хватит! Прямо здесь! — приказала Войт, демонстрируя, что у нее терпения еще меньше моего, и схватилась за пояс своих штанов.

— Я сам! — остановил ее запястье, точнее, попробовал.

— Как бы не так, мне эти шмотки нравятся! — огрызнулась Летти и, не стараясь скрыть участившегося дыхания и требовательного прищура, который, как я уже знал, признак, что она реально заведена.

Сдернув ткань к щиколоткам, она одарила меня всего одним жестким кратким поцелуем и развернулась спиной, буквально падая на колени, тут же прогнувшись по-кошачьи, чуть не вырубив меня этим оргазмовышибающим зрелищем. Я даже завис, вдруг забыв, что умирал от желания всадить себя в нее едва ли не с разбегу. Летти, яростная, упрямая, стервозная, требовательная, даже в самые страстные моменты, — это одно. Но Летти, неожиданно покорная, просто отдающая себя, а не позволяющая взять после ласк-борьбы, — это реально вынос моего и так изрешеченного ею, как картечью, мозга.

— Ну же! — рыкнула она через плечо, напоминая, что это подчинение моей Крушительницы — подарок с ограниченным сроком действия, и если хочу вкусить его по полной, то тащиться от вида и смаковать ощущения придется позже. Сейчас нам обоим край как нужно действие.

Рухнув на колени позади нее, я, не помня о нежности и деликатности, осыпал укусами-метками ее вздернутые мне навстречу ягодицы, одновременно освобождая свой гудящий, как столб бешеного пламени, стояк.

«Еще следы! Повсюду!» — взвыл в экстазе ящер, поддерживаемый поощряющим шипением от Летти.

Вдоль ее позвоночника зубами, царапая, прикусывая, облизывая до лопаток, и лишь одно предупреждающее скольжение по влажности внизу, от которого за малым не спускаю.

— Прости, детка! — Нет больше никакого терпения, нет шанса вспомнить, что такое контроль. — Убьешь меня за это позже.

Вцепился в ее растрепанную косу, превращая и без того великолепный прогиб спины Летти в ослепительный и крышесносный, врезался бедрами, проталкиваясь с протяжным стоном в мое-мое-мое. Члену не нужна помощь рук, он знает дорогу домой, он бы вообще никогда из него не выходил, стал бы одержимым на обе наши головы домоседом. И все, улетел от того, как стиснула в себе, замолотил, дурея-зверея-беснуясь. Захлебываясь воздухом, обливаясь потом, воспринимая не кожей, слухом, глазами или пальцами приближение взлета Летти, а будто всем нутром, той самой душой, которой у меня вроде как и нет.

— Не кончай! — рявкнула она, прежде чем зайтись в содроганиях и крике. Вогнал зубы в собственное предплечье, только бы удержаться, остановить то, что практически удержать невозможно.

Трясущаяся, с покрасневшим мокрым лицом моя Войт извернулась, высвобождая волосы и срываясь с моего пульсирующего на грани члена, заменяя тугой захват тела сжатием ладони.

— Надеюсь, ты не станешь изображать хорошего мальчика, останавливаться и спрашивать, готова ли я проглотить? — ухмыльнулась она порочно, все еще задыхаясь, и, не дожидаясь моего ответа, захватила ртом.

Моему разуму начхать, откуда Летти узнала-почувствовала, что именно этого я от нее хотел, но просить-давить-заставлять не стал бы ни за что. Шалею от ее рта! Пусть хоть заживо жрет, лишь бы он был на мне. Как последний бессовестный эгоистичный поганец впился пальцами в ее затылок, толкаясь навстречу так отчаянно, будто в мою задницу тыкали раскаленными вилами, и сразу позорно кончил, вопя и хрипя, освобождаясь с такой мощью, что наверняка моя черепушка взорвалась.

Колени прям кто-то подрубил, рухнул на пол, а потом и на голую задницу, приваливаясь к так кстати оказавшейся близко стене, хватая Летти за запястья и затягивая на себя верхом. Она, не сопротивляясь, уселась и уткнулась мне в ключицу, шумно выдыхая и сглатывая.

— Ну что, спонтанная детонация нам теперь не грозит? — спросила, хмыкнув и чуть царапнув кожу зубами.

— Это ненадолго, — честно признался я, опуская голову и начиная тереться о ее губы своими, с наслаждением вдыхая свой запах там, где недавно была бесящая вонь чужой крови.

Естественно, излейся я хоть сто раз в Летти повсюду, это не меняло тревожащего меня факта, что в ней есть теперь пусть несколько капель, но другого самца, причем того, кто, насколько до меня доходили слухи, способен как-то влиять с их помощью на нее. Хорошо, что Рихор, типа, наш союзник, и в любом случае я его замочу быстрее, чем он додумает нас предать, невзирая на все эти его фокусы с перемещением и потерей осязаемости. Я их уже почти полностью просчитал, вычислил скорость, с которой он проворачивает эти свои появляшки-исчезашки, и она, возможно, и слишком велика для человеческой реакции, но не для моей же, да и запах никто не отменял. Предупредил его, и если увижу или даже мне почудится, что задумал не то — прощай упыренок.

— Я знаю. Обращайся, если что, — пробубнила Войт не очень внятно, и по выравнивающемуся дыханию и обмяканию всех мышц понял, что ее вырубает прямо на мне.

Как же все-таки вставляет от того, что она так легко и спокойно засыпает рядом со мной, особенно потому, что помню, как она спала прежде. Это едва ли не такой же кайф, как и секс с ней, а может, и больший. Ведь как бы меня ни вымыкала гадская фантазия о ней с кем-то там еще, но, с другой стороны, самолюбие изрядно грело понимание: хрен бы вот так же она заснула с кем-то другим, кого бы поимела. Именно поимела, потому что это же Войт, она, и отдаваясь и покоряясь, остается той, кто верховодит. Я не обольщаюсь по поводу своих непревзойденных талантов в постели относительно нее. То есть, какая уж тут скромность, они действительно непревзойденные, но для этой женщины они были бы ничем, если бы она сама меня не захотела. Соблазнить любую можно — фигня делов, а вот удержать…

«Мой мужчина», — позволил я проигрываться ее голосу в своей еще недавно гудящей, как улей, который кто-то отпинал, голове, и расплылся в довольной ухмылке. Расслабился, прикрывая глаза, собираясь служить лежанкой для Летти сколько понадобится, и накрыл ладонями ее обнаженные ягодицы, защищая от прохладного воздуха и взглядов рисе, что иногда тут ходят. Хотя им до таких вещей дела нет — они по большей части существа бесполые, но все равно. Она сопит мне в шею, пот еще и не просох, в воздухе стоит терпкий аромат нашего секса, внизу все звиздец как мокро и липко, ну разве не предел мечтаний?

Как и где нам жить дальше, когда все эти движняки с Камнем закончатся? Конечно, правильнее было бы задаваться вопросом, чем они предположительно кончатся и переживем ли мы это, но после только что испытанного удовольствия и краткого, уж точно