– Посмотрим, – нахмурилась Настя. – Я выскажу ему все, что о нем думаю!

– Боюсь, у вас не будет такой возможности. Я буду разговаривать с ним в своем кабинете.

– Но это не честно! Он будет придумывать невесть что, а мы должны молчать?

– У вас появится возможность оспорить его показания, но это будет потом.

– Эрик! – повернулась к сыщику Настя. – Поговорите с Алексеем, пусть он разрешит нам послушать, что будет плести этот… – Настя замолчала. – Сказала бы я – кто, да выражаться не хочется!

– К сожалению, ничем вам помочь не смогу, – покачал головой сыщик. – У Голубева есть определенные инструкции, и он должен им следовать. Он и так уже много чего нарушил, пытаясь оградить вас от неприятных процедур.

– Но вы нам расскажете, что он там наговорит?

– В общих чертах – да.

– И все равно я до него доберусь! Он узнает, как нести всякую чушь, особенно незнакомым людям!

– Успокойтесь! – попросил Голубев. – Иванов пока еще ничего никому не рассказал. Я имею в виду официальные лица. Может, его рассказ в полицейском участке будет совершенно другим. Одно дело, когда ведется разговор с незнакомыми мужиками, которым можно наговорить невесть что, и совсем другое – давать официальные показания. Ира, я не буду вас больше беспокоить, последний вопрос: зачем вы ездили к Иванову домой?

Ира подняла глаза на Голубева.

– Откуда вы знаете, что мы туда ездили?

– Знаем! Так зачем?

– Мне стало интересно, с какой целью все-таки этот человек приехал к Николаю. Я очень беспокоилась насчет дома.

– Насколько я знаю, у вас был составлен брачный контракт и Николай не имел никаких прав на ваш дом?

– Да, это так. Но я испугалась, что Николай мог что-то придумать и обойти этот пункт договора. Иначе зачем ему понадобился агент по недвижимости?

– Не знаю, но обязательно это выясню. После того как вы не застали Иванова дома, куда вы отправились?

– На дачу к Сергею. Он хотел увезти меня подальше, чтобы никто не смог нас найти.

– А где находится эта дача?

– Я не помню адрес.

– Тогда попробуйте нарисовать. Дорогу, по которой вы ехали, помните?

– Вроде да. Дайте мне карандаш.

Ира в течение нескольких минут чертила план, а Настя с тревогой посматривала на сестру. Было видно, что девушка держалась из последних сил. Карандаш в руке дрожал, и линии получались не очень ровные.

– Вот примерно так. А зачем вам это?

– Съездим, опросим соседей, – ответил Голубев. – Узнаем, действительно ли вы были на этой даче.

– Вы что, мне не верите? – возмутилась она.

– Мы никому не верим, пока не доказано обратное.

– Я не могу больше с вами разговаривать, – сказала девушка и поднялась с кресла. – Извините меня.

Ира покачнулась, и Настя тут же ее подхватила.

– Пойдем, я тебя провожу.

Настя обняла сестру за талию и помогла ей подняться по лестнице.

– Ну как, в ее рассказе все сходится? – поинтересовалась Мариша, когда сестры удалились из виду.

– Нет, не все, – покачал головой Голубев. – Вернее, мне не нравится, что они с Сергеем так складно рассказывают об этом эпизоде с избиением.

– А что тебе не нравится? – удивилась Мариша. – По-моему, все очень точно и логично.

– Вот именно! Слишком логично! Свидетели однозначно показывают, что Иванов был избит, а Ира с Сергеем этот факт отрицают. Это говорит только об одном. Они обсуждали эту тему и условились о том, как ее преподнести. А именно, они договорились, что не будут говорить об избиении. Иначе хотя бы один из них сказал бы правду. И это доказывает их вину. Хотя бы в этой части. Скорее всего, ни Ира, ни Сергей не знали, что за ними наблюдали, поэтому и не волновались насчет этого эпизода. А два их голоса против одного голоса Иванова могли бы иметь значение. К сожалению, им не повезло. Так что, если они могли договориться насчет этого момента, значит, могли сказать неправду и по поводу всего остального, – закончил Голубев и посмотрел на сыщика. – Эрик, вы со мной согласны?

– Смотря как посмотреть на эту ситуацию, – отозвался сыщик. – Вы считаете, что Ира и Сергей договорились, потому и отрицают эпизод с избиением. Но вы не учитываете один момент. Их показания могут быть одинаковыми еще и потому, что они говорят правду!

– Мне бы тоже хотелось в это верить, но как быть со свидетелями?

– Свидетели могут ошибаться…

– Я в это не верю. Оба парня уверенно говорят об одном и том же.

– Тогда можно рассмотреть и другой вариант – Иванов действительно мог притворяться. Вот только зачем ему это было нужно? – Эрик поднял глаза к потолку. – И здесь нам кроме него самого никто не поможет.

– Мне этот Иванов скоро сниться будет! – пожаловался Голубев. – Когда же он наконец отыщется?

Эрик не ответил и лишь развел руками.

– Мы могли бы расспросить врача травмпункта. Может, он сможет прояснить ситуацию?

– Точно! Мы его как-то выпустили из вида. Нужно обязательно с ним поговорить!

– Может, прямо сейчас поедешь? – насмешливо поинтересовался Эрик. – Ты все равно не женат, дома никто не ждет.

– Нет, увольте! Сегодня я поеду только домой! Времени и так уже немало, пока доберусь, пока домашними делами позанимаюсь…

– А я думал, ты трудоголик! Ни минуты без работы!

– Не смешно. Только куда деваться, если так обычно и получается? В нашей структуре либо работаешь, либо нет. Другого не дано. В общем, я сейчас домой, охране дам указания, чтобы Иру держали под наблюдением, а завтра с утра двинем к врачу. Иванов наверняка дал какие-то объяснения своим синякам.

– Если они у него были… – добавил Эрик.

– Конечно, если у него они были, – согласился Голубев. – В общем, до завтра! Маришка, я надеюсь, ты все-таки уже начнешь уделять время своей подруге. А то приехала отдыхать и не пользуешься такой возможностью. Я бы на твоем месте целыми днями валялся на солнышке и купался в бассейне!

– И кушал всякую вкуснотищу! – подсказал ему Эрик.

– Само собой! – кивнул следователь.

– Нет уж, не дождетесь, – твердо ответила девушка. – Я все успею. И расследованием позаниматься, и с Настей пообщаться. В конце концов, задержусь у нее на недельку-другую.

Эрик поднял голову и расхохотался.

– И нечего смеяться! Считайте, что меня к вам прикрепили по программе обмена. И отделаться от меня, прежде чем будет закончено дело, вы не сможете.

– Похоже, так оно и есть, – хихикнул Голубев, – только объектом обмена выступают мои нервы.