— Потому что ты еще не жена и у тебя еще не было детей.

— У тебя есть дети?

Агарь ответила не сразу. Нажав на плечо Сары, она перевернула ее на спину и стала массировать ее бедра.

— Я родилась на юге, это далеко отсюда, на берегу Суфского моря. Мой отец был богатым человеком, ему принадлежал целый город, и он много торговал с той страной, откуда ты пришла. Поэтому я и говорю на твоем языке. Он отдал меня замуж, когда мне было пятнадцать лет, и у меня родилась девочка. Когда моей дочери исполнилось два года, Фараон начал войну с моим отцом. Солдаты Фараона убили и моего отца, и моего мужа. Я пыталась бежать, но это было глупо. Стрела разорвала мне спину, и из-за этого шрама Фараон не может дать мне мужа. Я стала служанкой. Иногда я сожалею об этом, иногда нет.

Сара была тронута и удивлена искренностью ее рассказа и не нашла, что ответить. Она вынула руку из молока и погладила Агарь по плечу, слегка коснувшись кончика ее шрама. Они дружески посмотрели друг на друга.

— Сейчас мне уже не бывает грустно, — добавила Агарь. — Такова жизнь женщин. Мужчины отдают нас, мужчины берут нас. Одни убивают друг друга, другие решают нашу судьбу.

Сара вздрогнула и закрыла глаза. Ей захотелось рассказать Агари, как она убежала из Шумера с Аврамом. Какую цену она заплатила за это. Как она солгала. И как обнаружила, что Аврам может поступать, как любой другой мужчина!

Агарь вздохнула:

— Может быть, когда-нибудь я покину этот дворец? Может быть, тогда мне не захочется уходить отсюда? Жизнь во дворце течет, как в раю. Ты сама заметишь это со временем.

— Со временем?

— Моя госпожа очень — ревнивая жена, она заранее боится тебя, но еще не знает — насколько она права. Когда Фараон увидит тебя, он будет восхищен.

Сара приподнялась.

— Что ты хочешь сказать? Что может произойти?

Служанка застыла от удивления. Потом, улыбнувшись плутовской улыбкой соучастника, положила свои мягкие руки на грудь Сары, погладила соски:

— А как ты думаешь? Что происходит с мужчиной, когда он восхищается женщиной? Даже если это Фараон? Мы оденем тебя, окропим благоуханиями, накрасим, наденем на тебя украшения, и ты предстанешь перед Мерикаре, богом Египта, Двойной Страны.

Сара схватила Агарь за руки, смущенная ее ласками, в смятении от ее слов.

— А потом?

— Ты не служанка и не рабыня. Если он решит, что ты действительно самая прекрасная из женщин, в чем я не сомневаюсь, он возьмет тебя в жены, после того, как убедится, что ты можешь дать ему то наслаждение в постели, о каком он мечтает.

* * *

Сара вышла на террасу. В мягком вечернем свете там собралась целая толпа женщин и мужчин с лицами, обильно покрытыми косметикой, в роскошных золотых украшениях, блестевших на руках и на шеях.

Терраса вела в огромный зал в глубине дворца. Между колоннами, отделявшими террасу от зала, молодые люди играли на музыкальных инструментах, извлекавших капризные низкие звуки из струн, натянутых между согнутыми, как бычьи рога, деревянными рамами.

Все лица повернулись к Саре. Раздался звук гонга. Музыканты прекратили играть. И дальше все пошло не так, как ожидала Сара.

При каждом ее шаге тога танцевала вокруг бедер и ног. Бронзовая диадема, удерживала ее волосы, которые тяжелым венцом лежали на затылке. Длинное ожерелье из ляпис-лазури покачивалось на шее и, собравшись в ложбинке между грудями, разделило ткань ее платья, подчеркивая их форму. Косметика оттеняла невероятную прелесть ее лица. Она уже заметила изумление и восторг на лице Агари, когда та обводила ее глаза сурьмой. Сара знала свою красоту. И знала могущество своей красоты. Возможно даже, что ее красота была такой всемогущей, что могла предстать и перед Фараоном. И вот тогда, набравшись мужества, прежде чем случится непоправимое, Сара признается ему во лжи, вызванной страхом Аврама.

Рассматривая ее с головы до ног алчными глазами, произнося учтивые комплименты, придворные расступались перед Сарой. Фараон сидел на высоком троне, покрытом львиной шкурой, подлокотники которого были выточены в форме бараньих голов. Мерикаре, одиннадцатый Фараон Египта, Двойного Царства.

Первое, что с удивлением увидела Сара, был его голый худой торс. На нем была лишь прозрачная ткань, накинутая на плечи. Несмотря на тонкую кожу, лицо его было похоже на маску. Под подбородком у него висела странная золотая трубочка. У него было тонкие правильные черты лица и абсолютно гладкие щеки. Красная помада подчеркивала форму его рта, глаза и веки были подведены сурьмой, темно-синяя тушь удлиняла его ресницы. Головной убор из ткани с золотой полоской из газа и кожи покрывал его волосы и довершал впечатление нереальности его облика. Два чернокожих гиганта в шлемах в форме солнца стояли за его троном.

Аврам был в зале. Он стоял в толпе придворных, одетый в незнакомую Саре красную тунику. Сара пыталась поймать его взгляд, но Аврам избегал смотреть на нее.

Следуя совету Агари, Сара остановилась перед Фараоном. Они молча, не двигаясь, рассматривали друг друга.

И тут она опять удивилась, не обнаружив под маской Мерикаре ни эмоции, ни удовольствия, хотя он и рассматривал ее без всякого стеснения. Рассматривал каждую частицу ее лица, ее тела, не выказывая ни изумления, ни вожделения, которые обычно испытывал каждый мужчина при взгляде на нее.

Растерявшись, Сара опустила глаза, не смея произнести слов, готовых сорваться с ее губ. Ей, полной страхов, показалось, что ее красота увяла и потускнела, что все в зале заметили это увядание. Но тут Фараон произнес мягким и легким голосом, в котором слышался сильный акцент.

— Твоя сестра так же красива, как в рассказах, которые я слышал о ней, Аврам из Салема. Очень красива.

Сара с облегчением подняла глаза, собираясь произнести слова благодарности, но слова замерли у нее на губах. Фараон уже отвернулся от нее. Он внимательно смотрел на Аврама, который отвечал ему:

— Я благодарен и удивлен тому, как много ты знаешь о нас, Фараон. Я так мало знаю о тебе и о твоей стране.

— Я могу сказать тебе, как я узнаю о том, что происходит вне моей страны. Торговцы ходят из страны в страну, они слушают и видят. И если они не рассказывают всего того, что они видели, моим офицерам, они теряют свои товары. Видишь, как все просто! Так я узнал, что ты веришь в единого и невидимого бога.

— Это правда.

Сара слушала их беседу, и гнев охватывал ее. Неужели это все восхищение, что она вызвала у Фараона?

Она услышала, как он опять обратился к Авраму:

— Если твой бог невидим и не имеет лица, то как ты знаешь, что он существует? Как ты знаешь, нравишься ты ему или нет?

— Он говорит со мной. Он направляет мои шаги, обращаясь ко мне. Его слово есть Его присутствие.

Весь двор, за исключением, может быть, нескольких женщин, смотрел и слушал, как Мерикаре и Аврам обменивались своими учеными вопросами и ответами. Сара попыталась подавить свое раздражение. Неужели ей так и не удастся поразить Фараона своей красотой? Может быть, Аврам был прав, выдав ее за свою сестру? Очевидно, вопреки уверениям служанки Агарь Фараон не желал ее и еще меньше желал сделать ее своей женой.