и так крепко охраняют свою страну. В городе 24 церкви и 4 монастыря, из коих один женский. Иконы обыкновенно закрыты серебряными окладами, чеканной работы с позолотой; иконы ветхие, древние пользуются особым почитанием. Колокольни круглые и восьмиугольные с приподнятым узким и высоким верхом, тогда как в земле малороссийских казаков они широкие и круглые, наподобие восточных. Верхняя одежда священников и дьяконов из черного или коричневого сукна со стеклянными или серебряными пуговицами, с петлями из крученого шелка и с отложным воротником; на голове они носят высокие суконные колпаки. Так же одеваются их жены, в отличие от мирских женщин. Одежды последних архидиакон имел случай наблюдать во время обедни в Спасо-Преображенском храме. Кругом него шла галерея; тут стояли жены важнейших чиновников вместе с супругой воеводы, в роскошных платьях с дорогим собольим мехом, в темно-розовых суконных верхних одеждах, унизанных жемчугом, в красных колпаках, шитых золотом и жемчугом и опушенных черным мехом. При них было много служанок из пленных татарок, что ясно было видно по их широким лицам и узким глазам. Благодаря ничтожной цене, за которую можно было купить пленных татарских мальчиков и девочек, у московских вельмож обыкновенно встречалось их по нескольку десятков среди дворни. Прежде татары брали в плен многих русских; теперь же, когда пограничная линия сильно укреплена, наоборот, московские войска, охраняющие южную границу, нередко нападают на татар и многих берут в плен, а потом продают за какой-нибудь десяток золотых. Покупатель пленных рабов немедленно их крестит и дает им русские имена, и это против воли. Крещеные татары и татарки потом отличаются замечательной набожностью и усердием к православной вере; обыкновенно женят их между собой.

Ссылаясь на рассказы местных монахов, Павел говорит, что в Путивле в дни Михаила Федоровича воеводами были притеснители, обидчики и взяточники, потому что царь был милосерд и скуп на пролитие крови; но сын его, Алексей, воцарившись, казнил этих неправедных правителей, ибо он весьма грозен; а воеводой сюда он прислал Никиту (Зюзина), который принадлежал к патриаршим боярам. Антиохийский патриарх и его свита посетили тут Молчанский монастырь, где находилась могила некоего митрополита Иеремии родом из Алеппо, приехавшего в Россию за милостыней и скончавшегося в Путивле по причине долгого здесь задержания и притеснений от корыстолюбивого воеводы. Этот монастырь возвышался на окраине города, на холме. Поднявшись наверх, на галерею, путешественники любовались оттуда видом на окрестности и смотрели, как городское стадо переходило вброд реку. Поутру пастухи сзывали его звуками рожка и выгоняли в поле по ту сторону реки, а теперь гнали обратно в город. От Путивля до Москвы рогатый скот меньше ростом, чем в Малороссии; а пастухи пасут вместе коров, баранов, козлов, свиней и лошадей; тогда как у казаков каждый пастух пасет одну породу.

Получив разрешение на отпуск антиохийского патриарха, путивльский воевода снарядил его в путь, назначил пристава для его сопровождения, снабдил его на содержание денежной суммой, распределенной на 14 дней пути от Путивля до Москвы; причем патриарху назначалось по 25 копеек в день, архидиакону по 7 копеек, прочим лицам свиты соответственно их значению. Поздним утром 24 июля, в понедельник, путешественники двинулись в путь. Дороги оказались еще более узкими и трудными, чем доселе; они пролегали по густым непроходимым лесам; притом в июле и августе шли частые дожди, от которых образовались везде ручьи и непролазная грязь. Однако, благодаря исправным казенным подводам, путешественники довольно скоро подвигались вперед, минуя небольшие селения и останавливаясь в наиболее крупных, где досыта кормили лошадей ячменем. На третий день добрались до Севска, который показался Павлу большим городом с величественной, отлично устроенной и вооруженной крепостью, рвы которой были обставлены острыми рогатками, и вне которой шли двойным рядом надолбы, долженствовавшие задерживать нападение конницы. По обыкновению, дорога направлялась через средину посада, острога и кремля. Севский воевода, муж преклонных лет и внушающий почтение, очень дружелюбно приветствовал владыку, прислал ему большое количество напитков и сообщил разные подробности о своей стране и походе царя. Из этой беседы, равно и из других подобных, Павел заключил, что московиты очень любят своего царя Алексея и очень боятся своего патриарха Никона. Обыкновенно воеводы и другие чиновники просили антиохийского владыку, чтобы тот похвалил их перед московским патриархом, когда с ним свидится; ибо он и царь одно. Переменив экипажи и лошадей в Севске, путешественники пустились далее и, проехав верст 30 большей частью по сосновому лесу и мимо нескольких деревень, заночевали в лесу; а на заре продолжали свой путь.

Павел делал попутные наблюдения над сельскохозяйственными обычаями и приемами местного населения. Он видел, как крестьяне вырубали лес, очищали землю от пней и немедля ее засевали; как они пахали на одной лошади сохой вместо коров, которые употребляются для того на востоке, и быков, которых по нескольку пар запрягают в плуги в Молдо-Валахии и Малой России. И в Малой, и в Великой России сеяли пшеницу, ячмень и особенно рожь, из которой с помощью хмеля выделывали водку; она очень дешева в стране казаков и очень дорога у московитов (вероятно, по причине налога); затем следовали: овес, горох, греча, просо, репа, лен, из которого приготовляют рубашки, и так далее. Поля летом представляют зеленые или разноцветные ковры. Сжатый хлеб связывали в снопы, которые складывали в скирды, покрытые досками; а обмолачивали хлеб, просто раскладывая его вокруг врытого в землю бревна, к которому привязывали лошадей и гоняли их по хлебу то в ту, то в другую сторону; причем молотили только старый хлеб, собранный года за два, а новый сохраняли. Запасы сена на зиму оставляли на скошенных лугах (вероятно, сложенное в стога), пользуясь полнейшей безопасностью; путешественники также с любопытством смотрели на русские серпы и грабли. Виденные ими леса изобиловали высокими прямыми соснами и елями; встречались тополь и липа. Последняя в июне и июле была покрыта цветами, которые далеко от себя распространяли благоухание. Из этого дерева приготовляли дуги, сундуки, колеса, оглобли и прочее; его кора (лубки) шла на покрышку домов и экипажей; из нее же выделывали веревки и рыболовные сети, циновки, лапти и так далее. Дома же строили из еловых бревен, плотно пригнанных друг к другу, с дощатыми кровлями, выведенными горбом, чтобы на них не залеживался снег. В земле казаков, во время владычества ляхов, евреи устраивали обширные постоялые дворы (корчмы) для проезжих, с которых взимали плату за постой, за пищу, за водку и за корм скота. В земле же московитов таких дворов не было, и путешественники останавливались в тех домах обывателей, которые отводил сопровождавший их