– Нет.

– Тогда продолжим?

– Продолжим. С самого начала и в деталях. Я о вас слышал. Ребята говорили, вы соображаете здорово. О вас ходят легенды и… анекдоты. Народ в большинстве своем не думает. Некогда думать; также забивает количество информации и треп ни о чем. Нет привычки думать. Даниэль Канеман, экономист, нобелевский лауреат, доказал, что люди глупы и в повседневной жизни не руководствуются здравым смыслом. Я считаю, от избытка инфомации развивается умственная леность. Но готов выслушать оппонента.

– Вы с ним согласны?

Коваленко немного подумал, потом сказал:

– Нет. Люди не глупы, они нерациональны, это далеко не одно и то же. Нелепость и глупость – тоже не одно и то же.

– Говорят, нелепости и ошибки украшают жизнь, – заметил Федор, чтобы подразнить парня – было интересно, что он ответит.

Коваленко рассмеялся.

– Согласен. Животное рационально, в отличие от человека. Нелепость… Красивая нелепость красива как математическая формула, но выпадает из логического ряда. Игра разума и, я бы сказал, необходимость разума…

– Поэтому – да здравствуют красивые нелепости!

Коваленко кивнул.

– Кстати, о нелепостях! Что там за история с испорченным пальто? – спросил Федор.

– Наташка доложила? – Коваленко хмыкнул. – Это неправда. Наташка завистлива и глупа.

– Вы говорили с Еленой?

– Мне не нужно говорить с Ленкой, чтобы знать, что это неправда. Она знает цену вещам и деньгам, они жили бедно, каждая копейка на счету. Она бы ни за что не испортила вещь, да еще чужую.

– Я знаю, на иняз всегда большой конкурс, без репетитора поступить невозможно… – Федор не закончил фразы.

– Как ей удалось поступить, если не было денег на репетитора? И тут все чисто! С ней занималась моя сестра, она читает английский в торговом техникуме. Бесплатно. Еще вопросы?

– Что вы думаете о ней? – спросил Федор после паузы. – Что она за человек?

– Ленка? – Коваленко недолго помолчал, потом сказал: – Ленка – как вода.

– Ручей? – вырвалось у Федора.

– Нет, просто вода. Женщина-вода. Как вам известно, вода принимает форму сосуда. Так и Ленка. И без воды нет жизни.

Долгую минуту они смотрели друг на друга…

Внутренне ухмыляясь, Федор Алекссев переступил порог культового Дома моды «Икеара-Регия» – по имени двух заклятых и неразлучных компаньонов-соперников Регины Чумаровой, его старинной знакомой, и Игорька Нгелу-Икеара, чья мама была местная женщина, а папа – черный парень из Кении, который также был ему знаком.

С тех пор как он был в модном Доме еще в свою бытность оперативником, здесь многое изменилось. Красивый вестибюль – деревья в кадках, пол под серый мрамор, зеркала. Видимо, дела у компаньонов шли хорошо. Скучающий вахтер в красивой, красной с золотом, униформе и фуражке с надписью на околыше «Икеара-Регия» выпрямился, взглянул вопросительно.

Федор назвался, и страж принялся звонить Регине Павловне.

Взмыленная Регина Чумарова примчалась через четыре минуты и бросилась Федору на шею.

– Федя! Ты живой? А мне сказали, что ты… Господи, чего только не наврут! Пошли ко мне!

Была она все такой же, какой он ее запомнил – тяжелой и большой, и пахло от нее крепкими мрачными духами и спиртным. Она неслась на полшага впереди, цепко удерживая его руку в своей горячей ладони и позвякивая украшениями.

В кабинете, подтолкнув Федора к богатому кожаному дивану, она достала из тумбы письменного стола литровую бутылку «Johnnie Walker», два стакана и керамическую вазочку с солеными орешками. Федора тут же посетило некое дежавю – она снова предлагала ему выпить, и снова виски, и он подумал, что есть в жизни вещи, которые не меняются с бегом времени. Тогда, несколько лет назад, он отказался, так как был при исполнении…

Видимо, ей пришло в голову то же самое, она спросила:

– Ты же не работе? Давай за встречу! Или тебе со льдом?

– Нормально, – отозвался Федор и взял стакан.

– До дна! Поехали! Первая колом, вторая соколом!

Они чокнулись и выпили.

– Ты где сейчас? – спросила Регина.

– Преподаю философию в вузе.

– Да ты что! Из оперов в философы? С какого бодуна?

– Стал задумываться о смысле жизни, потянуло в науку…

– Ну и правильно! Чего талант в землю зарывать. Надумал насчет смысла?

– Все еще думаю.

– Долго думаешь. Сказать, в чем смысл?

– Интересно послушать. – Федор вспомнил, как капитан Астахов высказывался насчет смысла жизни. Похоже, это было известно всем, кроме него, философа Федора Алексеева.

– Слушай. Чтоб было интересно и еще свобода! Вкалывать без продыху до седьмого пота, кирять, трахаться, бежать, пока хватит дыхалки… Все взахлеб, понимаешь? Чтобы в самый последний момент ты мог себе сказать: «Все! Кто может, сделайте лучше».

– Не всегда получается, – заметил Федор.

– Надо брать себя за шиворот и давать пинка. Ты знаешь, я каждое утро делаю зарядку… Думаешь, хочется? Беру за шиворот и даю пинка! И так во всем! Чертушка вот тоже кровь пьет… Гордый сын африканского народа. Ты его должен помнить, такого… чудака фиг забудешь! Скандалы каждый день, живем на одном адреналине; зато потом сядешь, достанешь бутыльмент, нальешь граммульку, закусочка, то, се, – примешь, и накатит понимание: день прожит не зря! Понял, философ?

– Понял, – улыбнулся Федор. – Жизнь – борьба, верно?

– Именно! Не жалеешь, что ушел? Тут убийства по городу пошли косяком, руки не чешутся? Не скучаешь?

– Иногда жалею.

– Может, вернешься? – Она расхохоталась.

– Все может быть, – туманно ответил Федор. – А как… лично вы? Кроме Чертушки…

– Слушай, Федя, а давай на «ты»! Ты ж не по службе, а по дружбе, так и не надо мне тут козью морду!

Регина Чумарова, владелица Дома «Икеара-Регия», была, что называется, бой-баба – груба, бесцеремонна, быковата, с разными словечками, от которых вяли уши и покраснел бы биндюжник. Но такова она была, и тут уж ничего нельзя было поделать.

– Лично я? Гуляю пока. Помнишь моего Чумарова? Ни рыба ни мясо был, а не могу забыть, и жизнь с ним издалека кажется медом… – Регина шумно вздохнула, и Федор подумал, что она сейчас предложит выпить за покойного мужа, но она ничего такого не предложила, а спросила, в свою очередь: – А ты как? Не женился? – И подмигнула.

– Свободен пока.

– Вот и я на свободе. Не за кого идти, Федор! Не осталось настоящих мужиков, все так и норовят сесть рабочей бабе на шею. Дешевки и… – Она запустила неприличное словцо. – Давай за настоящих мужчин!