Осознаю, что предел достигнут и чаша терпения скоро перельется. Еще одно слово — и разъяренный Шторм сметет все на своем пути.

Становлюсь между ними так, чтобы оказаться лицом к матери. Пытаюсь прикрыть Вадима собой. Невысокая и хрупкая, я, наверное, выгляжу смешно на фоне грозного Шторма. Но он подозрительно затихает, ожидая моих дальнейших действий. Будто не верит, что я могу принять его сторону. Для меня самой это непривычно и дико. Но я всего лишь поступаю так, как чувствую.

— Мама, хватит, — твердо приказываю я. — Вадим — настоящий отец девочек, и он…

— Донор и вор, — обвиняюще выплевывает она.

— Ну, знаете, — рявкает Шторм возмущенно и руку на талию мне укладывает, стискивая, будто свое защищает.

— Так, замолчите оба! — вскрикиваю, глаза зажмурив от звука собственного голоса. Зато они подчиняются. — Мама, о чем мы договаривались после истории с Антоном? — с вызовом подбородок вздергиваю.

— Я обещала доверять тебе и прислушиваться к твоему мнению, — на выдохе отвечает. Чеканит, как прилежная ученица, которую вызвали к доске.

Киваю ей одобрительно и жестом прошу оставить нас с Вадимом. Однако мама медлит. Переживает обо мне.

— Вдруг обманет? — чуть слышно произносит, намекая на Шторма.

— Нет, я ему верю, — спорю я и невольно улыбаюсь, когда позади раздается нервный кашель, а моих волос касается сбивчивое дыхание. — Теперь ты, — разворачиваюсь к Шторму, за руку его беру. — Все еще хочешь увидеть Риту? Или забыл уже о цели своего визита?

Вадим, будто по волшебству, скидывает маску сурового босса. Становится мягче, тише — и с нежностью обводит меня взглядом, крепче сжимая мою ладонь.

— Конечно, Снежинка, — шепчет внезапно охрипшим голосом, и его обращение вздрогнуть меня заставляет.

Все отходит на второй план. Будто не было никакой ссоры с матерью. Есть только мы и наши малышки.

Отмахиваюсь от странных мыслей и неуместных чувств. Хочу избавиться от тепла, что внезапно душу заполняет, но оно сильнее меня.

— Кхм… Идем, — увлекаю Вадима за собой.

Первым впускаю его в детскую, а сама наблюдаю с порога. Не хочу мешать, ведь помню, насколько трогательной, но тяжелой для меня была встреча с Алей. Вадим имеет право пропустить сквозь себя столь важный момент, прочувствовать его. Он, как и я, потерял время и теперь должен наверстать упущенное.

Шторм останавливается посередине комнаты, глядя на смеющихся малышек. Изучает их, будто сравнивает. И глазам своим не верит.

Подобное сложно принять.

— Привет, — обращает внимание Риты на себя, но его голос нервно срывается.

Булочка вздрагивает от неожиданности, поднимает головку, некоторое время сканирует Вадима своими «карамельками», а потом смотрит на меня ошеломленно в поисках защиты. И обиженно поджимает нижнюю губку. В отличие от Али, Рита не знала отцовской ласки и практически постоянно находилась со мной или бабушкой.

— Как ты выдержала? — произносит Вадим в пустоту, но я знаю, что его вопрос адресован мне. — Найти свою дочь и быть рядом с ней на правах няни, — продолжает с отчаянием. — Как ты смогла терпеть все это время? Вместо того, чтобы забрать Алю в первый же день…

Шторм не оборачивается, потому что не может отвлечься от Риты. Будто боится, что мираж испарится, как только он отведет взгляд. Зато Вадим не видит моего виноватого и растерянного выражения лица. Ведь я чуть не совершила то, о чем он говорит. Я действительно почти украла Алю.

— Сколько же в тебе силы, Снежинка, — бесповоротно ломается железный босс.

Не выдержав, Шторм опускается на колени перед близняшками. Сгребает обеих в охапку и, притянув к себе, крепко обнимает.

Аля на папин порыв реагирует радостно. Хихикает и морщится, потираясь носиком о его рубашку.

Но Рита совершенно не готова к такому близкому знакомству. Булочка всхлипывает пару раз — и в следующую секунду издает протяжный тонкий вопль:

— М-ма-а-а!

Ее жалобный крик бьет по Вадиму в стократ больнее мамимой пощечины.

Вадим

Звонкий вопль оглушает. Проникает в ухо и едва не взрывает барабанную перепонку. Не успокоившись, забирается глубже. Бензопилой проходится по внутренностям, превращая их в фарш.

Разум подает слабый сигнал, что я должен отпустить Риту. Чужой я для нее. Посторонний мужик, который еще и «нападает» со своей больной любовью. Но я не могу заставить себя разжать руки. Продолжаю душить дочь в проржавелых, заклинивших объятиях.

К первому крику присоединяется тонкий недовольный писк. Серьезно? И ты, Аля?

Она не понимает, что происходит, но на всякий случай поддерживает сестренку.

Как быстро малышки объединились, почувствовали друг друга. И Снежана к Але подход нашла. Родная кровь сделала свое дело. И только моя какая-то бракованная оказалась. Отторгается ими. Я лишний в этой семье. Пока что не моей. Но я исправлю чудовищную ошибку, чего бы мне это ни стоило.

— Уничтожу, — проговариваю чуть слышно.

И тут же нежная женская ладонь уверенно опускается на мое плечо.

— Вадим, Рита видит тебя впервые, — дрожащий голос Снежаны приводит в чувства. — Ей нужно время, чтобы принять тебя, — ноготки впиваются в кожу сквозь хлопок рубашки. — Отпусти, позволь я ее успокою.

Тяжело выдыхаю. И слушаюсь хрупкую, но такую сильную женщину.

Убираю руки от моих же детей. Медленно поднимаюсь, наблюдая, как Рита трет носик, а Аля моргает растерянно. Передаю инициативу Снежане. Доверяю ей.

Потому что сам я не могу действовать адекватно. Я раздражен и взбешен. Настолько, что сжимаю кулаки до хруста.

— Уничтожу тех, кто сделал это с нами, — обещаю, скорее, сам себе.

Снежинка вздрагивает от моего тона, косится на меня обеспокоенно. Не понимает, что злюсь я не на нее и не на малышек. А я не в том состоянии, чтобы объяснять.

Мне нужно остыть и принять решение. Понять, как быть дальше. Я обязан приручить моих девочек, и в то же время обеспечить им защиту, чтобы ни одна тварь больше не обидела. Но в душе и мыслях полный раздрай.

Огорченно наблюдаю, как Снежана берет за ручки дочерей, моментально успокаивая, и увлекает их к дивану. Не делит малышек. Ее внимания и любви хватает обеим. Умеет Снежинка обращаться с детьми. В отличие от меня…

Рядом с собой их усаживает, нашептывает что-то им с улыбкой. И дети прекращают всхлипывать.

— Ритусь, покажешь Алечке свою куклу любимую, — отвлекает ее от слез Снежана. Сама тянется к игрушке. — Теперь у вас все общее, — чмокает дочерей в щечки.

Аля хохочет радостно, забыв обо всем, но Рита время от времени поглядывает на меня и в комочек сжимается. Еще и Снежана, несмотря на внешнюю легкость, заметно напряжена. Будто боится меня подсознательно. Опасается, что взорвусь и вред причиню ей или детям.