Снежана

— Снежа? — удивленно шепчет мама, чуть приоткрывая дверь. И впивается взглядом в Алю на моих руках. — Доченька, ты все-таки решилась… — испуганно глаза округляет. Но тут же прищуривается.

Кажется, она думает, что я украла ребенка у босса. И, судя по боевому настрою, готова прикрывать меня и «подавать патроны».

— Мама, смотри, кто спешит в гости к Риточке, — перебиваю ее, чтобы лишнего не сказала, а сама малышку в щечку чмокаю. Сюсюкаюсь с ней, отвлекая внимание обеих.

Толкаю дверь плечом, распахивая настежь. Надеюсь, мама заметит, что мы пришли не одни. Заставляю ее попятиться вглубь коридора. Выбрав момент, слегка головой качаю отрицательно, подавая родительнице знак хранить молчание и осторожнее быть. Она моргает непонимающе, а из глаз уже вовсю крупные слезы катятся.

Позади раздаются тяжелые шаги Вадима. Преодолев лестничный пролет, он неторопливо приближается к нам.

Шторм напряженно молчал всю дорогу, однако без лишних слов доверил мне Алю, позволив нести ее до квартиры. Сам же действовал и реагировал, будто в замедленной съемке. Он до сих пор не до конца осознает произошедшее — и я понимаю его состояние. С того момента, как Вадим услышал правду, он стал моим зеркальным отражением. С подобными чувствами и эмоциями, терзающими разум и душу. И с неприсущей всегда уверенному в себе Шторму растерянностью.

Но если Вадим узнает, что у меня были мысли Алю похитить, если хотя бы малейший намек от матери услышит, его доверие ко мне будет окончательно подорвано. Страшно предположить, какие будут последствия.

— Рита в детской? — щебечу я, пытаясь заполнить паузу. И, дождавшись маминого лихорадочного кивка, огибаю ее, заходя в квартиру. — Тогда сейчас мы к ней пойдем. И поужинаем вместе, да, Алечка? Не успели дома ничего, — не останавливаюсь я, не позволяя маме и фразы вставить.

Усаживаю Алю на пуфик и опускаюсь, чтобы снять с нее ботиночки. Сама же невероятно нервничаю. Следовало бы как-то подготовить маму к роковой встрече, но Вадим не дал мне времени…

Шторм молчалив, холоден и спокоен. Но лишь внешне. Он как бомба замедленного действия с заевшим механизмом. Понятия не имею, когда рванет, но почему-то мне кажется, что это неизбежно. Наверное, по себе сужу.

— Мама, все хорошо, познакомься, — тараторю, не оборачиваясь. — Это босс мой. Вадим Шторм. Тот самый, у которого… — осекаюсь, не придумав, как тактично объяснить ситуацию. И донести, что он не виноват ни в чем.

Но резкий хлопок, доносящийся откуда-то сверху, выбивает меня из колеи. Звук, чертовски похожий на хлесткую пощечину.

Пожалуйста, только не это…

Натянуто улыбаюсь Але, чтобы она не почувствовала напряжение, возникшее в сжатом пространстве коридора. Спускаю малышку на пол, а сама выпрямляюсь и в сторону двери взгляд устремляю.

Полный обзор мне не дает получить мама, которая спиной ко мне стоит, сконцентрировав все внимание на Вадиме. Не вижу, какие эмоции плещутся в ее взгляде, но уверена: она беспощадно расстреливает им босса.

Делаю шаг ближе к ним — и через мамино плечо выглядываю. Мои худшие опасения подтверждаются.

Вадим стоит в проеме, своей мощной фигурой полностью преграждая выход. Огромный, несокрушимый и будто льдом покрытый. Не двигается.

На лице — ни единой эмоции. В глазах — застывший янтарь. Подбородок приподнят, челюсти сжаты. А по грубой щеке расползается розоватый след от оплеухи.

Мама сил не пожалела. Вложила в удар всю боль, горечь и ненависть. За нас двоих. Правда, направила злость не на того человека.

И, кажется, отступать не собирается.

— Если вы думаете, что можете вот так издеваться над моей дочерью, то глубоко ошибаетесь, — шипит мама и упирает руки в бока. — Решили, вам все дозволено?

Шторм сканирует ее медленно и удивленно изгибает бровь.

— Прекратите, в доме дети, — обращаюсь непосредственно к Вадиму, посылая ему умоляющий взгляд.

С мамой вести переговоры сейчас бесполезно. После потери внучки и неожиданного обретения Али, после пролитых мною слез, после года, прожитого на грани безумия, — она готова не ранить, а убивать.

Но как повлиять на импульсивного, бурного и непредсказуемого Шторма — я тоже не знаю в данный момент. Не до конца изучила его, не посчитала нужным. Да и ситуация впервые настолько взрывоопасная.

Поэтому стою и губы кусаю, в ожидании его реакции.

В сознании, как в калейдоскопе, всплывают картинки минувших ссор с мужем, одна из которых закончилась гематомой на моем лице. Однако тогда мы были наедине. Я всегда старалась оберегать Риту от криков и ругани, поэтому во многом под Антона подстраивалась, старалась не перечить ему.

Так что «нападение» мамы на сильного, чужого мужчину ввергает меня в шок. К тому же, Шторм и так взбудоражен нашей стычкой в его особняке и известием о близняшках. Наш локальный мирок в шаге от глобальной катастрофы.

— Пожалуйста, — проговариваю одними губами.

Вадим тяжело выдыхает и, отмерев, складывает руки в карманы. Чуть наклонив голову набок, переводит взгляд на маму, одарив ее кривой ухмылкой.

— И вам добрый вечер, — выдает он с сарказмом.

Пользуясь шатким перемирием, я беру Алю за ручку и увожу в детскую к Рите.

— Булочки мои, присмотрите друг за другом, — тихо указываю малышкам, но они игнорируют меня, полностью сосредоточившись на разбросанных по комнате игрушках. — Мне бы с взрослыми разобраться, — вздыхаю я.

Убедившись, что близняшки спокойно находятся вместе, я плотно закрываю дверь — и бегу в коридор.

— Вы не заберете у Снежаны детей! Я вам не позволю! И деньги ваши не помогут, — доносятся до меня обрывки маминой тирады.

Представляю, как раздражен Вадим сейчас, хоть и скрывает внутреннюю бурю под маской ехидства и колкими фразами.

— Мне поможет Снежана, — парирует он. — Мы поговорили обо всем. Она знает, что я не планирую…

— Угрожать ей небось вздумали? — перебивает мама резко. — Она у меня девочка мягкая и наивная, — невольно глаза закатываю от такой «презентации». — А такие, как вы, этим пользуются. Одному я уже поверила. Тоже красиво говорил. Из-за зятя бывшего чуть дочь не потеряла. Довольно! — взмахивает рукой.

— Вот только не надо сравнивать, — разозлившись, скрипит зубами Шторм. Ведь знает, как относился ко мне Антон. — И лезть в наши со Снежаной отношения тоже не советую. Мы сделаем все ради близняшек.

Вадим говорит так убедительно, словно мы одна семья — и это аксиома. Но ведь в реальности нас с ним ничего не связывает, кроме детей. И хоть каждый из нас готов пойти на любые жертвы ради них, это все равно очень далеко от понятия нормальной семьи.

— Близняшки не ваши. Вы украли Алю, — всхлипывает мама, срываясь в истерику. — Пора вернуть ребенка матери! И убраться отсюда!