— Так что, если вы собираетесь и дальше валять дурака, то лучше доедайте вашу грушу, поезжайте домой и проведите вечер с симпатичной девушкой. А глупости мне рассказывать не надо — я, знаете ли, сама журнал издаю!

Туманова разрезала яблоко на две половинки, удалила сердцевину и откусила большой сочный кусок. Зубки у хозяйки дома были хоть куда — мелкие и острые, как у куницы.

— Я не думаю, что Мира Ивановна умерла естественной смертью.

Этой фразой советник перешел Рубикон. Да, агентство строго соблюдало конфиденциальность и защищало интересы клиента. Но смерть была единственным форс-мажорным обстоятельством, которое снимало с Алимова всякие обязательства.

— Ага! Тепло, тепло, — одобрительно кивнула Туманова. — Продолжайте, мне интересно. Почему вы решили, что Миру могли убить?

Алимов на секунду задумался.

— Трудно сказать. Видимых причин для этого не было, но мне показалось, что Миру в театре… побаивались.

— Она слишком много знала, — произнесла Туманова с пафосом. — Голубчик, вы абсолютно правы. Любила покойница сунуть свой носик во все дурно пахнувшие дырки, а при случае и пошантажировать. За что и поплатилась.

— Вы хорошо её знали?

— Мы виделись всего один раз. Не смотрите так изумленно, вы наверняка уже проверили мои телефонные звонки. Мирочка позвонила мне в начале мая и предложила кое-что на продажу. — Туманова пожала плечами. — Собственно, это и был тот первый и последний раз, когда мы встретились.

— И что же она вам предложила? Впрочем, я догадываюсь.

Узкий кошачий рот изогнулся в лукавой усмешке.

— Ну, да. Мирочка назвала это «суперсенсацией». Информация, которая могла перевернуть всю Иркину жизнь.

— И что она вам рассказала?

— Ничего, — невозмутимо ответила Туманова. — Мы не сошлись в цене. Мирочка приняла во внимание мое… особое отношение к Ирине и попросила миллион.

— Долларов? — услышал Алимов со стороны свой севший голос.

Туманова пожала плечами.

— Долларов, евро… какая разница? Помню точно, что не рублей.

Алимов взял влажную салфетку и начал вытирать испачканные пальцы.

— Да-а-а…

— Впечатляет размах, — подхватила Туманова. — Вообще-то девочку можно понять. Она, как мне сказали, замуж собиралась? Значит, предстояли расходы. Насколько я знаю Толика, он парень славный, но непрактичный. Соглашается брать то, что дают. Ну, а Мирочку жизнь обозлила, вот она и решила взять реванш. Видимо, слишком сильно закрутила гайки, и Ирка от нее избавилась. — Туманова наставительно помахала указательным пальцем: — Вот до чего доводит страсть к блестящим камушкам! Ну, что вы удивляетесь? Все официальные бумажки по делу я прочитала гораздо раньше вас!

«Кто бы сомневался», — подумал советник. И спросил:

— Но если вас до сих пор интересует… жизнь Ирины Витальевны, то почему вы отказались хотя бы поторговаться? В это трудно поверить!

— А вы поверьте! — легко ответила хозяйка. — Милый мой, я деловая женщина. Считать деньги миллионами может только тот, кто их не имеет. Это во-первых. Во-вторых, даже у меня не валяется в углу спальни мешок с долларовой заначкой. Деньги нужны, чтобы дело делать, а не для того, чтобы их щупать перед сном. И в-третьих, заплатить валютой, чтобы узнать, какая тварь моя бывшая воспитанница… — Туманова критически скривила губы. — По-моему, это большая глупость.

— А делать копии с чужих ключей — не глупость?

Смутить такую женщину было невозможно, но все же реакция Тумановой советника удивила. Маргарита Аркадьевна залилась искренним безудержным смехом.

— Раскололся, противный мальчишка, или как там у вас говорят? Ну, да, куда же деваться. Признаюсь. Сделала себе дубликат Иркиных ключей.

— Маргарита Аркадьевна, зачем они вам понадобились?

— Хотела разбросать по коврику в прихожей миллион алых роз! — весело ответила Туманова и осведомилась после паузы: — А… больше Марат вам ничего не сказал?

Советник коротко качнул головой. Ему показалось, что хозяйка дома вздохнула с облегчением.

— Вот и умница. Была у меня не очень удачная мыслишка, но я от нее отказалась. А ключики оставила, потому что решила покопаться в Иркиной документации. Надежды на то, что найду кончики «суперсенсации», конечно, мало, но все-таки… Должна же быть на свете хоть какая-то справедливость!

Последнюю фразу Туманова произнесла с ожесточением, которое прорвалось сквозь смех жестко, как хирургический скальпель.

— Вы так сильно ее ненавидите?

Туманова обвела взглядом стены беседки, затянутые вьюном. А потом наклонилась вперед, и Алимов невольно отпрянул — такая нестерпимая злоба сверкала в глазах благообразной седой дамы:

— Знаете, что мне снится чаще всего? Мне снится, как я возвращаюсь домой из командировки на день раньше, отпираю замки своими ключами, на цыпочках подхожу к спальне, открываю дверь… — Маргарита Аркадьевна зажмурилась, а следом за ней зажмурился Алимов, потому что хорошо представил, что увидела жена, вернувшаяся домой на день раньше. — Ситуация анекдотическая, если, конечно, это произошло не с тобой, — сказала Туманова после короткой паузы. И добавила с каким-то мстительным удовлетворением: — Ничего, я выстояла. Пять лет прошло как во сне, я даже пить начала. Потом опомнилась, взяла себя в руки, занялась Делом. А вот Витя, к сожалению, сломался. Он был слишком мягкий, Ирка это сразу поняла. Когда она получила от него, что хотела, то укатила в Италию, на стажировку. Потом начались гастроли, разъезды и выступления, появились восторженные поклонники… Она Вите даже не звонила, королева Шантеклера. Он какое-то время держался, делал вид, что все в порядке, а потом… — Маргарита Аркадьевна глубоко вздохнула. — Его нашли в машине, недалеко от нашей дачи. Сердечный приступ. Он лежал на руле, а машина выла дурным голосом, как баба по покойнику. Больше и поплакать-то по нему было некому. Я его похоронила, как полагается. Ирка прибыть не пожелала…

Плечи хозяйки опустились, из-под маски сильной самодостаточной бизнес-леди вдруг проступило лицо древней, страшно уставшей от жизни старухи. Алимов испугался, что Маргарита Аркадьевна расплачется, потому что не представлял, чем должна плакать подобная женщина — разве что серной кислотой. Но Туманова подняла на Алимова совершенно сухие глаза, и он понял, что плакать эта дама разучилась давно и окончательно.

— Я жалею только об одном: что в ту ночь ушла из дома. Нужно было взять за шкирку эту малолетнюю шлюшку и выбросить обратно, на помойку. И Витя не стал бы возражать, он к тому времени наверняка все понял, только силы не имел, чтобы от нее избавиться… Жаль, что все понимаешь так поздно, когда ты уже никому не нужна.

Туманова закинула руки за голову и потянулась. Страшная старуха снова спряталась под маской благополучной ухоженной женщины.

— Жизнь устроена ужасно нелепо, — сообщила она Вадиму Александровичу с веселой улыбкой. — В молодости это забавляет, в зрелости — раздражает, а в старости… — Маргарита Аркадьевна обеими руками взъерошила кудряшки на голове: — Да какая разница, что ты думаешь в старости! Кому это, в сущности, нужно! — Она сняла с шеи цепочку, на которой висел маленький мобильный аппарат, потыкала в кнопочки и велела хозяйским тоном: — Варя, принеси мою замшевую сумку, с которой я вчера выходила в город.