Ф. А. Головиным письмо к бургомистру Витзену с благодарностью за оказанные им услуги, с которым Головин счел долгом обратиться к нему, покидая Голландскую землю. «Мой государь, — писал Федор Алексеевич, — здравие твое да сохранит десница Вышнего на веки со всеми твоими, чего я от души моея быти желаю. За показанные нам от милости твоей доброты во многообразных случаях покорственно благодарю и желаю истинно такового случая, дабы воздати мог службою моею тебе, милостивому моему. О себе ж и о прочих извествую, что, слава Богу, приехали в Нимвеген мая в[328] д. в добром здравии. За сим здравие твое в сохранение Божие предав, остаю услужником твоим»[329]. Кинциус расстался с послами, проводив их до Клеве[330].

День 18 мая весь был проведен под Нимвегеном на яхтах; «Юр-нал» отмечает в этот день «великий сторм и дождь в полдни»[331]. 19-го Петр прямо с яхты, не заезжая в город, который он уже видел по дороге в Амстердам, двинулся из-под Нимвегена сухим путем, направляясь на Клеве, опередив послов. Так, кажется, следует понимать запись «Юрнала» за этот день: «после кушанья десятник с яхты поехал наперед, а послы остались, проехали сквозь город». Миновав городок Краненбург (Kranenburg) и не доезжая до Клеве, Петр остановился осмотреть находящиеся близ этого города «фонтаны» — бьющие из горы железистые источники и любовался открывающимся с горы широким видом на окрестности: «…не доехав, — читаем в „Юрнале“, — до города Клевы, где фонтаны, десятник изволил их смотреть и по горе гулять, с которой многие городы знать, и на горе имя свое вырезал на березе»[332]. Вслед за царем двинулось посольство, проехав через Нимвеген, город, где 20 лет перед тем заключен был мир (1678–1679 гг.), прекративший войну Голландии, Испании и империи с Людовиком XIV. «Майя в 19 день, — занесено в „Статейный список“, — великие и полномочные послы переехали с яхт на малых судах в Нимвеген и, пересед в кореты, того ж числа ввечеру из Нимвегена выехали и приехали на рубеж курфирста Брандебургского, который от Нимвегена с милю»[333]. В Нимвегене, на границе Голландии, послы простились с сопровождавшим их голландским капитаном Андреем ван-дер-Гульстом, получившим, конечно, не без согласия и, может быть, даже по желанию Петра назначение голландским резидентом в Москву. Послы выдали ему отписку о приеме его на имя архангельского воеводы[334]. Им откланялся также сопровождавший их голландский пристав[335]. Послы остались деятельностью его крайне недовольны. «А пристав галанских Стат гофман, — поясняет нам „Статейный список“, — посланной с ними, великими и полномочными послы, из Амстрадама, их, великих и полномочных послов, в дороге от Амстрадама до брандебургского рубежа не кормил и не подчивал, а ели великие и полномочные послы со всеми посолскими людми, покупая на свои денги; а он, пристав, отговаривался, что те запасы, которыми было кормить их, великих и полномочных послов, остались за противною погодою, выехав из Ротердама, назади, и по поезд их, великих и полномочных послов, от Нимвегена не бывали». Тем не менее все же послов сопровождал особый чин: «кухмистр Голландских Штатов»[336]. Это недовольство Ф. А. Головин излил в полной иронии записке («цыдулке») к Витзену, вложенной в только что приведенное письмо к нему, отправленное с Кинциусом, и написанной от имени двух младших послов. «От пристава, государь, Стацкого мы в пути, — гласит этот документ, — изрядно подчиваны и так доволно кормлены, что естьли бы ево со всеми, что их з дватцать с бабами набрано было, пищею содержать, то, мню, болши б недели жити не возмог. Что истинно тебе донесу, нам двоим и при нас будущим людем и всей канцелярии и некоторым прочим нимало, ей, доволства не показал. Что принуждены, осмотря ево подчивания, как поехали из Амстердама, в Ротердаме и в прочих местех себе купити, в чем верные свидетели господин Кинциуш и прочие; тожде и капитан от яхты, на которой мы были, зане со благодарением он нас подчивал, но сам не много запасов имел. Пишу для того, чтоб тот безумный человек (т. е. Динтер), написав множественные расходы на нас, сам не покрал, что обыкл уже чинити; и ни единого человека для исправления корму нашего в пути при себе мы от пристава не имели»[337]. Возможно, что документ составлен не без участия самого Петра.

На границе же встретил посольство высланный от курфюрста Бранденбургского комиссар, старый знакомый послов, советник Беккер, провожавший их на пути в Голландию. Выйдя из кареты и «привитав великих послов», он обратился к ним с обычной приветственной речью, говоря, что курфюршеская светлость указал ему послов встретить, спросить о здоровье и быть при них в приставах. Въезд в Клеве происходил с обычными в этих случаях церемониями. За полмили до города стояли по обе стороны дороги в строю мещане с оружием. Вскоре по прибытии послов на отведенный им двор явился с визитом и предложением услуг клевский президент ван Штрон. На тот же двор, который был отведен послам, приехал после осмотра источников и прогулки по горе и Петр: «в вечеру приехали в город Клеву и стали с послами на одном дворе»[338].

XXIV. Петр в Клеве. Письма из Москвы

Весь день 20 мая проведен был в Клеве. Должно быть, на прощание с сопровождавшим посольство голландским коммерсантом Захарием Диксом, который, как припомним, состоял при послах с самого прибытия их в Голландию, они расплатились с ним за заказанный Петром портрет князя Ф. Ю. Ромодановского. «Маия в 20 день, — значится в „Расходной книге“ — в Клеве в Бранде-бурской земле по указу великого государя и по приказу великих и полномочных послов дано галанцу торговому иноземцу Захарью Диксу за дело персоны князь Федора Юрьевича Ромодановского, за резбу и за золото 27 ефимков». Уплачено было ему и за другие произведенные им в счет посольства расходы[339].

С другим голландцем, возвращавшимся в Амстердам, Юрием Нордерманом, братом поступившего на русскую службу врача Андрея Нордермана, было послано Витзену 89 золотых за четыре медали с изображением Петра — «за четыре метали государевой персоны», которые заказывались через его посредство[340].

В Клеве 21 мая получена была московская почта[341], из которой сохранились только два письма к царю Т. Н. Стрешнева и письмо А. А. Виниуса. Посмотрим, какие вести эти письма приносили Петру и какого рода мысли они в нем могли пробуждать. Письма Стрешнева, оба от 22 апреля, были ответами на два письма к нему Петра из Дептфорда от