Фридрихом-Августом II, другом и союзником Петра, и продолжено затем его преемником Августом III. Петр, видимо, осведомлен был о дрезденских коллекциях; по крайней мере, почти тотчас же по приезде, поужинав, он, принимая князя Фюрстенберга, выразил ему желание немедленно же, хотя уже шел первый час ночи, осмотреть королевскую кунсткамеру. Желание было столь настойчиво выражено, что было сейчас же исполнено. Петр, сопровождаемый гофмаршалом графом Эком и хранителем кунсткамеры, отведен был туда и оставался там до рассвета, но в это первое посещение успел осмотреть только две залы[369]. Особенно тщательно он осматривал, как было замечено сопровождавшими его лицами, математические инструменты и ремесленные орудия. Были приняты меры, чтобы на пути в кунсткамеру и обратно в отведенные ему комнаты никто не мог встретиться с царем.

Явившись к царю на следующий день, 2 июня, поутру, князь Фюрстенберг был приглашен к обеду вместе с графом Рехенбергом. Кроме этих двух саксонских сановников, за обедом было трое послов и трое дворян посольства, но неизвестно, кто именно. Обед сопровождался музыкой. «На другой день, а именно 2/12 (июня), — пишет князь Фюрстенберг в донесении королю, — я очень рано пришел снова к нему, так как он очень просто обходился со мной; он рано пообедал, причем сам сел в конец стола, а все остальные разместились без соблюдения чинов, как попало. Во время обеда я велел поставить на балкон под его комнатой трубачей и флейтистов, а также приказал подойти маршем к балкону телохранителям, конным лейб-гвардейцам, одетым в швейцарское платье при протазанах, так как мне известно, что барабаны и свистки — его любимая музыка и вообще вкус его направлен всего более на относящееся к войне. За этим обедом я вопреки собственному желанию, после двухмесячной болезни, принужден был довольно долго пить, к чему давал мне пример сам царь, я же не мог отказать ему потому, что сообразно приказанию моего всемилостивейшего короля я всячески старался доставить ему удовольствие, если бы то было даже во вред моему здоровью»[370].

После обеда князь Фюрстенберг провел царя в Главный арсенал, осмотр которого продолжался 3 часа и производился с вниманием и познаниями в артиллерии, поразившими Фюрстенберга. «По окончании обеда, — пишет последний, — я провел его тайным ходом, который я велел охранять наистрожайшим образом для того, чтобы никто его не видел и никто ему не встретился, в Главный арсенал, в осмотре которого он провел 3 часа; он рассматривал все как нельзя внимательнее, и где только попадался ему наималейший недостаток в орудии, то он не только примечал его, но и указывал причину, по которой он произошел, и все это так основательно, что нельзя достаточно тому надивиться». Осмотр доставил царю большое удовольствие: «Он остался очень доволен большим числом отменных орудий и вообще количеством находящихся там ружей, число и превосходство которых, конечно, должен похвалить всякий». Из арсенала царь в сопровождении того же Фюрстенберга, более всего старавшегося о том, чтобы царю никто не встретился на дороге, отправился с визитом к матери короля, вдовствующей курфюрстине Анне-Софии. «Я провел его, — продолжает свой доклад князь Фюрстенберг, — к ее величеству королеве-матери, по дороге куда его приветствовал только один кавалер, на которого он, впрочем, не обратил никакого внимания и продолжал идти в комнату королевы-матери, где находился кур-принц и вдовствующая курфюрстина Пфальцская (сестра Анны-Софии); обе сестры приняли его в поименованной комнате, некоторое время стоя разговаривали с ним, а потом сели под балдахин, именно посередине его. Этот визит был окончен в какие-нибудь 7–8 минут, и несмотря на то, что он дал принять себя, как царя, так что его посланники в продолжение визита должны были стоять и составлять его свиту, тем не менее обе курфюрстины ни на шаг не проводили его далее того места, где он был ими принят. Придворные дамы этих курфюрстин стояли во время визита за дверьми соседней комнаты, в самой же комнате никого не было». Другое известие о посещении царем курфюрстины-матери, находящееся в «Theatrum Europaeum», сообщает некоторые нелишенные вероятия подробности визита, о которых мог не упомянуть князь Фюрстенберг. Петр одет был в тот же костюм, в котором вчера приехал. Он долго заставил себя ждать курфюрстин, разодетых и надевших драгоценные уборы для его приема. Он сидел, занимая место между курфюрстинами, был очень весел, ласкал, целовал маленького кур-принца, будущего польского короля Августа III, не позволяя ему целовать своих рук, когда тот намеревался это сделать. Из комнаты курфюрстины-вдовы он прошел в залу, где были собраны знатнейшие дамы. Визит длился с полчаса[371].

Но дворцовая кунсткамера, видимо, не давала Петру покоя, и он, распростившись с курфюрстинами, вновь отправился ее осматривать и оставался там до ночи. «Я опять должен был отвести его в кунсткамеру, — пишет князь Фюрстенберг, — приняв предварительно все меры предосторожности, выслав вперед людей, чтобы его никто не видел; там он оставался вплоть до ночи». Посещения дрезденских коллекций записаны и в русских документах. «Были здесь и в цегоусе, — читаем за этот день в „Юрнале“, — где снаряд пушечный, и в палатах, в которых всякие вещи и инструменты». Подробнее запись в «Статейном списке»: «Июня во 2 день в Дрездене показываны великим и полномочным послом в королевских покоях разные изрядные вещи, и оружейной дом, и цекауз, и конские збруи, и доспехи прежних курфистров и князей, и пушки, и мортиры множественным и уборным строением»[372].

После осмотра кунсткамеры Петр ужинал у князя Фюрстенберга. «Когда настало время ужина, — сообщает последний, — то я угостил его в своем доме, куда можно пройти из курфюрстского замка тайным ходом, и так как он пожелал видеть некоторых дам, то я пригласил пятерых, а также велел явиться прежним музыкантам, именно трубачам, гобоистам, барабанщикам и флейтистам, хотя эта музыка была не совсем прилична для подобного собрания, но я привел его этим в такое прекрасное расположение духа, что он сам взял барабан и в присутствии дам стал бить с таким совершенством, что далеко превзошел барабанщиков. Этот ужин продолжался часа четыре; на нем не было ни одного кавалера, а только пять преждеупомянутых дам; пили опять очень много, и так как он перед тем посетил обеих курфюрстин как царь, то я, не колеблясь, по его желанию велел стрелять из пушек при каждом тосте, так что было произведено несколько сотен выстрелов; при этом он так развеселился, что несколько раз обнимал меня». В числе этих дам, которых пожелал видеть Петр — и, может быть, это выраженное им желание относилось именно к ней, — была фаворитка