зеков) концентрировались в ГУЛАГЕ, но ими не торговали, их, в основном, эксплуатировали (этот процесс назывался «перековкой», потому что эксплуатации в СССР, как известно, не было) и частично умерщвляли.

14.12

Власть в России исторически называлась самодержавием, в Европе в веке XVIII королевская власть называлась абсолютной монархией. Несмотря на такое название, власть монарха в передовых странах Западной Европы частично ограничивалась парламентом, судом, законом (в той или иной степени). В России ограничений было значительно меньше. Управление было централизовано в большей степени.

14.13

Например, Петр Первый издал указ, что император может передать власть кому угодно, если будет на то его воля. И тут произошла чрезвычайно поучительная история, показывающая насколько хрупка эта самая неограниченная власть. Пока Петр Первый был здоров, то указывать на своего преемника было не с руки. Но вот здоровье пошатнулось, казалось бы, самое время известить о том, кто взойдет на трон после него. И, видимо, в мозгах нашего вседержителя произошло некоторое прояснение – ведь если он кого-то вот прямо сейчас назначит, то этот преемник на следующий день (а, скорее всего, и раньше) его удавит/отравит/зарежет из чисто прагматических соображений (business as usual, как иногда выражаются продвинутые господа). Ведь Петр Первый может, чего доброго, и передумать. Это что же, отменять банкет?! Как говорится, оставил правильное завещание – и помирай сразу и с чистой совестью; если не смог, то поможем от всей души… И вот вседержитель-то наш примолк, так преемника и не назначил. Зато умер своей смертью, хотя и вскоре. Прохрипел перед самым концом что-то совершенно неясное, но Меньшиков перевел правильно и потому остался важным вельможей еще на некоторое недолгое время.

14.14

Влияние Европы на Россию в основном проявлялось в названиях бюрократических структур: сенат, министерства, государственный совет. Наверное, что-то называлось и судом. Это были декорации, естественно. Власть монарха ничем и никем не ограничивалась, «политическая» борьба сводилась к попыткам влияния на царя разных вельмож.

14.15

Рассмотрим век XIX. Самое существенное, что в XIX веке происходило в Европе это переход от монархий к республикам или так называемым конституционным монархиям. Самый яркий пример конституционной монархии дает Великобритания (у которой, как это ни забавно, нет и никогда не было конституции) с её знаменитым парламентом. Но Англия особый случай, у них парламент возник аж в 1265 г. Рассмотрим кратко, как этот парламент формировался. Его члены избирались весьма демократическим путем, правда, голосовать имел право очень небольшой процент населения (автор, к своему стыду, не знает какой именно, но точно, что «небольшой» – десятые или сотые доли процента населения). Право голоса имели весьма богатые землевладельцы и прочая знать. Представить себе широкомасштабные подтасовки на выборах было затруднительно, потому что участвовали в этом политическом действе представители высшего слоя общества. В сословном обществе много недостатков, но есть одно несомненное достоинство – у дворян есть очень строгие критерии чести, оскорблений от себе равных они не терпят. Если подсчетом голосов занялся бы человек со странной фамилией Чуров, то он бы долго там не засиделся, его бы довольно быстро вызвали на дуэль и закололи. Милые сердцу нынешней российской власти шалости по поводу недопущения каких-то кандидатов на выборы тоже бы не прокатили (в массовом масштабе), потому что высшее общество имеет (как это тавтологично ни звучит) общественное мнение, и позора оно не потерпит. Все друг друга знают… Получается, что чем уже круг избирателей, тем выше качество выборов. Для высшей знати это бесспорно так. Заметим, что на любых выборах, проводимых честно, действующая власть, как правило, имеет более слабые позиции, чем оппозиция. Действующая власть сталкивается с реальностью и совершает ошибки, оппозиция обещает светлое будущее (в разумных пределах, конечно) и критикует власть, обещая править более эффективно. При столкновении реальности и обещаний, последние имеют явное преимущество при прочих равных. Многие им верят… И.... (я бы здесь запустил какую-нибудь торжественную музыку) … власть меняется. Это столь важный факт, что следует подчеркнуть, что власть меняется не из-за погромов, революций, переворотов и народного возмущения, а меняется просто потому, что выборы выиграл кто-то другой. Это грандиозно. И это происходит достаточно регулярно, все к этому привыкают, власть становится сменяемой. А когда избирательное право переходит ко всё более широким слоям общества, (которыми гораздо проще манипулировать) то общий заведенный порядок остается. Все уже привыкли, что премьеры уходят в отставку. И такое происходило в передовых странах Западной Европы в XIX веке на регулярной основе. А в России было самодержавие самого крепкого Николаевско-первого разлива. Увы, Россия и в XIX веке не была частью Европы по своему политическому устройству.

14.16

Итак, сменяемая власть рождается из демократии в том случае, когда электоральная база первоначально чрезвычайно узка. Затем электоральная база постепенно расширяется, а сменяемость, являясь привычным атрибутом власти, сохраняется. Часто говорят, что Россия отстала от Европы в политическом развитии, вот внедрили всенародное голосование, надо подождать какую-то сотню лет, и все у нас станет «как в Европах». Нет, автоматически из-за самого факта наличия выборов не станет. Если в XVIII-XIX веке (кое-где и ранее) качественный результат в передовых странах получался из-за того, что в выборах участвовала немногочисленная элита, то сейчас его можно получить и при всенародном голосовании, но при условии принудительной сменяемости власти (при наличии божественной/принудительной периократии, согласно определению).

14.17

Непосредственно из общенародного голосования и отсутствия ограничений у власти рождается только авторитаризм и тоталитаризм. А демократия будет представлена в этой ситуации лишь качественными (а скорее всего, просто бездарными) демократическими декорациями. Я бы назвал такие режимы демо-деко, хотя это и звучит несколько вульгарно. Сейчас их иногда аккуратно называют гибридными режимами. Один из лучших политологов Шульман часто говорила, что парламент в России не так уж и плох, вот достаточно чуть-чуть подправить в нескольких местах, и всё заработает. Впрочем, уже довольно давно такого она не говорит, что лишний раз показывает, что она одна из лучших политологов. Но мы к этому (не первой свежести) высказыванию всё равно прицепимся и просто так не отпустим. Поясним позицию автора, как это уже заведено на этих страницах, простым аллегорическим примером. Арифметическая задачка. Расстояние между пунктами А и Б 100 км. Из пункта А выезжает автомобиль со скоростью 50 км. Вопрос – когда он достигнет пункта Б? Ответ: никогда. Почему? Потому что он едет в противоположную от пункта Б сторону. Примерно та же история и с Российской Думой. Может, расстояние от Думы до приличного парламента и не велико (особенно, если измерять в парсеках), но Дума развивается в противоположном направлении,