежда. Ищу оружие поострее, но не нахожу. Столкнувшись с ним на поле боя, я сбрасываю доспехи.

– Расплачусь, – шепчу я.

Сдерживающие нас нити рвутся, и он падает на меня, встав коленями по обе стороны, мягко перенося свой вес. Пальцы запутываются в моих волосах, а его теплые губы, такие мягкие и соблазнительные, находят мои.

Не нежно, нет, а требовательно, и я открываюсь навстречу, потому что у меня кружится голова, концентрация внимания – миф, и он так целует меня… Он когда-нибудь вообще меня так целовал? Если и да, то я не помню.

Прихожу в себя через пару секунд, и меня сразу придавливает осознанием того, с какой радостью тело предало здравый смысл, забыв обо всех наших попытках уничтожить друг друга. Но и эти мысли теряются, уходят, я выгибаюсь ему навстречу, и он крепче сжимает меня бедрами, нуждаясь в более тесном контакте. Мы не можем оторваться друг от друга и даже отказываемся от дыхания. Сейчас это не важно. Мелочи.

Чем дольше длится наше соприкосновение, тем озадаченнее я становлюсь, пока, наконец, не решаю, что все наоборот. Наверное, я ненавижу его на восемнадцать процентов.

Николас перемещает нас, чтобы уже я оказалась у него на коленях, и я с восторгом ощущаю данную мне власть. Стоит захотеть – и можно все испортить. Или крепче сжать его запястья и целовать, кусать, пробовать на вкус. Могу делать все, что захочу. И чувствую, что он позволит.

Вот только надо кое-что прояснить прямо сейчас.

– Ты никогда ничего не подаришь Стейси до самой своей смерти, – сообщаю я. – Мне плевать, попросит она у тебя жвачку или что-то еще. Даже если спросит время. Она ничего от тебя не получит.

Какой-то странный у него смех.

– Нет никакого «Тайного Санты».

Я отстраняюсь посмотреть ему в глаза, цепляясь за воротник его рубашки.

– Что?

Он не отвечает, так что я, по-прежнему сжимая воротник, тыкаю его в плечо.

– Нет, серьезно. Что ты сказал?

Взгляд Николаса затуманен желанием, голос звучит нетвердо и хрипло:

– Скажи мне, только не лги. Ты изменяешь мне с Заком? Между вами что-то было?

До этого мне уже попадались знаки, что все вокруг – сон, и это только подтверждает догадку. Я внимательно смотрю на него, пытаясь понять, серьезно он говорит или нет. Не может быть, чтобы серьезно.

– Ты с ума сошел?

– Пожалуйста, нет. Не заставляй меня чувствовать так, будто я все себе выдумал.

Его измученный тон и «пожалуйста» укрепляют мою решимость. Не помню, была ли я когда-либо с Николасом нежной. Как мне не стыдно. Я не знаю, как быть с ним уязвимой, но выбора нет. Нужно действовать осторожно. Пытаюсь поцеловать его, но он не шевелится, ждет ответа, часто и мелко дыша. Его мучили те же сомнения, что и меня.

– Нет, – отвечаю я, глядя ему в глаза, чтобы он знал, что я говорю правду. – Я не изменяла тебе ни с Заком, ни с кем-то еще. Никогда не изменяла. Почему ты вообще спросил?