что от оборотня может забеременеть только оборотница», — понял Гелиодор, и злость отступила.

— Если хочешь, я подарю тебе своё семя. — Он говорил медленно, подбирая слова. — И, если в чреве твоем завяжется жизнь, я стану самым счастливым не только среди оборотней, а среди всех народов.

— Подари… — Она доверчиво смотрела в карие глаза любимого.

— Завтра? — Гел провел большим пальцем по её губам. — Я хочу сделать ЭТО завтра.

— Завтра… — повторила за ним Бёрк и кивнула.

Лишь одним словом они обо всем сговорились.

С улицы долетел звон обеденного гонга и запах мясной похлебки. В животе у Бёрк предательски заурчало. Громко Она не ела со вчерашнего дня — от переживаний у нее совсем пропал аппетит. Гел подскочил и засуетился вокруг нее.

— Да ты голодная и замерзла совсем! — Он заметил, смотря, как Бёрк поежилась и запахнула тонкую кофточку.

Снял рубашку и обтер живот Бёрк. Помог ей встать и, убедившись, что все пуговицы на тонкой кофте застегнуты, вывел ее из повозки. Взяв орчанку за руку, он повел ее к своей палатке. Встречавшиеся им оборотни опускали глаза и как ни в чем не бывало шли мимо. Так, будто их альфа каждый день, несмотря на холод, разгуливает по лагерю в одних штанах.

Подняв полог, Гел подтолкнул Бёрк внутрь.

— Располагайся. Я сейчас что-нибудь поесть принесу.

Он накинул девушке на плечи свою толстую куртку и ушел.

Палатка была маленькая, двухместная, между двух постелей оставался узкий проход. Бёрк плюхнулась на ворох одеял. Постель подскочила, и из нее показалась рыжая голова сонного Тумита.

— Тум, убирайся отсюда! — испугано, но по-хозяйски закричала орчанка.

Тумит хотел сказать в ответ какую-нибудь гадость, но вдохнул воздух и замер, внимательно посмотрел на Бёрк. Запах секса?

«Ага, значит, все-таки договорились», — догадался он.

Тумит грустно и с капелькой зависти вздохнул — он бы тоже не отказался от бесплатной подружки. Оборотень сел и начал молча обуваться.

В палатку вошел Гел, неся большую миску с ароматной похлебкой, из которой выглядывал огромный кусок мяса. Увидев друга, он нахмурился и перевел ревнивый взгляд на Бёрк.

— Тум, убирайся! — беззлобно попросил он друга оставить его с девушкой наедине.

Тот удрученно закатил глаза и вышел, бормоча себе под нос:

— Убирайся! Убирайся! Лучше бы ты вместо этой собаку себе завел…

17. То самое…

Когда утром следующего дня Бёрк пришла в лагерь, её ждал сюрприз: Гел не потащил ее в укромный закуток, а предложил совершить прогулку.

Волчьи инстинкты требовали уединения. Нужно скрыться, спрятаться, сбежать подальше отсюда и сделать, наконец, эту самку своей. А в лагере слишком много потенциальных соперников. Это не давало расслабиться и заставляло зверя нервничать и ревновать. Поэтому Гелиодор решил увезти смеска в укромный уголок.

— Поедем смотреть водопад? — обнимая орчанку, спросил Гел.

— Водопад?

— Это когда вода с высоты падает вниз. Красиво.

— Я поняла! — она осуждающе улыбнулась. — Я знаю, что такое водопад, не такая уж и дура. Только разве они здесь есть?

— Один. Совсем небольшой. Я случайно обнаружил во время охоты. Там, — Гелиодор махнул в южную сторону. — Вверх по течению реки, совсем недалеко от хутора.

— Не слышала о нем.

— Неудивительно, ваши ведь не охотятся. А я, пока ждал твоего согласия, обежал все вокруг.

— Ждал? — растеряно переспросила Бёрк.

— Еще как… — Легкий поцелуй согрел губы. — Чуть умом не тронулся… Жестокая.

Гелиодор легко подхватил ее и усадил на облучки запряженной телеги. Сам уселся рядом, теснее прижимаясь к девушке, и, стегнув лошадку кнутом, направил повозку к реке. Сегодня на рассвете Гел собрал все необходимое для пикника и дожидался только Бёрк.

Погода наладилась, стоял прекрасный день, необычайно жаркий, почти летний.

Лошадь послушно тронулась. Гелиодор правил легко и уверено, было заметно, что это доставляло ему удовольствие. До самого берега дорога была ровной, и оборотень подстегивал лошадь, желая быстрее добраться до места.

Бёрк повернула голову и наткнулась на немигающий взгляд. Телега ехала, руки Гела держали вожжи, а вот глаза… вместо того, чтобы смотреть на дорогу, оборотень жадно рассматривал орчанку, плавил взглядом, как яркое солнце плавит мед. Время вокруг словно замерло. Воздух между ними задрожал и пошел волнами, как в знойный день. Бёрк чуть не растекалась по сиденью сладкой лужицей. Прилипла взглядом к лицу мужчины, не в силах оторваться и барахталась в его взгляде как приклеившаяся бабочка. Даже вдох сделать стало сложно. Судорожно вдохнула, отвела взгляд и взвизгнула:

— Осторожно!

Бёрк уцепилась в руку Гелиодора. Телега ехала по самой кромке высокого берега. Опасно близко.

— Тихо-тихо. — Он натянул вожжи, уводя кобылу левее. Успокаивая, положил руку на колено девушки и погладил. — Все под контролем.

Ага, как же. Засмотревшись на девчонку, он чуть не отправил их купаться причем вместе с лошадью и телегой. Нужно как-то отвлечься от нее. Хотя бы до ровной местности.

— Вон там отлично окунь клюет, — показала Бёрк на заводь перед мельницей, — а сразу за поворотом омут, а там щука.

— Ты ловишь рыбу? — удивился Гел.

Они подъехали к мосту через речку, и шум мельничного колеса громким всплеском приглушил его голос.

— Что? — переспросила Бёрк.

— Ловишь рыбу? — повторил он громко и вскинул руку, как делают рыбаки, забрасывая крючок в воду.

— Да, ловлю. На удочку и сетью. И делаю это отлично, — с гордостью заявила девушка. — Здравствуйте, — кивнула вышедшему из дома мельнику и смущенно спряталась за плечами оборотня.

— Что такое? — Гел понял, что орчанка застеснялась посторонних глаз, но решил немного подтрунить над ней.

— Ох и разговоров теперь будет…

Щеки зарумянились, и кожа на лице стала казаться темней.

— Тебя будут ругать? Отец?

— Не знаю.

— Ты не сказала ему? Ну, про нас?

Оборотень и сам не знал, как можно назвать их отношения. Как бы он объяснил такое своему родителю, будь тот жив? Обычная случка? Вынужденный перекус во время постельной голодухи?

— Не сказала.

Отец ее не спрашивал, а Бёрк не сообразила, как о таком объясняться. Молчала и просто дождалась, когда уедет в лес.

— Он будет против? Оборотни ему не нравятся?

Сфенос при встрече косился на двуликих недовольно. Не только на альфу — на всю стаю. Без агрессии, но и хозяйского радушия в воздухе не витало.

— Он… не то, что против… Это из-за предрассудков. — Не хотелось, чтобы Гелиодор думал про Сфеноса плохо, но стоило предупредить.

— А! Это из-за войны, наверное. В каждом народе есть такие.

Гелиодор вспомнил косые взгляды, которыми провожали жители его стаю на городских улицах.

Частенько от оборотней шарахались и обходили их стороной. Особенно часто так делали местные вблизи границ. Да,