на ветеринара, а тут такое дело вырисовывается, – вздохнул мальчик с самым серьёзным видом.

Ольга тихо рассмеялась и погладила сына по голове.

– Митенька, у тебя ещё есть время, чтобы разобраться в своих желаниях перед принятием решения.

– Ты думаешь? – спросил он, серьёзно глядя на мать.

– Уверена, – кивнула она, привлекла мальчика к себе и чмокнула в макушку.

– Наверное, ты права, – подумав, согласился он.

Павел Юрьевич Глотов поначалу был всем доволен. Правда, ему не понравилось имя, которое жена дала сыну, – Фёдор. Оно казалось ему дурацким, простонародным и однозначно несовременным.

Но Ольга настаивала на своём. И он решил не спорить. Пусть будет Фёдор.

«В конце концов, звать его можно будет и Арнольд», – хмыкнул он.

А жена тем временем рассказывала старшему сыну, что имя Фёдор очень красивое и старинное.

– Знаешь, Митюша, имя Фёдор переводится как – дарованный богом, божий дар.

– Значит, тебе Федю бог подарил? – спросил мальчик с любопытством.

– Ага, – грустно улыбнулась Ольга, – бог огня и кузницы.

– А он может лошадь подковать?

– Ещё как!

– А машину сделать?

– Машину – нет. Но зато я прочитала, что Фёдор – верный и заботливый муж, он всё сделает для благополучия семьи, и жена за ним как за каменной стеной. А ещё он хороший отец. – Ольга потёрла лоб тыльной стороной ладони.

– Но, мама, – осторожно проговорил Дмитрий, – Феде ещё долго до женитьбы.

– Что? А! Конечно! – Она засмеялась и приобняла старшего сына.

– Мама, а что значит имя Дмитрий? – поинтересовался ребёнок.

– Дмитрий? Ах да. Когда-то давным-давно в Древней Греции была богиня земли и плодородия Деметра. Так вот Митре – значит «посвящённый богине Деметре». А потом появилась русская версия, сначала церковнославянская – Димитрий, а потом светская – Дмитрий.

– Светская?

– Ну общепринятая.

– Мама! А почему ты посвятила меня какой-то богине? Ты думаешь, что меня она тебе послала?

Ольга, не понимая, уставилась на сына.

– Ну ты же сказала, что Федю тебе подарил бог огня и кузнецы. А меня, выходит, богиня земли?

– И плодородия, – рассмеялась Ольга.

Подумала и спросила:

– Разве тебе не нравится твоё имя? Оно же очень красивое.

– Почему не нравится? – с серьёзностью взрослого человека ответил мальчик. – Нравится, просто я хотел всё выяснить до конца, чтобы знать.

– Милый ты мой, Митенька, – сказала Ольга, чмокая сына в макушку, – ты у меня земной, реалистичный и немножко упрямый, на тебя мне можно положиться, хоть ты и маленький пока.

– Я не маленький, мама, – ответил сын.

Она кивнула.

– И ещё я очень люблю тебя, – сказал он, – и Федьку. Я всегда буду о вас заботиться.

Из глаз Ольги потекли слёзы.

– Мама! Почему ты плачешь? – испугался мальчик.

– От счастья, – успокоила она его.

– А разве от счастья плачут?

– Случается иногда.

– Я не знал… – проговорил ребёнок задумчиво.

Месяц проходил за месяцем, и, приглядываясь к ребёнку, Глотов ощущал, как в душе его нарастает неприятие младшего сына, ничем на первый взгляд не объяснимое. Он стоял рядом с кроваткой, смотрел на тихо сопящего малыша и думал о том, чем же он ему не угодил. Но вот мутные глаза мальчика приобрели карий цвет.

«Чужой!» – громко затрубил в его душе рог собственника. Ольга изменила ему!

У него глаза серые, у жены – голубые. У сына просто не может быть карих.

Глотов мучился некоторое время, а потом спросил напрямик:

– Чей это ребёнок?

Она пожала плечами:

– Какая разница?

– Что значит – какая разница?! – взъярился Глотов. – Он не мой!

– Он мой, – упрямо ответила жена.

– Стерва!

Вечер он провёл в клубе, к утру поостыл и решил не гнать коней, выждать какое-то время, всё обдумать и взвесить, а потом, может быть, подать на развод.

Глава 8

Был обычный будничный день, за окном поднималось августовское солнце, которое с утра притворялось нежным и пушистым, как игривый маленький котёнок. Но к полудню уже выпускало раскалённые когти своих лучей, и всё вокруг – деревья, цветы, животные, птицы, люди и даже здания – начинало изнемогать от зноя.

Голуби и воробьи купались в фонтанах, собаки и кошки находили тенистые места и дремали там до вечера, люди торопились укрыться в зданиях, и только дома не имели возможности спрятаться. Они стояли под палящим солнцем, как воины, не умеющие отступать и сдаваться, принимая на себя весь нестерпимый жар и даже не имея возможности прикрыть руками хотя бы крышу за отсутствием рук как таковых…

Хотя многим из них в Ивановске повезло. Частные дома практически все были с ног до головы, если так можно выразиться, оплетены диким виноградом, хмелем и вьющимися розами. А на крышах многоэтажек были разбиты сады и имелись даже небольшие фонтанчики и бассейны.

Эту идею, имеющую место быть в некоторых зарубежных странах, предложил воплотить в Ивановске Кузьма Иванович Кузьмичёв.

Поддержали его Пётр Степанович Сазонов, Рашид Шамильевич Иманкулов, Сидор Маркович Бочаров, Самсон Поликарпович Загорулько и другие городские купцы рангами и капиталами поменьше. Городские власти тоже приняли участие и отсыпали монет из казны.

Сами жители с удовольствием сажали деревья, кустарники, цветы, покупая их на рынке, в озеленительных хозяйствах и получая в дар от родственников и друзей, имеющих дачи и загородные дома.

Фёдор и Вакула уже позавтракали. Хозяин собирался на работу, а у Вакулы были запланированы кое-какие неотложные котовские дела типа обхода территории на предмет выявления непрошеных гостей, как то мыши и крысы, а также ему предстояло приятное свидание с Нюшей.

И тут раздался звонок городского телефона.

Фёдор взял трубку:

– Алло.

– Кто это? – спросил детский голос в трубке.

– Фёдор.

– А я Митя. Спаси нас, пожалуйста!

– Что? – не понял Фёдор.

– Спаси нас, пожалуйста! – повторил ребёнок отчётливо, стараясь сдержать дрожь в голосе.

– Кого – вас? – спросил Фёдор.

– Маму, бабу Аню, Федьку и меня.

– А где твоя мама? – Сердце Фёдора учащённо забилось, хотя он пока ещё ничего не понимал.

– Она в больнице и… – Голос мальчика задрожал, Фёдор догадался, что маленький мужчина силится изо всех сил не заплакать. – Может быть, она скоро умрёт, – нашёл в себе силы продолжить ребёнок, – баба Маня сидела с мамой всё время, а неделю дня назад её увезли сначала в больницу, а потом похоронили.

Сердце Фёдора заныло непонятным образом.

– Ты где взял мой телефон? – спросил он только для того, чтобы что-то спросить.

– В маминой книжке.

– Почему именно мой?

– Напротив него сердце нарисовано.

– Сердце? Чьё сердце?

– Не знаю, мамино или твоё.

– Как зовут твою маму?

– Оля.

– Митя, а сколько тебе лет?

– Пять. Я уже совсем большой.

– Где ты живёшь, Митя?

– В Москве.

– А адрес ты свой