– Бой!! – объявил «крикун» и скрылся с глаз.

Хищник сделал шаг вперед, Барсук выкинул руку навстречу, целя тому в голову. Чуть пригнувшись, сухопарый боец сделал второй шаг, подныривая под удар и одновременно с третьим своим шагом, резко и точно, с громким выдохом вонзил свой кулак в печень противника. Мир в глазах Барсука потух, и он рухнул на землю. На секунду или на две над поляной воцарилась гробовая тишина.

– Три шага, – прошептал Калин, кивнув самому себе.

Раздался душераздирающий вопль, преисполненный боли, и, как послышалось Калину, обиды. Барсук корчился на земле, поджимая под себя колени, пытаясь подняться, и тут же падал обратно. Его рвало. Калин понял, что с боями для этого парня покончено. С такой пробитой печенью без современной медицины не возвращаются на ринг. Хищник ходил вокруг поверженного, победно вскинув руки. Тяжело дышал. Калин видел, что победитель с трудом сдерживает ярость. Такая короткая схватка не дала даже выплеснуться адреналину. Пнув поверженного противника, Хищник с издевкой спросил:

– Ты чего, вообще, выходил-то, придурок? Заблудился? Может, к жене твоей сходить, чтобы она узнала, как выглядит настоящий мужчина?

Барсук, превозмогая боль и выплюнув остатки блевотины изо рта, с неподдельным напряжением в голосе, ответил:

– Если ты так же быстр с женщинами, то она встретит тебя с ухватом.

Весь круг людей заржал.

Калин увидел, как поменялся цвет глаз у Хищника и тот метнулся к ближайшему человеку, одной рукой отталкивая того в грудь, второй выхватывая нож с пояса. И так же стремительно, с изяществом барракуды, направился к Барсуку.

У Калина на раздумья было полторы секунды, и как только Хищник начал движение к поверженному врагу, Калин начал свое движение, на ходу снимая куртку, и оказавшись прямо за спиной, кинул вещь вправо, отвлекая внимание, а сам замахом сверху, в развороте выходя к лицу противника, нанес удар в ключицу основанием ребра ладони, где стараниями Борга за эти месяцы наросла изрядная мозоль. Кость Хищника хрустнула, и рука повисла плетью, выронив нож.

Нюша, который выскочил на ринг одновременно с Калином, но из-за габаритов торса уступал в скорости, подоспел уже к развязке и, схватив мальчишку, поднял его над своей головой.

– Отдай его мне! – прорычал Хищник, шагнув навстречу, но, получив удар ногой в живот, отлетел в сторону. Тут же вскочил на ноги и ринулся к Нюше.

В то же мгновение над рингом прозвучало громогласное:

– Ша!

Хищник замер на месте. Головы у всех присутствующих, как по команде, враз повернулись и уставились в одну точку. Калин, вися в руках Нюши, посмотрел туда же, куда и все. Взору его открылась интересная картина. Он увидел «трон», на котором сидел безногий старик, и внешность его совершенно не вязалась с громоподобным голосом. Лицо его было худощавое, но глаза – цепкие, и сразу стало понятно, что этот человек в жизни своей прошел через очень многое.

Калин стоял перед троном, на котором сидел безногий старик, и ожидал приговора. На то, что отсюда уйдет просто так, безнаказанно, он и не рассчитывал, а просто надеялся обойтись малой кровью и не быть убитым.

– Чей отрок? – старик громогласно задал свой вопрос, медленно проводя холодным, острым взглядом по лицам столпившихся людей.

Калин услышал тихий ропот: народ переговаривался, спрашивая друг у друга и делая предположения.

– Юров сын это, – раздался уже знакомый мальчику голос. – Вон того, здорового, – мотнул головой комментатор.

Все уставились на бугая с подвернутыми по локоть рукавами косоворотки.

– Не! Не мое! – отрицательно замотав давно нестриженной гривой, возразил крайне удивленный мужик. – Ганом клянусь, не мой это отпрыск. Я и не женат пока. Если вру, пусть удача отвернется от меня.

– Неудивительно, – пошутил кто-то в толпе. – Какая тебе жена, если отбили давно все, а мальца заделал еще до того и не признаешь теперь незаконнорожденного.

Не обращая внимания на хохот, старик уставился на Калина.

– Ну, тогда откуда ты тут взялся? Отвечай!

– Мама родила…

Вокруг послышались редкие смешки.

– А сюда попал, – продолжил мальчик, – потому что заблудился. Огни увидел, вот и подошел посмотреть.

Дед поддался чуть вперед, оперев локти о свои обрубки и в упор глядя мальчику в глаза, поманил узловатым пальцем. Калин подошел, готовый в любой момент спружинить.

– Ближе, – сказал дед, показывая на свое ухо.

Калин сделал еще шаг и подставил ухо.

– То, что заблудился, ты кикимору расскажешь, – изрек дед тихим голосом. – Еще скажи, что случайно мимо охраны прошел, не заметив, – щелкнул Калина по носу и откинулся на спинку своего трона. – Ты вот лучше мне ответь, кто за тебя теперь долг выплатит?

– Не помню я, чтобы занимал у тебя.

– Ну, как же? Ты бойца мне покалечил? Покалечил. А это урон делу моему, плюс лечение. К тому же, сколько боев он пропустит, пока восстановит здоровье? Сколько я из-за тебя денег потеряю? Так что должен ты мне, и немало. Как отдавать станешь? Чем?

– Долг я тебе отдам после того, как ты мне сперва отдашь, – заявил Калин, не моргнув глазом.

Вновь послышались смешки и что-то, похожее на аплодисменты.

– Если я хоть что-то понимаю в этом мире, – продолжил мальчишка, глядя в глаза старику, – то я только что спас твой бизнес.

– Чего спас?

– Дело твое, – поправился Калин, – клуб бойцовский, или как этот ваш мордобой называется?

Старик озадаченно посмотрел на мальчика и, что-то для себя решив, кивнул другу:

– Нушик, проводи нашего гостя до моей кибитки, а я, как управлюсь, подъеду, там и порешаем этот вопрос.

Нюша положил тяжелую ладонь на плечо Калина и взглядом указал, в какую сторону идти.

* * *

Много лет тому назад на побережье большой реки в хилом сарае тужилась и, кусая до крови губы, рожала молодая девушка. Она делала это в полном одиночестве и до смерти боялась быть обнаруженной. Будь ты хоть знатная дочь, хоть портовая шлюха, но за то, что выкинула младенца, закон покарает. И если первой даме помогут отмыться деньги и власть родни, то второй смертная казнь гарантирована. Всю беременность она страдала от своего положения – мало кого привлекает брюхатая девушка, и заработка в последние месяцы едва хватало на еду и оплату жилья. Оставить ребенка себе? На что тогда жить? Кто будет обеспечивать юную мать пропитанием? Ей самой поесть не каждый день удавалось в последний месяц, а с орущим ребенком хозяин прогонит из комнаты. Ему нужны деньги, а не крики младенца по ночам. И когда она почувствовала, что настал срок, забилась в самый дальний угол самого хилого сооружения и, стараясь не издавать лишних звуков, стоически переносила тяготы схваток, сжимая челюсти. Что делать с новорожденным, девушка не знала и просто мечтала родить мертвого ребенка, это ведь так часто случалось, но вышедший из нее комок розовой плоти предательски запищал, привлекая к себе такое ненужное внимание. Девушка хотела прикрыть ему ротик, чтобы тот замолк, но брезгливо отдернула руку, лишь коснувшись слизи, окутавшей тело малыша. Сидя на земле с задранной юбкой и с широко раздвинутыми ногами, она отползла назад, стараясь отодвинуться подальше от того, кто, причиняя адскую боль, только что явился на свет из ее утробы. Упершись спиной в ворох старых сетей и канатов, девушка поджала к себе ноги, уперев колени в грудь, и дрожащими руками натянула подол, спрятав голые, грязные бедра. На улице загрохотали колеса по деревянным настилам. Испугавшись, что портовые работники сейчас услышат плач младенца, она собралась с силами и, поднявшись на колени, вытянула из себя тот самый пузырь, в котором развивался малыш и к которому до сих пор он был присоединен пуповиной, обтерла руки о попавшийся хлам, подтянула ворох спутанных сетей к недавнему месту родов, навалив воняющую протухшей рыбой спутанную «глушилку» на ребенка. Звуки плача заметно убавились в громкости. Стало почти не слышно. Довольная своей сообразительностью, девушка обтерла промежность платком, посмотрела на испачканный красивый лоскут ткани, который она благополучно стянула у своего недавнего клиента – «наверно, подарок жене вез или невесте», – подумалось в ту минуту – сморщила носик, скомкала тряпицу и швырнула на кучу, накрывшую дитя. Поспешно собрала выбившиеся из прически волосы, торопливо уложив их обратно, поправила кружевную кофточку и, предварительно глянув наружу в щель приоткрытой двери, вышла на улицу.