Может, лучше вернуться в такой хороший и вкусно пахнущий дом, в тепло? Пока Мрякул размышлял, мальчик уже спустился вниз и отправился в указанном направлении, но не лоб в лоб, а слегка в сторону заложил маршрут поиска.

Больше часа парень шел по грязи, пока не заприметил вдали непонятные отсветы. Подкрался ближе. Люди толпились и галдели внизу под невысоким взгорком, величины которого вполне хватило, чтобы укрыть сборище от лишних глаз. Калин залег под чахлым кустиком. Он только-только обзавелся новенькой листвой и еще даже не успел достаточно распушиться, лишь кое-где голые веточки торчали. Укрытие не ахти какое, но учителя у мальчика были хорошие, в итоге ему наступили на руку, но, не заметив лишнего слушателя, двое яростным шепотом заспорили о чем-то своем на непонятном диалекте. Наступивший на руку, как назло, топтался на одном месте. Калин, сцепив зубы, прокручивал в голове всю матерную брань, услышанную за свою недолгую жизнь, и молил Богов о том, чтобы этот индюк наконец-то отошел в сторонку хотя бы на шаг. Когда люди загомонили еще громче и активней, бритоголовый с татуировкой на висках поспешил куда-то и, уходя, жестко бросил своему собеседнику:

– Но!

– Кор'башшто, – ответил тот в спину, словно прошипел, и, пробурчав явное ругательство, смачно харкнул в сторону кустарника. Еще немного постояв, удалился и он. Мальчик, наконец, поддернув к себе руку, начал ее растирать.

– Ы-ых, слон равнинный, козел толстоногий, – шипел он, разминая пострадавшую конечность. – Чтоб ты копыто себе сломал, потрох собачий.

Люди расступились в стороны, образуя круг, в центр которого вышло два человека. Что там происходило, Калину было видно очень плохо, а то, что там началось нечто крайне увлекательное, стало понятно по возгласам мужиков. Выставленная охрана праздно таращилась по сторонам, время от времени бросая любопытный взгляд за спину, туда, где, судя по шуму и выкрикам, было интереснее, чем то занятие, которое им отводилось, а именно – смотреть за тем, чтобы никто посторонний не приблизился. Калину не составило большого труда обойти этих увальней, и, окончательно обнаглев, он совершенно открыто втиснулся среди зрителей.

«Хочешь спрятаться от барана – стань бараном», – поучал его недавно Борг.

Калин смешался с толпой зевак.

– Хех, вот оно, чем вы тут промышляете, едрит компот налево, – тихонько, себе под нос, изрек мальчик, наблюдая, как самозабвенно один парняга мутузит другого.

– Ставки приняты. Ставки больше не принимаются! – раздалось откуда-то слева. – Сказал же: нет! Все. Охрана! Заберите этого пьяного идиота!

Калин развернулся, чтобы посмотреть, кто и кого сейчас отшил. Вдруг чья-то крепкая рука ухватила его за шиворот и, дыхнув крепким перегаром в щеку, заплетающимся языком спросили:

– Эй, а ты кто такой? Чей ты, малец?

– Юров сын я, – первое, что пришло на ум, ляпнул Калин. – Пусти, шкварка безмозглая, а то батя мой тебя в пельмень закатает и сожрет на ужин! – и, крутанув плечами, вырвался из захвата, с яростью посмотрел прямо в глаза невысокого мужичка с затуманенным алкоголем взглядом.

– Ко-о-го?

– Того, лузг позорный, пропусти, пока отца не кликнул.

– Эт из новеньких, похоже, – сказал подвыпившему мужику рядом стоящий. – Там один такой, здоровенный, как бы не он батька-то его. Гля, щегол борзой какой. Не тронь лучше, а то и в самом деле будет из тебя пельмень, – хохотнул сосед и шутливо хлопнул товарища по хребту.

– И-и-и вот! Он! Наш победитель!! – прозвучало с «ринга».

Калин, наконец, добрался до первого ряда стоявших кругом.

Один парняга, пошатываясь, сидел на земле, утирая из-под носа юшку, а второй стоял в самой середине, рядом с ведущим, который, задрав левую руку победителя к небу, орал во всю глотку:

– То-о-о-ррррр-на-до!! Впервые вышедший сегодня на бой и одолевший матерого противника! То-о-о-о-ррррр-на-до!! Запомните это имя, ибо вы еще о нем услышите не раз!

Пока первая пара бойцов освобождала место следующим, зрители громко переговаривались, спорили, делали ставки, но вскоре ведущий вновь заорал:

– А теперь на бой выходит Гло-о-о-тов ужас! И-и-и-и Мастер!

На поляну вышли два парня, которые совершенно не выглядели ни как ужас, ни как мастер. С самого начала боя было понятно, что это обычные деревенские трактирные забияки, чем-то они напоминали Бадуга с его шайкой, только уже выросших. Таким не на ринге выступать со столь звучными именами, а мелочь у подростков выколачивать. Этот бой стал мальчику не интересен, и он переключил свое внимание на зрителей и других участников, готовившихся к выступлению. Народ стоял разношерстный, от явных толстосумов до среднего достатка охотников за приключениями. Отъявленной голытьбы и простых зевак тут не водилось. И не удивительно, клуб-то закрытый, да еще и среди ночи, где-то в степи работающий. Просто так сюда не попасть.

Услышав, что победителем стал Глотов ужас и сейчас схлестнутся Вепрь и Шатун в кровавом, но отнюдь не смертельном поединке, потому как граждане устроители почти законопослушные господа и никаких смертей на своих игрищах не приемлют, Калин вновь воспылал интересом. Как слышал он краем уха, можно применять и оружие, но по обоюдному согласию, и бои проходили до первой крови, до потери сознания, либо до увечья, но никогда – до смерти. Анонс был красочней, чем сам бой. Калин даже не хотел его обдумывать и уже начал терять всякий интерес, как услышал, что в следующем бою будет участвовать местный, который выйдет на замену искалечившемуся сегодня днем Глыбе. Рядом с мальчиком стояли двое, неплохо осведомленные обо всем происходящем и отлично знающие всех бойцов, они-то и просвещали третьего, который, судя по вопросам, являлся тут нечастым гостем. Калин пристроился поближе к этой троице и активно грел уши.

– На кого поставил?

– На Хищника, естественно.

– А я – на Барсука. Слышал, он боец отменный.

– Э-э, брат, плакали твои денежки. Не выстоять Барсуку против Хищника, не тот это уровень. С Глыбой еще возможно было, потому как наука бойцовская схожа у них, а этот иначе дерется. Проиграет. Я точно уверен.

– Ох, а может, успею ставку сменить?

Первый цокнул языком:

– Не-а, поздно. Вон, Нюша уже объявлять пошел.

Услышав имя, Калин тихонько хихикнул. Горластый, бородатый детина с мясистым носом картошкой и высоким лбом, светящимся двумя залысинами, ну никак не походил на Нюшу.

Когда объявили бойцов, на полянку вышли двое. Крепкий, высокий молодой парень, оголенный по пояс, шел, медленно поводя плечами, разминая суставы. Выйдя ближе к середине, он остановился и, плюнув себе под ноги, уставился со скучающим видом в небо, изучая затухающие звезды, всем своим видом показывая, что ничего не боится и нового тут ничего не увидит.

Соперник его выглядел гораздо мельче, но по тому, как он вышел, по походке, по неуловимым движениям, Калин понял, что Барсуку – кранты. И эти кранты наступят очень быстро и мало кому будут понятны. Калин сам с собой поспорил, что это будет бой трех шагов. Так оно и вышло.