Настал мой черед. Двое наемников выволокли меня в коридор и повели между клетками к большим металлическим дверям. Кукловод, которого привели на днях, вскочил с места, вцепился в прутья и заорал. Я никогда раньше не слышал, как кричат эти мутанты. Внутри все сжалось. Мутант не унимался, пока не получил разряд электрического тока.

Дверь распахнулась, и по глазам ударил яркий свет. Зажмурившись от острой боли, я отвернул голову в сторону. От увиденного в жилах моих застыла кровь. Навстречу вели обезглавленного человека. Это был Плешивый. Я узнал его по расшитым разноцветными лоскутами штанам. Тут я понял, почему кукловод так бесновался, и теперь был уверен на все сто процентов – им был Слон. Что ж, моя участь, похоже, ясна.

Свернули в одну из дверей. Вокруг стояло множество приборов, переплетенных толстыми жгутами проводов. Я разглядел мониторы и стеклянные колбы, напоминающие автоклавы. В одну из этих колб меня и поместили. Приковали кандалами руки и ноги. Выбрили на голове несколько участков и подсоединили провода. Колба захлопнулась и стала наполняться той самой зеленой жижей, коей был измазан Плешивый.

– Чем же я тебя так разозлил?! Чем перед тобой провинился?! – заорал я, обращаясь к Зоне.

Жидкость поглотила мое тело. Не в силах больше сдерживаться, сделал вдох, впуская ее в свои легкие…

– За что?! За что ты так с нами поступила?! Мы чтили твои законы и жили по совести! Почему?! Или ты так нас сохранила?! Оставила с собой навеки?! Так знай же! Эта участь хуже смерти! – кричал я, убегая потом в лес.

Сегодня очередной сталкер прострелил мне плечо. Ничего, к утру заживет. Нужно уходить. К центру Зоны, дальше от людей. Они считают меня монстром, но я смог сохранить свой рассудок. Понятно, что лучше было бы сдохнуть в той клетке, нежели стать очередной тварью, жаждущей крови, но еще не утратившей разум человека.

Тим Волков

Звони, звонарь

(рассказ)

Это была странная игра. Весьма странная.

Сидим лицом к лицу, у каждого в руках – по револьверу. Старому, шестизарядному. Системы Смита-Вессона. И где только такие нашли? В барабанах – по одному патрону. Оружие приставлено к виску противника.

Счет – раз… два… три… Надо одновременно нажать на спусковой крючок.

Коли не прозвучал выстрел и никто не умер – играем дальше. Кон.

Вокруг толпа. Орет. Гогочет. Беснуется. Но играющие их не слышат – не до того. Все вокруг расплывчато, глухо, словно они находятся под толщей воды. Зато лицо противника так четко видно, что аж глаза режет. Каждую пóру можно рассмотреть, каждый шрам и волосинку на давно не бритом подбородке. Словно под лупой. Наверное, от нервов так обостряется зрение.

– Второй кон! Второй! – орет Зубр, по-обезьяньи скаля золотые зубы. От него и воняет, как от животного, крепким пóтом и кислятиной.

Он – владелец подпольного заведения, где проводится Игра. Собственно, он и выдумал эту забаву.

Сталкеры и бродяги сначала обходили стороной это место, основной контингент здесь был иного рода. А потом увлеклись. И многие проблемы стали таким образом решаться. Вместо бесконечных споров, драк и выяснений, кто прав, а кто нет, – в круг арены, на стулья. И по «смит-вессону» в руки.

– Второй кон!

Толпа орет. Ставки растут.

Жаба принимает деньги. Уже берет один к трем. Против меня. Такие коэффициенты. Я понимаю, почему именно так. Все считают меня сумасшедшим.

– Даю счет! – Зубр шумно сморкается в пол и начинает: – Раз… два… ТРИ…

ЩЕЛК!

Вновь все живы.

Толпа кричит еще громче, кто-то от радости, кто-то – с горя. Видимо, уже поставили на мою смерть. Так скоро? Всего лишь на втором кону? Нет, так просто я не уйду.

Выдыхаю. У сидящего напротив меня противника изможденный вид. Ни страха, ни ненависти. С виска стекает капелька пота. Глаза выцветшие, подернутые усталостью и болью. Только боль эта не обычная, не физическая, а как будто бы спрятанная глубоко внутри.

– Третий кон! Третий!

Жаба начинает принимать деньги. Мятые бумажки суют уже охотнее – ставки растут. Шансов выжить уже гораздо меньше, а значит, можно поставить на смерть и выиграть: хоть и небольшой, но все же куш. А рисковые продолжают ставить на жизнь. Тут уже светит добыча покрупнее. Шесть попыток, две сыграны. Осталось еще четыре «выстрела», и один из них точно поставит точку в моей жизни.

Поднимаю оружие. И вдруг чувствую, как трясется рука. Нет, только не сейчас! Унять, сжать, подавить это. Не сейчас! Соберись!

Не получается.

Вновь обрывки воспоминаний захлестывают сознание.

…жара, треск железной крыши от палящих лучей солнца, запах гудрона. В тени играют дети. Рядом – та, с кем планируешь встретить старость. До старости, правда, еще далеко.

Все хорошо. И все прекрасно. Ничего не надо, лишь наслаждаться этим мигом. Смотреть на детей. И обнимать ту, с кем встретишь старость.

На горизонте появляются черные тени…

Трясу головой. Прочь! Не сейчас! Не сейчас!

– Парнишка испугался! – кричит Зубр, глядя на меня. – Сам вызвался, а теперь вдруг сдрейфил! Глядите-ка, как трясется от страха! – И придурковато изображает меня. Толпа взрывается смехом. С трудом унимаюсь. Вдох. Выдох.

– Счет давай! – кричит толпа.

Но Зубр не спешит. Тут главное – дождаться, пока все сделают ставки. Выжать толпу досуха – вот основная цель всего этого. Ну и посмотреть на кровавое зрелище вышибания мозгов, конечно же. Куда без этого?

– Не тяни!

– Скорее!

– Ну же! Чего так долго?

– Даю счет! – наконец объявляет Зубр. – Раз… два… ТРИ…

…тени приближаются. Не спеша. Им некуда торопиться и некого бояться. Они вооружены. Я – нет. Все оружие оставил у Кузьмича – тот давно обещал почистить и смазать, потому что ходить с таким по Зоне – последнее дело. Я согласился. И теперь кидаю взгляды на камни – в случае чего буду ими отбиваться. А может, все не так страшно, как кажется? Может, зря волнуюсь?

Место, где мы укрылись, никто не должен был найти. Укромное, вдали от поселений и сталкерских троп. Мне так казалось. Тени, видимо, так не считали. И теперь они здесь.

Намерения их враждебны. Это становится очевидно, когда они убивают собаку, лающую на незваных гостей. Одним выстрелом прямо в голову. Буднично, словно делали это множество раз. А потом…

ЩЕЛК!

Осечка. Еще один шаг ближе к смерти.

– Никто не знает, как его зовут, но кличка у него явно Счастливчик, дамы и господа! –