неистовом желании отогнать всех и каждого взращивали что-то в глубине моей души… некую уверенность, что разочароваться мне не случится никогда. И до того, как это выглядит с точки зрения всех пресловутых нормальных людей, дела мне нет.

— Могу я уже вернуться и закончить… э-э-э… процедуру? — спросил невидимый Рихор.

— Вот уж было бы неплохо, пока они не перешли в горизонтальную плоскость, забив на то, что мы все еще тут, — ворчливо заметил Крорр, уже поднявшийся на ноги.

— Ой, а мне нравится на них смотреть! — пропищала Ингина. — Так романтично!

— Возвращайся! — приказал Киан, оторвавшись от меня.

Но стоило только Рихору проявиться в нескольких метрах от нас, Мак-Грегор мягко, но неописуемо стремительно сдвинул меня в сторону и совершил молниеносный бросок, опрокидывая вампа на спину, и сжал его горло до того, как он смог снова рассеяться.

— Ты ведь друг нам, кровососущий? — спросил он измененным голосом с отчетливым шипением и угрожающим посвистом, поворачивая голову так, словно хотел взглядом вскрыть тому черепушку. — Конечно друг, Рихорчик, ведь ты не дурак и не самоубийца, верно?

— Верно, — булькнул придушенный парень.

— Верно-о-о, — протянул Киан, медленно, по одному разжимая пальцы, — потому что, не приведи бог, или кто там у вас, тебе однажды надумать предать нас и воспользоваться своей кровью в моей женщине для какого-нибудь дерьма. Не будет такого места, где я не найду и не покараю тебя за это, и таких союзников, что защитили бы тебя.

Он слез с вампа, возвращая себе обычный невозмутимый и даже беспечный вид.

— Ну ты, блин, и параноик, ящер, — сипло сказал ему Рихор, причем с вполне отчетливым восхищением в тоне.

Остальная процедура взывания к моей родовой памяти заключалась в том, что наш заклинатель крови, поводил раскрытыми ладонями вокруг меня, от уровня пупка и до головы, не прикасаясь при этом, что-то беззвучно произнося одними губами.

— Все, — сообщил кровосос спустя минут пять, и я уставилась на него в удивлении.

— В смысле? Я ничего не почувствовала… Где эти долбаные воспоминания или знания, ради которых мы это все затеяли?

— Ты же не ждешь, что они будто лампочка у тебя в разуме зажгутся?

На самом деле, нечто такое вполне бы меня устроило.

— Думаю, тебе нужно лечь поспать. Мы же взывали к бессознательной части тебя, так что это логичнее всего, — посоветовал кровавый, явно криворукий маг.

— Думаешь? — набычилась я, ощущая себя обдуренной, как лохушка безмозглая ей-богу!

— Я почти уверен, что во сне придут нужные ответы, — закивал Рихор, начиная пятиться. — Ну или они пробудятся в момент, когда в них будет самая безотлагательная потребность.

— Я так и знал, что это какой-то дешевый цирковой трюк, — насупился рыжий.

— Нет, это я вам всем говорил, что баловство с кровью — полная херня! — подключился Мак-Грегор.

— Одни дурацкие пессимисты! — заключила злая половина полукровки. — Нет в вас веры в чудеса! Вам поговорка «утро вечера мудренее» ни о чем не говорит?

Ну ладно, допустим, она и права.

— Давайте тогда действительно вернемся в нору рисе, и я попробую поспать, — пожала я плечами. В конце концов, приснится что-то — супер, нет, так я, собственно, ничего пока и не потеряла, кроме нескольких миллилитров крови.

— Вряд ли тебе это там удастся, — скривилась Ингина. — Тот парень совсем плох, стонет все время, а беременная ноет и рыдает без остановки, что ей плохо, воняет, нет сил все это терпеть и она хочет нормальные человеческие условия и еду. Мы потому и сбежали. Мне их всех, конечно, очень жаль, но слушать это все время просто невыносимо.

Ну да, Веро — такая Веро!

— Твою мать, Камень! — вскинулся Мак-Грегор. — У них, похоже, ломка без него! Потому и Рамосу не лучше, и трещотку крючить начинает. Странно, что Хильда еще до сих пор молчит.

Подобрав небрежно брошенный у кустов рюкзак с обломком, мы все, не сговариваясь, молча кинулись обратно в лес.

Уже на входе в нору я услышала невнятные завывания. Рыдающий голос Вероники, искаженный акустикой извилистых проходов, производил угнетающее впечатление, будто мы собирались отправиться в логово неупокоенного духа.

— Стало еще хуже, — прокомментировала полукровка.

Пробежавшись почти на четвереньках до отведенного нам убежища, мы нашли беременную кадетку валяющейся по полу, как впавший в истерику ребенок, и выкрикивающей что-то маловнятное сквозь всхлипы о том, что она хочет домой-домой-домой. Чертова истеричка, ничего что об этом нужно было думать до того, как совершать нечто, за что сажают за решетку, не говоря уже о том, чтобы нарочно залетать и подписываться на хрен знает какие сомнительные программы. Нет, я не стала внезапно праведницей, вообще не о том, но, сука, почему есть люди, ожидающие, что всегда должен быть кто-то, кто появится и решит проблемы, пока они позволят себе валяться и жалеть себя любимых.

Несмотря на то, что определенной части меня было жаль эту слабачку, я наклонилась, рывком подняла ее голову с земляного пола и отвесила несильную пощечину.

— Кончай выть! — рявкнула, приведя ее слегка в чувство. — Ты соображаешь, что никто здесь не обязан выслушивать твои жалобы?

— Во-о-ойт! — проныла она и потянулась ко мне обниматься. — Мне та-а-ак пло-о-охо!

Стиснув зубы от раздражения, я вытерла-таки ее заплывшие от слез глаза своей еще влажной футболкой, ворча о том, как же все это ненавижу.

— Сюда ее давай для верности! — скомандовал мне Киан, и, оглянувшись, я рассмотрела, что он склонился над Рамосом, подкладывая рюкзак с обломком ему прямо под голову. Жестковатая подушка, конечно, но если и правда поможет, то экс-аспид это переживет.

Волчица тоже выглядела не ахти. Бледная настолько, что аж страшно, она смотрела перед собой пустым взглядом и монотонно слегка раскачивалась, не выпуская при этом руки Рамоса из своей ладони. Но не выла, в отличие от, блин, некоторых. Крорр помог мне практически подволочь безвольную, как тряпичная кукла, девушку и усадить по другую сторону от раненого.

— Что-то еще нужно сделать? — с любопытством спросила полукровка.

— Не думаю. Просто ждем, — ответил нахмурившийся Мак-Грегор.

— Может… — Я кивнула на его запястье, намекая на кровавый допинг, но он покачал головой.

— Нет, в тот раз я поил, именно чтобы защитить от слишком интенсивного воздействия Камня, а сейчас у нас ситуация с его острой недостачей. Ждем.

Вероника еще какое-то время продолжала плакать, пусть молча и без завываний, и ерзать, словно была не в состоянии оставаться в неподвижности. Было ли мне стыдно за то, что я на нее вызверилась? А почему должно? Не я ее во все это втравила изначально, не я та, кто причиняет ей боль, и не я