Сотник открыл рот, собираясь высказать подчиненному свое неудовольствие, как вдруг в дверь тихо постучали. Не дожидаясь разрешения, в караульное помещение вошел соратник и представительный человек в богатом кимо с лысой головой и круглым, озабоченным лицом, украшенным маленькими усиками и козлиной бородкой.

– Мой господин Наино, – поклонился вошедший сотнику и кивнул десятнику: – Сабуро-сей.

Соратники удивленно посмотрели на распорядителя кухни.

– Что привело тебя сюда, мой господин Бороно? – вежливо поинтересовался сотник.

– Ваш обыск, – ответил распорядитель и, не дожидаясь приглашения, уселся на скамью. Достав из рукава скомканный платок, вытер обильно потевшую лысину.

– Твои люди интересовались, не пропал ли кто, – сказал он, обращаясь к десятнику.

Сабуро с надеждой подался вперед.

– Так вот, у меня исчезла посудомойка, – продолжил он, глядя на воинов.

– Что за посудомойка? – поинтересовался сотник.

– Тина, – поморщился мужчина. – Совсем девчонка. Самая младшая. Тощая, грязная. На нее даже конюхи не зарились. Я бы не стал вас беспокоить по такому пустяку, но в связи с этим переполохом…

– Умеешь ты выбирать слова, Бороно-сей, – нехорошо усмехнулся Наино. – Сбежала государственная преступница! Под угрозой честь нашего господина! А ты говоришь: переполох!

Распорядитель побледнел и, сглотнув слюну, стал оправдываться:

– Я же просто сказал не очень удачно, мой господин. Я не имел в виду ничего плохого. Вот решил сообщить.

– От нее еще воняет? – перебил его десятник. – И на волосах можно рыбу жарить?

– Она, Сабуро-сей! – обрадовался Бороно. – Но мне сказали, что она все же вымылась. Второй раз в жизни, наверное.

Мужчина нервно захихикал.

– Ты её знаешь? – удивился сотник.

– Она помогала Сайо мыться, – нехотя ответил Сабуро. – Я пришел на кухню поздно ночью, и там эта девчонка мыла пол. Я и приказал ей отнести воду в камеру.

– Кто видел девчонку последней? – резко спросил Наино.

Ответить распорядитель не успел. В дверь влетела какая-то женщина в одежде служанки, а вслед за ней ворвался разъяренный Митино.

– Говори! – крикнул он непрерывно кланявшейся женщине.

– Это же Ёру! – вскричал удивленный распорядитель, узнав одну из своих подчиненных.

– Мой господин! – посудомойка рухнула на колени и ткнулась лицом в пол.

– Повтори то, что рассказала мне! – топнул ногой писарь.

Женщина на четвереньках подползла к Бороно.

– Тина… она, наверное, бежать собиралась.

– С чего ты это взяла? – нахмурился страшно удивленный распорядитель. У него никак не могло уложиться в голове, что на кухне происходит что-то, о чем он не знает.

– Она купила у Б… Проныры новое платье, но ни разу его не надела. А еще она купила куртку и штаны.

– Странные дела творятся на кухне нашего сегуна, – покачал головой Наино, с иронией глядя на ошарашенного Бороно.

– Девчонка купила одежду для Сайо! – с жаром проговорил писарь.

– Да откуда ты знаешь, тварь? – завизжал распорядитель. – Откуда?

– Мне Б… Проныра говорил, – затараторила Ёру, не поднимая глаз. – Еще он говорил, что Тина расплатилась серебром. Не иначе нашла где-то в подвале клад.

– Или ей кто-то передал деньги, – прокомментировал писарь, возбужденно сверкая глазами.

Ослепленный гневом, Бороно замахнулся, но Митино перехватил его руку.

– Она еще не все сказала, мой господин! – прошипел писарь, глядя в налитые кровью глаза распорядителя.

– Говори, Ёру!

Ободренная защитой девушка продолжила:

– Он говорил, что хорошо бы за ней проследить и узнать, где она монеты прячет. Я следила. Но уж больно ловка девка оказалась.

– Да мы же ее сегодня видели! – вскричал вдруг один из соратников, стоявший у стены в ожидании распоряжений начальства.

– Кого? – не понял Митино, переводя взгляд с женщины на воина.

– Прости, мой господин, – поклонился тот. – Утром мы стояли на посту в нижнем коридоре. Пришла служанка с корзиной. Маленькая, худая, страшная. Говорит, нужно принести кабачков…

– Куда она пошла? – быстро спросил Сабуро.

– Не знаю, мой господин, – пожал плечами соратник. – Нас послали во двор.

– Нужно еще раз осмотреть овощной склад, – сказал десятник, поднимаясь.

– И как можно скорее, – добавил писарь. Взглянул на коленопреклоненную женщину и улыбнулся. – Она больше не нужна.

Воины один за другим покидали караульную комнату, а распорядитель еще долго пинал бесчувственное тело. Упарившись, он ударом в висок проломил посудомойке череп и с облегчением вздохнул, восстанавливая душевное равновесие.

Проходя мимо лестницы в темницы, Митино сорвал со стены первый попавшийся факел. Чиновник уже забыл о жадной простолюдинке, пообещавшей поведать Тайному Оку что-то интересное. Он легко согласился защитить ее от гнева начальства и даже взять с собой в столицу в качестве служанки. Услышанное так его поразило, что Митино не утерпел и выставил дурочку на всеобщее обозрение. Нечего и говорить, что после такого ее ценность как доносчицы стала равна нулю.

Десятник еле поспевал за спешившим писарем. Он был уверен, что его подчиненные уже обыскали все подвалы, и не рассчитывал отыскать что-то интересное. Пусть столичный щеголь сам полазит по пыльным и грязным закоулкам, может, спеси поубавится. Сегодняшний день Сабуро считал самым неудачным в своей жизни. Только-только все стало налаживаться. Его оставили в замке. Хвала Вечному Небу, не пришлось тащиться по холоду демоны знают куда! Сайо вынесла первый допрос рыжего балбеса и не рассказала ничего об их встрече в пригороде. Сам Канцлер узнал о его усердии, что давало надежду на достойное место у стремени Первого всадника. По совету госпожи Айоро он передал Сайо яд, и она с благодарностью его приняла. Мудрая женщина рассчитала все правильно. Девчонка явно собиралась им воспользоваться, не доезжая до столицы. А с ее смертью история с неосторожным письмом барона Токого своей сестре будет забыта навсегда. И вот теперь, когда, казалось, судьба улыбнулась десятнику, Вечное Небо послало ему такое испытание.

Сабуро не пошел в овощной склад, где азартно перетряхивали корзины со свеклой, морковкой и кабачками соратники под мудрым руководством чиновника Тайного Ока. Десятник вышел в коридорчик и остановился у лестницы, опираясь рукой о стену. Сабуро так вымотался, что с трудом держался на ногах и всерьез раздумывал, не присесть ли ему на каменные ступени. Но природная гордость не позволила воину показать подчиненным свою слабость. Вместо этого он решил взглянуть на темневший в нише шкаф. Подойдя поближе, десятник увидел щель между ним и стеной. Он посветил факелом и увидел крошечный закуток.