ты не переживай, — поспешил «успокоить» Улес. — Если что срочное, то девчонки постирают.

— Какие девчонки? — испуганно спросила орчанка.

— Так веселые. Он вроде к ним отправился.

На самом деле альфа отправился на охоту, но велел никому об этом не говорить. Особенно всяким там зеленым.

Бёрк всхлипнула раз, другой и разразилась горьким рыданием. Так и стояла посреди лагеря и утирала сопли чьей-то рубашкой. Улекс растерялся и немного струхнул. Девка вожака, а он последнее время вел себя странно. Но вместо того, чтобы признаться в брехне и отойти подальше, недоумок принялся ее утешать. Каши предложил, обнял, даже погладил по спине. Дурак. Просто дурак.

За ужином у костра уставший альфа сразу учуял ее запах на оборотне. Бил его сильно. Так бьют врага на поле боя. Пришлось растаскивать и долго держать бесновавшегося ревнивца.

— Моя! — орал вожак и рвал на груди рубашку. — Моя! Не подходить! Не трогать! Не разговаривать! — Он наполовину принял боевой облик. — Убью!

Вот из-за вчерашнего дежурный и делал вид, что не видит гостью. Он постоянно поворачивался к ней спиной и с ужасом ожидал какого-то вопроса. Хорошо, из палатки выполз сонный Тумит. Вот он девчонку действительно не заметил. Подошёл к ведру и стал шумно умываться, отфыркиваясь словно кот. Пришлось пихать его в бок.

— Чего тебе? — Не проснулся еще оборотень.

— Тут это… — Карнеол скосил глаза в сторону девчонки.

— Чего? — переспросил Тум, непонимающе смотря на дежурного. — Соринка в глаз попала?

— Соринка… там! — дежурный мотнул головой не в сторону, а назад.

До Тума дошло, и он, отклонившись вбок, заглянул волку за спину. Ухмыльнулся, кивнул Карнеолу и потопал радовать альфу.

— Ни слова! — серьезно прервал Гелиодор еще не начавшийся разговор. Её запах он давно почуял и старательно заставлял себя оставаться на месте.

Лицо друга разочарованно вытянулось.

— Но…

— Не хочу ничего о ней слышать! — замотал головой оборотень.

— К черту слышать. Ты должен это видеть! — очень убедительно заверил Тумит. — Такого еще не было.

— Ладно, — заинтересовался Гел. — Но если это какая-то глупая шутка…

Гелиодор поднялся и вышел. Очень особенное, искать долго не пришлось. Бёрк стояла там же, где и всегда, но выглядела совсем непривычно. Сегодня она ничего не надела на голову: ни шапки, ни платка. Просто распустила волосы, и ветер ласково трепал ее зеленоватые прядки, доходившие до поясницы. Не было на девушке ни привычных штанов, ни куртки. Она старательно держала осанку, наряженная в цветастую кофту и юбку, вещи слишком легкие для этого осеннего утра. Одежда сидела на орчанке мешковато, будто ее одолжили на время, или сняли с чужого плеча. Возможно, девка совсем отчаялась и ради его внимания обокрала кого-то из гномок?

Оборотень внимательно разглядывал Бёрк некоторое время, не зная, что и сказать. А она стояла перед ним, потупившись, и молчала.

— Ты так, что, через весь хутор шла? — спросил наконец недовольно, даже не поздоровавшись для начала.

— Да, — не поднимая глаз, ответила Бёрк.

— Небось, все пялились? — В голосе Гела отчетливо проскочили нотки ревности.

— Смотрели, — кивнула Бёрк и глянула на оборотня увереннее.

Ревность — это хорошо. Ревность — это не безразличие.

Гел не выдержал, взял ее за руку и потянул за повозку. Орчанка не сопротивлялась. Он не стал уводить ее далеко, просто зашел за угол, чтобы не было видно любопытным братьям. Развернул к себе. Глядя ей в глаза, положил руку на верхнюю пуговицу тонкой кофточки и демонстративно начал ее расстегивать. По привычке Бёрк дернулась, чтобы убрать руку. Гел остановился и поднял вопросительно бровь. Орчанка покорно опустила руки и хлюпнула носом. Сейчас разревется.

Гел тяжко вздохнул и развернулся, чтоб уйти. Орчанка с плачем вцепилась в его рукав, как, наверное, утопающие хватаются за протянутую им палку. Гел нежно прижал девушку к груди.

— Ну чего ты, маленькая? — гладя ее по волосам, забормотал тихо, уткнувшись ей в макушку. — Ну я же не заставляю… Не хочешь ничего большего — просто не приходи.

— Я должна рассказать тебе страшную тайну! — сквозь всхлипы проговорила девушка.

Гел закатил глаза. Хорошо, что Бёрк не видела в этот момент его лицо. Она готовилась открыть ему самое сокровенное, а он относился к этому явно несерьезно. «Наверняка сейчас расскажет историю про свою мать и гнома».

— Я не зеленая, — сказала Бёрк и выдохнула.

Ну вот и все. Она это сделала. Призналась. Это было словно прыжок с обрыва — очень страшно и очень быстро.

— Что? — Гелиодор совершенно не понял значения этих слов.

Уже громче орчанка повторила:

— Я не зеленая! — и подняла заплаканные глаза на любимого. Волк продолжал смотреть на нее с непониманием. — Я альбинос.

— И? — все еще не видя причин для слез, спросил Гелиодор.

Он хотел секса. Причем здесь эти незначительные акценты в ее масти?

— Орк-карлик-альбинос! Ясно?

Бёрк даже немного разозлилась. Ей такого труда стоили эти слова, а глупый волк стоит и тупит, словно сонный бурундук.

«Ясно-ясно, — Гелу было ВСЕ ясно. — Папочка гном сильно наследил».

— Бывает, — философски ответил двуликий.

Не увидев в глазах любимого отвращения, Бёрк удивилась и обрадовалась. Слезы сразу высохли.

— Неужели тебе все равно?

— Мне все равно, — заверил Гел.

— И совсем не противно?

— Нисколечки. — Оборотень улыбнулся. Его начинало забавлять ее серьезное отношение к этой мелочи. — И знаешь, белокожая ты мне даже больше будешь нравиться. — Уверено заявил Гелиодор. — Вся проблема была только в этом?

— Да, — заулыбалась счастливо Бёрк.

У неё словно камень с души свалился.

— Ну, раз мы во всем разобрались…

За эти дни Гел страшно соскучился. Он целовал её торопливо, как будто заново помечая свою территорию, и жадно вдыхал девичий аромат, обвивавший ее как чудесное растение. Сегодня он «видел», как сквозь золотые листья на лиане её запаха появились бутоны цветков, которые вот-вот раскроются. Чужих запахов на девушке не было. Довольный, альфа понял, что никто другой к ней не приближался и не прикасался за время их ссоры. Зверь внутри успокоился.

Гелиодор обнял лицо девушки и, запрокинув ее голову. Его губы жадно отнимали у нее поцелуи. Он раздвинул ей ноги, удобно между ними устроившись и опирался на локти, чтобы не раздавить свою малышку. Одна рука, медленно лаская, скользнула по щеке, кончиками пальцев проведя вниз по шее. Он задвигал бедрами и в такт ласкал ее рот языком. Бёрк нравилось, когда он так делал, она задвигалась под ним, терлась о него, чуть выгибаясь. Гел глухо застонал. Их тела уже привычно поймали общий ритм.

Бёрк неловко чувствовала себя в юбке. Под ней надеты высокие вязаные гольфы и тонкие, коротенькие, панталончики. Ветер, залетавший под полог, непривычно