Маргарет изогнула бровь, ожидая объяснений.

– Я думал, мы можем… поговорить. Но когда пришел, ты спала.

– Поговорить? – Она улыбнулась. – И все?

Поначалу нет. Он пришел сюда, чтобы унять гложущее его беспокойство, и хотя разговоры с Маргарет доставляли ему удовольствие, не ради беседы с ней он нанес этот полуночный визит. Однако оказавшись в ее спальне, он понял, что желание лечь с ней в постель испарилось.

– Кто такая Эмма? – спросила она, прервав его размышления.

Взгляд Саймона метнулся к Маргарет:

– Эмма?

Маргарет села рядом с ним на кушетку и похлопала его по колену.

– Когда я тебя будила, ты звал ее по имени. Полагаю, она и есть причина, по которой ты не присоединился ко мне в постели?

Какой же он идиот. Явиться сюда и бормотать имя Эммы во сне так, чтобы его услышала Маргарет, недопустимо. Как и у него, у нее остались шрамы, правда, не физические, а душевные, и он совсем не хотел добавлять ей новых.

Проклятье. Он настоящая свинья.

– Прости меня.

– Не за что. Мы оба знаем, что наши отношения основаны на взаимном удовлетворении, ничего больше. Нет, это неправда. Я считаю тебя одним из самых близких своих друзей.

Саймон накрыл ее ладонь своей и ласково пожал пальцы. После брака с изменявшим ей крысиным ублюдком лордом Гриффином Маргарет мало доверяла мужчинам.

– Ты ее любишь? – спросила Маргарет.

«Любить Эмму? Смехотворно».

– Вовсе нет.

Она изогнула бровь, явно показывая, что не верит ему.

– Несмотря на все твое обаяние, направленное на женщин, я-то знаю правду.

Саймон нахмурился. Какую еще правду?

– Ты им не доверяешь. Ни одной.

– Что за чушь. Я же здесь, с тобой.

– Да, делишь со мной постель, но ты хоть раз поговорил со мной по душам? Поведал мне о своих мрачных тайнах? Никогда. А какой-нибудь другой женщине?

Он подумал о разговорах с Эммой – как признался ей, что они с отцом не были близки.

– Да.

– Ей?

«Боже праведный». Саймон не покраснел, но щекам стало жарко.

Маргарет улыбнулась.

– Думаю, я уже знаю ответ.

Это нелепо. Он не любит Эмму. Он хочет заполучить ее в свою постель, а это совершенно разные вещи. Он не позволит себе влюбиться. Влюбленный мужчина уязвим, им легко манипулировать.

Маргарет встала, прервав его мысли.

– Скоро придет горничная, чтобы разжечь камин. И слуги, наверное, уже суетятся там, внизу.

Саймон глянул в окно. Сквозь задернутые шторы просачивался слабый свет. Он должен был уйти час назад. Он выдержит любые шепотки о своих выходках, тем более что его и так склоняют на все лады, но безупречная репутация Маргарет будет запятнана, если слуги увидят, как он выходит из ее спальни на рассвете. Саймон встал и слегка приоткрыл дверь спальни. Судя по шагам этажом ниже, он действительно слишком замешкался и теперь не сможет выйти черным ходом.

Маргарет сжала губы в ниточку.

– Не волнуйся. – Он надел сюртук, подошел к окну и поднял нижнюю раму.

– Саймон, это несерьезно. Ты упадешь и сломаешь шею, вылезая из моего окна, и тогда все об этом узнают! Будет скандал.

Он вздохнул.

– Я так рад, что моя кончина заботит тебя не меньше, чем твоя репутация.

Она негромко рассмеялась.

– Меня заботит и то, и другое.

– И правда. Но тревожиться не стоит. Мы с Уэстфилдом еще в школе здорово наловчились спускаться вниз по водосточным трубам.

Это воспоминание вернуло его к Эмме и ее брату. Может быть, стоит поговорить с парнишкой, выяснить, что его так беспокоит.

Нет, это не его забота.

Саймон перекинул ногу через подоконник и дотянулся до трубы. Сюртук на плечах сильно натянулся, послышался треск рвущейся ткани. Холодный утренний воздух проник сквозь дыру на плече. Негромко выругавшись, Саймон обхватил трубу руками, сжал ее каблуками башмаков и заскользил вниз.

Ноги бесшумно коснулись плитки на задней террасе. От скольжения по трубе сюртук испачкался. Он отряхнул его, как сумел, протянул руку к шляпе, чтобы отвесить галантный поклон, и сообразил, что оставил ее в спальне Маргарет.

«Моя шляпа», – произнес он одними губами и указал на голову.

Маргарет кивнула, на минутку исчезла и тут же вернулась. Высунувшись в окно, она бросила ему цилиндр. Он шлепнулся на террасу и дернулся, как птица с одним крылом. Саймон поймал его, водрузил на голову и начал пробираться сквозь сад в переулок за ним.

Лучше всего поехать в Мейфэр и остаться там на несколько дней. Нужно вернуть голову на место и вспомнить о своей цели, прежде чем возвращаться на Грейт-Джеймс-стрит.

После короткой энергичной прогулки Саймон вошел в свой дом на Керзон-стрит.

Сэмюел Причард, помощник дворецкого, торопливо вышел в коридор. Увидев в холле Саймона, он резко остановился и одернул жилет.

– Милорд.

Слуга окинул взглядом грязную одежду Саймона, и глаза его расширились. Он посмотрел поверх плеча хозяина, словно пытаясь понять, куда же делись два старика.

– Следуй за мной, Причард.

Саймон вошел в кабинет, взял лист бумаги и нацарапал записку Харрису и Бейнсу, извещая их о том, что вернется в дом на Грейт-Джеймс-стрит через несколько дней. Эти две наседки, пожалуй, сейчас мечутся по дому, дожидаясь его.

Он сложил записку, написал на ней адрес в Блумсбери и отдал слуге.

– Это нужно доставить быстро. Там находятся Харрис и Бейнс.

– Да, милорд. Я отправлю лакея прямо сейчас.

Саймон поднял вверх руку.

– Нет, я хочу, чтобы ты доставил ее сам и ни в коем случае никому не говорил, на кого работаешь. Понятно? Особенно маленькой белокурой девчонке, обладательнице чересчур любознательного характера. Я ясно выразился?

– Более чем, милорд.

– Возьми кеб.

Саймон сунул руку в карман и вытащил несколько монет.

– Очень хорошо.

Помощник дворецкого выскочил из комнаты. Саймон опустился в кожаное кресло с высокой спинкой, стоявшее у письменного стола. По столу была беспорядочно раскидана почта. Если бы Харрис увидел, как небрежно Причард обращается с письмами, он бы заквохтал, как петух, которому наступили на хвост. У Харриса имелась особая система. Деловая корреспонденция в одну стопку. Светская – в другую. Приглашения – в третью.

Саймон рассортировал письма. И едва закончил на них отвечать, как услышал голоса Харриса и Бейнса.