– Видимо, она была обижена на отца, бросившего их. Я думаю, о его болезни она ничего не знала, – Карташов помолчал. – И, похоже, болезнь передается только по мужской линии.

– И остается все так же невыясненным: почему я так похожа на Викторию? – Аля вернулась к мучившему ее вопросу. – И что случилось с Маргаритой?

– Про Маргариту, если получится, мы сможем узнать из этих дневников, – Беркутов положил на стол жестяную коробку.

– Это что? – Галина осторожно открыла крышку и достала желтые листы. – Где ты это добыл?

– Это «добыл» не я, а Раков, ваш сосед, Аля. Это он достал из тайника коробку, думая, что там лежит что-то ценное.

– Подождите, но как он вообще узнал, что там тайник?!

– Аля, у меня для вас очень неприятная новость. Я даже не знаю, как сказать. Помните потоп в вашей квартире? Когда сосед сверху залил вас водой?

– Да. Пришел такой чернявый парень, кавказец, очень извинялся, потом сделал нам всем за свой счет ремонт. При чем здесь Раков?

– Это он организовал потоп и ремонт.

– Зачем? – почему-то шепотом спросила Аля.

– Чтобы вмонтировать камеры в ваших комнатах. – Беркутов поморщился. – Аля, все, что происходило с вами, записывалось на видео.

– Зачем? – еще тише спросила Аля, заливаясь краской.

Все потрясенно молчали.

– Беркутов, да за это сажать надо! – Галина возмущенно посмотрела на мужа.

– Подождите. Получается, что убийство Юли тоже заснято? – Аля понемногу приходила в себя.

– Да.

– И кто же это сделал? И почему?

– Убийца пытался открыть вашу комнату, Аля. А Юля, которая в этот момент оказалась дома, так как заболела, его увидела. За что и поплатилась. Кстати, убита она большим сувенирным ключом.

– Да, да. У нее на стене висел такой. С острыми краями, как у топорика. И надпись «Рига». Так, значит, им… Но кто?

– Аля, пойдемте к компьютеру, я вам покажу. Возможно, вы знаете этого человека, ведь это вашу комнату он пытался в тот день открыть!

– Идите, а мы пока попытаемся разобраться с дневниками. – Галина в нетерпении развернула сложенные пополам листы.

Аля смотрела на застывшее на экране монитора лицо и ничего не понимала. Хорошо, Раков полез в печь, зная, что там может что-то лежать. Аля, возможно, во сне и вынимала кирпичи из нее, точно последовательность своих действий вспомнить она не могла. Раков, естественно, полюбопытствовал, что там лежит. А вместо бриллиантов нашел дневники в старой жестяной коробке с ангелочками на крышке. Вот разочарование-то! Про Ракова все понятно. Но человек на экране был Але незнаком.

– Нет, Егор, я вижу его впервые. А что другие? Раков ведь не один занимался подглядыванием за чужой жизнью? Кто-то же дал ему денег на оборудование, это же недешево.

– Да, финансировал его Василий Голод.

– Кто?! Голод? Ему это зачем?!

– Ну, во-первых, когда Раков пришел к нему с этим предложением снять реальное кино, как сказал сам Голод, он хотел его послать. Но, узнав о том, кто поселился в квартире, передумал. Так уж получилось, что трое жильцов из пяти были ему знакомы.

– Да, действительно. Раков не в счет. Маринина он знать не мог, тот недавно в городе. Остаются трое. Я – жена его дружка. Вот от кого Буров узнал мой адрес! А я гадала, когда он ко мне однажды завалился! Поляков учился с ним в одном классе. А Юля?

– Юлю Фурцеву любил его сын Марк. Еще со школы. Когда-то Голод-старший просто уничтожил ее семью только потому, что она не приняла любовь его сына. Он подставил Фурцева под взятку, его взяли, дали срок. Юлю отправили к бабушке в район. Вместо элитного класса с английским языком – сельская школа. После школы – швейное ПТУ, из которого она сбежала на улицу зарабатывать деньги. Там ее и встретил недавно Марк. Они хотели быть вместе. Голод узнал об этом, приехал на квартиру к сыну, когда того не было, его подручный избил Юлю. Вывезли в лесок за город и бросили, надеясь, что она не выживет в такой холод. Выжила. Из больницы к себе домой ее забрала жена Качинского, она же ее и оперировала. Вовремя забрала. Голод ее искать уже начал, осознав до конца, чем ему грозит то, что она осталась в живых.

– А что же сын его, Марк? Не искал ее?

– Искал. И «помогал» ему отец. И «нашел». Марку предъявили обезображенный труп похожей девушки, даже татуировку не поленились нарисовать. Буров, кстати, принимал во всей этой истории деятельное участие.

– И не сомневаюсь, – вздохнула Аля.

– Голод все же решил, что девушку нужно убрать, как только найдется. А тут такой подарок – Раков со своим «проектом»! А среди имен участников – Юлия Фурцева. Но не успел он. Опередили.

– Знать бы, кто этот человек?

– Узнаем. Дело времени.

– Егор, а камеры?

– Все уберут сегодня, кроме одной, напротив входной двери. Боюсь, наш визитер еще себя проявит. Попасть в дом, кроме как через входную дверь, он не сможет. Кстати, все соседи уверены, что убийца арестован. Ракова уводили в наручниках, на него и думают. Преступник прежде, чем вернуться, покрутится где-то рядом, все узнает, успокоится. Его цель – не убить кого-то. Он что-то ищет.

– Тогда остается предположить, что он в курсе семейных тайн Фальков. И, в частности, знает о существовании тайников. Егор, нужно ехать к Ядвиге. Я уверена, что вся разгадка в моих снах. В том, что случилось с юной Маргаритой Фальк.

«Руки у вас коротки», – зло подумал Голод, но вслух ничего не сказал. Его отпустили. Но под подписку о невыезде.

Как-то быстро все произошло – арест, унылое лицо адвоката, спокойно-уверенное – следака. И маленькая червоточинка под грудью – покалывание, вроде нет ничего, а свербит. И Милочка. Ее укор и прощение. Любит, верит. И к ней одной хочется, как ни к кому.

Ночь в камере – не заснуть, только думать. Не было у него раньше такого вот свободного времени. Когда нечем больше заняться. То есть не нечем, а нельзя ничем. Только спать или думать. И как он за свою такую шальную жизнь – и ни разу в камере! А тут, под старость! Когда свобода нужна, когда там, за стенами, ждет ласковая и нежная Милочка. И еще проблема. Сын. Нет, два сына. Он и не сомневался, что Катерина его пошлет. Но не ей решать. Он бы встретился с Сашкой, Аликом, как называла бы его бабушка, мать Василия. Обрадовалась бы обретенному внуку. Как и Марка любила бы. Если не больше: мать-то Марка она терпеть не могла, а Катю с детства знала.

Все оттягивал он встречу с Сашкой, только раз из машины на него посмотрел, когда тот на похоронах отца так называемого, опустив голову, стоял. Видно было, переживает. Неужели можно вот так чужого дядьку и полюбить?

А Марка он, Василий, не потеряет. Объяснит, все объяснит, от начала до конца! Мальчик умный, справедливый, поймет, что все ему во благо было сделано, все – ему. Отец ради него жил, все сердце, душу ему отдавал. Ну, сейчас вот только любовь свою земную нашел, Милочку. И все равно сын – он на первом месте! Все объяснит Марку, поймет тот его. Пусть только попробует не понять!