слезы, и Виктор еле сдержался, чтобы не последовать ее примеру. – Чего ты боялась?

– Я…не знаю. Обидеть тебя…увидеть тебя. Знай, я не считаю тебя виноватым! Ты и так, бедняжка, настрадался.

– Спасибо. Для меня очень важно, что ты это сказала. Ну, перестань плакать, чего ты? – пытаясь утешить, Виктор стал вытереть слезинки с ее щечек, но она еще больше расхныкалась и уткнулась своим личиком в его плечо.

Так родные люди и стояли пару минут, наслаждаясь и чувствуя, что они есть друг у друга. Брат и сестра. Когда же девушка немного успокоилась, Виктор спросил:

– Как мама?

– Плохо, – коротко ответила Ксюша.

– Как думаешь, я могу войти?

– Да, думаю она тоже будет рада тебя видеть. Геннадий Юрьевич нам всем запретил к тебе приходить, чтобы ты мог отдохнуть и прийти в себя, но…но я все равно хотела прийти!

– Я знаю, – соврал братец.

– Вот только с Димой и Юрой тебе лучше не видеться. Особенно с Юрой. Он просто в бешенстве, говорит, что это ты во всем виноват и Димку против тебя настроил. И даже меня пытался, представляешь? Но я-то знаю, что ты ни в чем не виноват! – Виктор ощутил душевную боль от того, что она так искренне в него верила, а он был этого недостоин. От тоски у молодого человека перехватило дыхание.

– Ладно, сестричка, дай мне поговорить с мамой.

– Да, конечно, а я пойду, посплю немного. Но если ты захочешь поговорить, можешь смело меня будить!

– Хорошо, иди отдыхай. Вижу, ты тоже устала, – она кивнула, и они разошлись

Немного погодя Виктор все-таки вошел в комнату к матери. Сидя на уголке кровати, мама не сразу его заметила и продолжала плакать. Подойдя ближе, сын спросил:

– Как ты, мам? – мама посмотрела на него заплаканными глазами, взяла его за руку и, потянув к себе, обняла, как раньше, когда он был еще совсем маленьким мальчиком. Вид у нее и правда был ужасным: она словно постарела лет на десять за это время. Всегда веселая и жизнерадостная Надежда Алексеевна сейчас выглядела, словно уставшая от жизни старушка. Как это символично – её вид и само имя олицетворял образ надежды Виктора. Юноша не смел пытаться начать разговор и терпеливо ждал, когда она сама заговорит.

– Сынок. Ты должен знать…Я все равно люблю тебя, – сынок продолжал молчать, не в силах ответить. – Мы справимся. Мы обязательно справимся и все преодолеем, – чем больше она говорила, тем больше успокаивалась, и от этого Кротову становилось легче.

– Да, мама, мы обязательно справимся. Ты, главное, не переживай. Хотя бы за меня. Может, тебе что-нибудь нужно?

– Да что мне уже нужно? Только бы ваш папа вернулся… – и она снова заплакала, а сын, пытаясь ее успокоить, начал гладить ее по голове, как это всегда делала она в трудные минуты его жизни. Хоть Виктор и понимал, что от его следующего вопроса ей станет еще хуже, промолчать он все-таки не смог.

– Как там папа? Есть какие-нибудь новости?

– Это тебе лучше у Гены спросить. Мне он говорит, что все хорошо, и скоро все кончится, – парень понимал, что Геннадий это говорил лишь бы утешить его маму, но Виктор все-таки решил ему подыграть.

– Ну раз говорит, значит на самом деле скоро все кончится. Геннадий – человек слова и не стал бы тебя обманывать, – женщина с новым огоньком надежды посмотрела сыну в глаза, и он, было, даже на время подумал, что она ему поверила.

– Витя, Геннадий Юрьевич – юрист, о каком человеке слова ты говоришь? – пошутила мама, а после снова опустила глаза в пол. – Я так устала, сынок. Как я уже от всего этого устала…

– Тебе нужно отдохнуть, ляг, поспи, пожалуйста.

– Да, мне нужно отдохнуть… А что, если я проснусь, и все это окажется просто дурным сном? – устраиваясь поудобней, сама с собой говорила женщина. – Я бы все отдала, лишь бы это был просто сон. А когда бы я проснулась, мы снова были бы все счастливы, но только более сплоченные… были бы настоящей дружной семьей, какой и должны были быть.

– Отдыхай мама – все будет хорошо, – мама уже не обращала на сына внимания, а лишь тихонько бормотала себе под нос.

– Это я во всем виновата… это все моя вина… моя вина, – до чего же это трудно – видеть материнские слезы.

Виктор хотел, было, остаться, чтобы хоть как-то ее поддержать хотя бы своим присутствием, но не смог. У него уже не было сил это терпеть, да и решил, что одна она быстрее успокоится и, наконец, поспит. Выйдя из родительской спальни, юноша, было, собрался отправиться на кухню, чтобы чем-нибудь перекусить, но по пути он встретил Геннадия.

– Здравствуйте, Геннадий Юрьевич, – первым поприветствовал его Виктор.

– Здравствуй, Витя. Ну как ты, нормально?

– Да, терпимо. Вот только мама очень переживает.

– Я знаю, но ничего не могу поделать, – последовала непродолжительная пауза, так как никто из мужчин не знал, что и говорить на данную тему. – А я как раз к тебе направлялся – нужно поговорить, – последние слова он особенно выделил.

– Хорошо, может, хотите кофе или чаю? – чисто из вежливости предложил молодой человек.

– С удовольствием бы, но у меня совсем мало времени, – Виктор не стал настаивать, хоть и был сам голоден.

– О чем Вы хотели со мной поговорить? – юноша задал вопрос, хотя прекрасно знал тему их разговора. Папин друг даже невольно улыбнулся от нелепого вопроса.

– Да все о том же… все о том же, Витя. Думаю, нам лучше пройти в твою комнату, – и они отправились в убежище Виктора, по пути не проронив ни слова. Но как только дверь закрылась изнутри, Геннадий сразу приступил к делу.

– В общем так. Только постарайся не перебивать меня, чтобы я не потерял мысль, – «Юрист и потерять мысль?». Странно, подумал Кротов. – Пока все идет неплохо. Рома сейчас под следствием, но я поработал, и оно скоро закончится. Как мы и хотели, дело приобрело огромный резонанс, даже за океаном об этом говорят, и уже примерно через две недели будет суд. Кстати, общественность на нашей стороне и у твоего папы – образ мученика. Это очень хорошо. Ну а ты же должен будешь присутствовать на суде как свидетель, и ты скажешь все, как мы договаривались, понял? – юноша убедительно кивнул, а Геннадий сделал задумчивое лицо. – Вот только девушка не соглашается приехать… – Виктор невольно дернулся.

– Кристина? Вы нашли ее? – возбужденно перебил Кротов.

– Да, нашел, но она ни в какую не хочет ехать. Говорит, что