– Константин, я…

– Ты великолепна. И я безмерно тобой восхищаюсь. И я тебе желаю счастья. Я бы только тянул тебя вниз. Спасибо, что позвонила. И спасибо за поддержку.

Валерия слышит, как он отключается, и только спустя минуту заходит в комнату и нарочито бодрым голосом объявляет:

– Аромат пиццы меня сводит с ума. Я так проголодалась.

– Ты говоришь странным высоким голосом. Я и так знаю, что ты все слышала, и не стоит делать вид, что ты оглохла на пару минут и сейчас странно пищишь.

– Я не знаю, что сказать.

– Да ничего не говори. Все в порядке. Давай есть пиццу.

И уже засыпая почти в крошках от пиццы, она произносит:

– Мой брат работает в лаборатории. Мы что-нибудь придумаем. Если будет нужно, я украду эту вакцину. Я обязательно подключу своего брата.

Да, если будет нужно, она снова пойдет по тому подлому пути. Теперь уже она. Она расскажет Константину всю правду. Она найдет человека, который сможет отдать вакцину ему. И она не будет испытывать угрызений совести. Он должен будет ее простить. А если и не простит, то ничего страшного. Главное, подарить ему жизнь, которую она так беспощадно отобрала. Ее это убивало, и она не могла себе простить. Она должна была сделать все, что было в ее силах, чтобы спасти его. Она не заслуживала жизни до тех пор, пока над ним была угроза смерти. Она звала это угрозой смерти, хотя все ведь уже было предрешено?

– Ты сама знаешь, что это все невозможно.

В его голосе, пусть он и звучит слабо, она не слышит отчаяния. И от этого ей становится еще больнее, потому что она не хочет, чтобы он так просто смирился со своей участью. Он уже однажды пытался бороться и бросил борьбу ради нее. Теперь бороться будет она, пусть даже он трижды смиренно примет неизбежный конец. Ее сил хватит на двоих.

– Я придумаю. Ты подарил мне жизнь, а мир подарил мне тебя. Я не могу тебя так просто отпустить. За себя я не хотела бороться. Но за тебя…

И пусть ее слова звучат так пафосно, как будто бы в том любовном романе, который она читала ему буквально неделю назад, но он почему-то улыбается. Наверное, было бы неправдой сказать, что ему неприятно это слышать? Это ведь как признание в любви. Конечно, приятно отражается на самолюбии. Он гладит ее по волосам. Они стали куда более шелковистыми, чем тогда, когда они познакомились, и ему нравится, что теперь они такие блестящие. Нравится пропускать между пальцев пряди. Это завораживает, а может, он от болезни просто потерял счет времени. Она молчит, а он как будто бы слышит, как шевелятся ее губы, когда она о чем-то говорит мысленно сама с собой. Его умиляет, как она строит планы. У него слипаются глаза.

– Давай спать. Не думай об этом.

Ему малодушно хочется, чтобы она за него боролась. И пусть он сам сдался, ему глупо приятно от того, что она не сдается. И когда в ней столько энтузиазма и веры, он почему-то и сам начинает верить, что все могло бы закончиться иначе. Или он просто верит в нее. Он почему-то чувствует, что она может свернуть горы. Хотя ощущение, что он не хочет терять эту жизнь из-за нее, ему совсем не нравится. Как будто бы у него не было другого выхода. Или бы он потерял ее или потеряет жизнь. И так же потеряет Валерию.

54

– Алекс, мы должны что-то придумать для того, чтобы спасти Константина.

Бодрый и взволнованный голос сестры вырывает его из объятий морфея. Он даже не верит, что слышит это абсурдное заявление.

– Ты напилась на радостях?

– Нет, я совершенно трезва, и ты должен мне помочь.

– Валерия. С тобой случилось чудо. Я, по-твоему, что, должен бегать и спасать всех? Твое спасение стоит мне всего. Оно стоит всего этому твоему Константину. Неужели ты думаешь, что если бы был какой-то более простой вариант спасти человека, я бы не выбрал его для тебя? Неужели ты думаешь, что я бы решил пойти на такие риски, когда мог просто пойти в лабораторию и попросить для тебя вакцину? А я вот такой весь из себя рисковый и решил, что надо вот так поиграть? Тебе твоя влюбленность совсем в голову стукнула? Это невозможно, смирись и живи дальше.

– Нет, должен быть какой-то путь.

– Его нет.

– Я понимаю, что вакцины в лаборатории нет. Но я помню, ты говорил, что сейчас ставятся эксперименты и создается вещество, которое позволит аннулировать действие той сыворотки с амнезией. Ты должен найти в лаборатории вещество, которое заставит меня вспомнить, что было в этой клинике, и где она находится. Ты должен придумать, как мне туда проникнуть. Мы вместе придумаем. И там мы украдем вакцину для Константина. Мне просто нужно вспомнить.

– Ты спятила? Меня скоро посадят, а ты несешь эту чушь. Валерия, хватит. Прекрати меня дергать по пустякам. Наслаждайся последними днями с этим своим рыцарем, а мне нужно ждать Веру. Ты бы хотя бы побеспокоилась о брате, и что меня скоро будут судить. Ты хочешь, чтобы я еще что-то вдобавок украл. Если ты таким образом хочешь от меня избавиться, так и скажи, а не придумывай всякую чушь.

– Да никто не будет тебя судить, Алекс… как женщина тебе говорю, иначе давно бы уже судили.

Валерия отмахивается, хотя ее щеки зарделись, потому что Алекс в чем-то прав. Она ведет себя эгоистично и своим поведением не гордится. Она в отчаянии и добавляет, чтобы как-то смягчить ситуацию:

– Ты не будешь ничего воровать из клиники. Это будет моя проблема. Тебе нужно всего лишь одолжить этот тестовый образец, чтобы я вспомнила. Дальше все – мои проблемы. Я обещаю больше тебя не впутывать. Пожалуйста, помоги мне в последний раз.

– Я не собираюсь доставать никакие уколы против твоей амнезии и везти тебя в эту клинику. Я достаточно сделал для твоего счастья, но тебе все мало. Не звони мне, Валерия. Не звони хотя бы сегодня. Я устал от твоего эгоизма. У меня такое ощущение, что скоро ты прикажешь мне сжечь себя, чтобы тебе спокойнее жилось.

– Но, Алекс, я тебя прошу…

– Валерия! Сегодня я не хочу больше тебя слышать.

Он бросает трубку и она не успевает ничего ему сказать. Кусает губы и нервничает, потому что у них совсем мало времени, а Алекс его тянет.

Алекс был раздражён звонком своей сестры, которая теперь думает только о своем Константине. И ведет себя так, как будто бы сам Алекс что-то такое натворил, что теперь просто обязан ей и должен сделать все, что взбредет в ее беспечную головку. Он нервничает так же из-за того, что к нему должна заехать Вера, она уже с утра попросила, чтобы он написал ей адрес и пообещала не задерживаться и не отнимать у него много времени. Он даже не стал отшучиваться, что ему бы хотелось, чтобы она оставалась с ним дольше. Она, конечно, совсем не настроена на флирт. Он даже попытался уложить свои волосы и надел чистую клетчатую рубашку и джинсы. Как только он закончил приготовления перед зеркалом, в дверь раздался звонок.

На Вере было строгое черное пальто до колен, и в руке у нее был зонт-трость. А влажные волосы придавали ей еще более забавный и серьезный вид.