Так что принципиально ничего после 1920 года не поменялось. ЧК шла в русле традиций защищаемой ею советской власти, когда какое-нибудь громкое постановление о непорядках в определенной отрасли не прекращало их, а зачастую даже выводило на новый виток. Как статья Сталина о «головокружении от успехов», осудив в свое время перегибы в коллективизации села, вскоре вызвала новую волну этой самой коллективизации, так и «красный террор» не прекратился с его официальным окончанием, как и начался до его официального введения в силу.

Что касается многочисленных в те годы крестьянских восстаний по России, то и здесь ЧК была на переднем плане, наравне с Красной армией бросая на их подавление свои самые проверенные кадры и усиленные команды, как зампредседателя ВЧК Петерса на подавление антоновщины в Тамбовской губернии. Петерс прибыл на Тамбовщину с целой командой чекистов из столицы, на месте же самую кровавую работу делали местные тамбовские чекисты. Тамбовской ЧК тогда руководил некто Клинков, до революции купец-растратчик и известный в Тамбове пьяница, не самая характерная фигура для руководителей губернских ЧК того времени. После него во главе Тамбовской ЧК в разгар ликвидации антоновщины встает более проверенный чекист Герман, а уже после ликвидации основного очага восстания сюда начальником губернской Тамбовской ЧК назначается Лев Бельский (Левин).

Советская власть объявила тамбовских восставших мужиков своими злейшими врагами и повела против них войну на уничтожение. Восстали они при этом не на пустом месте, доведенные до отчаяния и массового голода откровенным выгребанием хлеба, начиная с 1918 года. Для очень хлебной и зажиточной при царе Тамбовской губернии ленинская власть заранее установила намного более высокие нормы сдачи зерна, чем для соседних областей российской средней полосы, сюда в 1918–1920 годах хлынули массово продотряды из самых разных городов, поддерживаемые силами красных частей и ВЧК. Все эти два года Тамбовская губерния отдавала хлеб городам и воюющей Красной армии, всегда оставаясь в советском тылу Гражданской войны, сюда лишь раз в 1919 году ненадолго прорвались белые казаки корпуса Мамонтова в их знаменитом рейде по красным тылам. При этом сами тамбовские деревни все больше нищали и голодали, подвергаясь новым нашествиям продотрядов и издевательствам ЧК. Из тамбовской деревни все чаще даже в Москву долетали массовые жалобы крестьян об их ограблении методом шантажа и под угрозой чекистского нагана. Так местный сотрудник Тамбовской ЧК Прокофий Новгородов настолько «прославился» жестокостью в рейдах по селам и выбивании из крестьян «излишков» хлеба, что его даже собственное начальство вынуждено было снимать этого чекиста с поста после жалоб на него в столицу. Когда еще грянул неурожай 1920 года, а нормы сдачи хлеба власть для Тамбовской губернии оставила прежними, в тамбовских селах начался уже настоящий голод. И тут крестьянская масса взорвалась повсеместным восстанием, создав многотысячную повстанческую армию Александра Антонова, начавшую сражаться насмерть с превосходящими ее численностью и вооружением красными войсками, заодно без жалости расправляясь с местным партийным активом.

Советская власть ответила в своем духе: Ленин потребовал ликвидировать мятеж на Тамбовщине в кратчайшие сроки, назначив ответственным за него только что переброшенного из командующих польским фронтом Тухачевского, в губернию были брошены огромные силы Красной армии, партийного ополчения и войск ВЧК. Тухачевский подписал свою страшную директиву, предписывая ликвидировать очаги восстания отравляющими газами, особо отмечая, что «применение газов не должно создавать угрозу гибели скота и посевов» (о людях не заботились, восставшие районы стремились вырезать почти начисто). И власть Ленина в Советской России в 1920–1921 годах стала первым в мире государственным режимом, использовавшим боевые отравляющие вещества против населения собственной страны.

Все участники крестьянских восстаний были объявлены «кулаками» и «контрой», при этом ЧК действовала против них так же безжалостно, как ранее против участников Белого движения, руководствуясь известной инструкцией Троцкого «пройтись по спине кулачества горячим утюгом». Этот проход утюгом в сочетании с газами и бомбардировками тамбовских повстанцев с воздуха Красной армией для ЧК выливается в адресную охоту по селам за активистами антоновского движения и массовые карательные акции. Все члены семей ушедших в лес крестьян арестовываются по спискам ЧК и содержатся в жутких условиях в специальных фильтрационных лагерях как заложники, и если их родственник за две недели после этого не выходит из леса для сдачи – вся семья отправляется в северные лагеря без особой надежды вернуться назад живыми. По всей Тамбовской губернии открыто более 15 таких крупных концлагерей для плененных и сдавшихся повстанцев, а также взятых в заложники членов их семей. Занимались этой «фильтрацией» в основном войска ВЧК, группировкой которых при подавлении антоновского восстания командовал чекист Юрий Аплок.

В принципе ленинская власть повторила опыт Французской революции, когда якобинцы Робеспьера такими же зверскими методами давили выступление против них крестьян провинции Вандея. Тогда тоже якобинский Конвент всех восставших вандейцев назвал врагами Республики и революции, разом приговорив их к физическому уничтожению, и на вандейские села пошли «адские колонны» революционного полководца Тюро, вырезая в них полностью население, вплоть до младенцев. Недаром Солженицын затем одним из первых назовет Тамбовское восстание 1920–1921 годов нашей «русской Вандеей». По современным подсчетам, если Красная армия и отряды ВЧК в боях 1921–1922 годов на Тамбовщине потеряли около 10 тысяч человек, то потери местного населения оцениваются примерно в 150 тысяч человек – это участники повстанческого движения, их родня и просто местные крестьяне, просто шокирующая цифра.

При этом часть таких восстаний в начале 20-х годов, часто называемых «малой фазой Гражданской войны», в своей основе наряду с сопротивлением продразверстке и ограблению села начиналась и с мотивом возмущения жестокостью чекистов в данной местности. Началось это постепенно с 1918 года, с началом «продовольственной диктатуры» и похода большевиков с оружием на «несознательное» село, чтобы в русле ленинской политики силой рабочих продотрядов и чекистского маузера взять хлеб для городов и снабжения Красной армии. Уже тогда ЧК было поручено по мере сил участвовать в проведении в жизнь этой политики «продовольственной диктатуры», особенно в плане подавления сопротивления в селе продотрядам и в пресечении на корню попыток крестьянских восстаний в провинции.

Так было еще в 1919 году в случае с первым таким крупным восстанием против продотрядов в Самарской и Саратовской губерниях – «Чапанной войной». Руководитель восставших крестьян Долинин в своих воззваниях по селам писал: «Мы не против Советов, мы за Конституцию РСФСР, но мы против диктатуры и чекистов, которые есть тираны и грабители!» Так было в 1920 году у восставших кубанских и терских казаков, когда созданная ими повстанческая «Армия возрождения России» генерала Фостикова излагала: «Все в наши ряды, кому ужасно новое крепостное право, кому ужасны «субботники» – работа на коммунистов, кому страшна голодная смерть». Это десятилетия спустя советские люди уже не видели ничего особо ужасного для себя в субботниках; как видим, в 1920 году незакабаленным людям еще была ужасна сама мысль работать бесплатно и по принуждению на власть.