— Весьма… весьма рад… — многозначительно резюмировал наше знакомство лорд Блэрвуд. — В столице так редко можно встретить… кхм… Илликейку…

И — как ему, наверное, показалось — незаметно подмигнул мне правым глазом.

Габриэль не выдержал.

— О да… Я слышал, выходцев… из… кхм… Илликеи давно погнали со всех престижных и денежных должностей… А кого не погнали, тем лучше не высовываться.

— Чтооо? — лицо стоящей рядом Хлои изумленно вытянулось. — О чем вы, господин ректор?

Лорд Блэрвуд прищурился, не сводя с него глаз.

— Я в курсе, мэтр Вельфор. Полагаю, вы один из тех, рядом с которым выходцу из… кхм… Илликеи опасаться нечего?

— Зависит от того, имеет ли он виды на других… выходцев из Илликеи.

Лорд Блэрвуд вытянул губы трубочкой, будто произносил звук «оууу». Потом скривил рот в некоем подобии улыбки, подхватил ничего не понимающую Хлою под руку и слегка склонил голову.

— Благодарю за понимание, милорд. Увидимся за ужином.

Габриэль молча дернул подбородком в ответ.

Оборотень, вдруг поняла я. Вот кто этот Блэрвуд! Чертов перевертыш-оборотень!

«Они колдуют?» — тут же встрял в мои мысли Габриэль. — «В какую ипостась обращается?»

Наблюдая за тем, как мой новый знакомый удаляется, я медленно покачала головой.

«Не знаю. На оба вопроса — не знаю».

На самый первый, торжественный ужин с высочайшей комиссией я все же выклянчила у Габриэля разрешение одеться немного пороскошнее и пооткровенней. Ради этого, правда, пришлось расслабить его до состояния легкой мозговой… недееспособности.

Все еще в прострации, не в состоянии пошевелить и пальцем, он наблюдал за примеркой моего нового платья — уже, вероятно, жалея, что разрешил мне его надеть.

— Запомни, Эль… — выдал, наконец, пытаясь восстановить дыхание. — Хорошо запомни… Сегодня… ты стоишь рядом со мной… сидишь со мной рядом и…

— Лежу рядом с тобой? — закончила я с надеждой и с разбегу запрыгнула на кровать, седлая его бедра.

Он охнул и приподнялся на локтях.

— Элайза… У нас СОВСЕМ нет времени…

И, в противовес своим же словам, резко перевернул нас обоих и налез сверху…

— По-быстрому… еще разок… — простонала я, выгибаясь и путая пальцы у него волосах, уже чувствуя напряжение в его только что натянутых и застегнутых парадных брюках.

Но, увы, не вышло даже по-быстрому — в дверь постучали. Пришли выяснять насчет столовых приборов — золотые выкладывать, или мельхиоровые? Пришлось моему любимому ректору вставать, поправлять на себе сбитую одежду и уходить… а мне потом еще минут пятнадцать слоняться по Тайной комнате и ждать, пока не поступит сигнал, что можно выйти.

Договорились, что приду я в парадную столовую сама, но сразу же займу место по левую руку от господина ректора. И больше оттуда до конца ужина уже не сдвинусь. По правую решили посадить главное лицо императорской комиссии — герцога Маргюсона — тихого, безобидного старичка, служившего при Императоре вторым зам-министра по проблемам образования.

Эх… сокрушалась я, разглядывая своего соседа из полураскрытых дверей — вот кого надо было «родственником» представлять! А не этого въедливого Лорда-Советника, который уже успел разнюхать, что внучатый племянничек Грейвор, вместе с братом Марлены ди Барес и еще одним дружком уже как несколько дней не показываются в Академии.

— Да ну вас, какое «случилось»… — отмахивалась ди Барес от его обеспокоенных нашептываний, в очередной раз играя мне на руку. — Ничего с ними не случилось. Просто они…

И принялась что-то втолковывать ему, сильно понизив голос.

Я оцепенела, не веря своим глазам. Она знает?! Знает, чем занимался Грейвор с подельниками? Или только подозревает? Но зачем говорить об этом советнику — это же криминал! И что он по этому поводу сделает?!

Лорд-Советник выслушал… ухмыльнулся и покачал головой — будто журил кого-то за невинную шалость. А потом наколол вилкой шампиньон из узорной тарталетки и поцокал языком.

— Мальчишки всегда мальчишки… А вам, юная леди, не стоит прислушиваться к столь непристойным подробностям… Дома терпимости — это язва нашего общества, но, к сожалению, язва необходимая…

Я выдохнула. Значит, ди Барес всего лишь думает, что братишка развлекается со шлюхами… Омерзительно, конечно, но все же не так, как если бы знала, чем он на самом деле занимается. И спокойненько обсуждала это с высшим чином Империи…

Почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, я вздрогнула и подняла глаза. Со своего ни менее почетного места в другом конце стола, чуть склонив голову и прищурив глаза, на меня внимательно смотрел лорд Блэрвуд.

— Марэсса Калахан… — напряженным голосом, явно почувствовав мой страх, окликнул меня господин ректор. — Мы ждем только вас… Присоединяйтесь, будьте добры.

Деревянным шагом я протопала к своему стулу, лишь мельком замечая восхищенные взгляды и лишь краем уха регистрируя восторженно-завистливые вздохи.

Конечно, я не настолько тщеславна, чтобы утверждать, что все, ради чего я затевала этот выход, пошло насмарку, однако большая часть происходящего пошла однозначно — потому что, как тут ни крути, одним из главных компонентов был вот этот вот гранд выход под восторженно-завистливые вздохи.

Я безумно хотела восторжествовать над всякими снобами.

А какое уж тут торжество, когда вся заледенела от страха и ничего больше не чувствую?

Только ощутив под собой мягкое сиденье стула, а на колене — тяжелую ладонь моего ректора, я поняла, что руки и ноги начинают отмерзать.

«Успокойся немедленно. Он ни в чем тебя не подозревает».

«Почему ты так уверен? Откуда знаешь, что он не следователь? Я слышала, Существ специально нанимают для того, чтобы посадить за решетку других Существ…»

«Я уже навел справки. В Управлении о нем ничего не знают. Он полный инкогнито как оборотень».

«А чего тогда пялится?»

Габриэль чуть заметно пожал плечом.

«А ты бы еще пособлазнительнее оделась… Конечно, он будет пялиться. Ты ему изначально интересна — как ведьма и как женщина. Так что просто держись ко мне поближе — он не посмеет к тебе подкатить в моем присутствии…»

Не знаю, посмеет или нет, но смотрел Блэрвуд так, что мне прям кусок в горло не лез. В принципе смотрели все — от сынка Лорда-Советника до самой ди Барес. Правда последняя отнюдь не с восхищением, а с искренней, сочащейся самым ядовитым ядом ненавистью.

И не мудрено — сегодняшнюю меня можно было описать по-всякому, но главный эпитет, который возникал даже у меня самой при взгляде в зеркало был «восторг».

Новое платье сидело так, будто я в нем родилась. Как будто специально на меня его и шили — хоть и было куплено уже готовым. Не столь открытое, как первое, и не такое скромное, как второе, это платье было просто идеальным — нежный, бледно-розовый бархат с темными цветами по длинному подолу, высокий воротничок сзади, и уходящее в пояс, перехлестывающееся декольте спереди.