– Угу. – Язон вперил в него взгляд. – Ладно, выкладывай. Что стряслось?

– Это личное. – Коста услышал в своем голосе напряжение. – Мне нужно время подумать.

Складка на лбу Язона стала еще глубже, потом он пожал плечами.

– Как знаешь. Если захочешь посоветоваться, я к твоим услугам.

– Спасибо.

Язон послал ему короткую улыбку и опять уткнулся в свои бумаги.

Несколько мгновений Коста продолжал наблюдать за ним. Потом не без усилия заставил себя вернуться к столу. Он уже почти успокоился, но чувствовал себя донельзя глупо. Ну конечно, сама мысль о том, что Паке бросил его на съедение – чистый вздор. Даже если забыть о прочих соображениях, эта операция потребовала фантастических затрат. А ведь скаредность Пакса известна всем и каждому. Его правительство не швырнуло бы на ветер такую громадную сумму. Адъюторы, витающие над ним, словно стая голодных стервятников, не допустили бы этого.

Нет, хозяева, вероятно, полагались на обстоятельство куда более тонкого свойства, а именно – на благодушие, которым ангелы, по всей видимости, наделяют свои жертвы. Именно оно позволило Косте без труда миновать внутреннюю таможню Эмпиреи, внедриться на важнейший исследовательский объект, избежав сколь-нибудь серьезной проверки документов, а теперь поможет ему скрывать любые промахи во всем, что касается культуры и обычаев. Во всяком случае, при общении с интересующими его людьми.

– Да, кстати, – заговорил Язон, вновь поднимая лицо. – Как дела со статьей о воспроизводстве ангелов, которой я тебе докучаю? Есть какое-нибудь продвижение?

– Работа завершена, – ответил Коста. – Я напишу текст сегодня во второй половине дня.

Брови Язона взлетели кверху.

– Отлично. Если не возражаешь, я покажу его доктору Кахенло, прежде чем ты опубликуешь статью в сети.

– Разумеется.

В конце концов, главной причиной, побудившей его взяться за это задание, было стремление помочь эмпиреанцам освободиться от засилья чужаков. Привлекать к себе внимание, конечно же, рискованно, но это, быть может, единственный способ всколыхнуть царящее вокруг благодушное спокойствие. Он должен попытаться вынудить людей, стоящих у кормила, критически и трезво вглядеться в свои основополагающие постулаты.

Что же до второй части его задания…

– Если речь зашла о докторе Кахенло, – сказал он, – ее предложение все еще в силе?

– Конечно. Хочешь присоединиться к команде?

– По крайней мере, готов помогать консультациями, – ответил Коста. – Вы знаете об ангелах куда больше, чем я, и мне предстоит еще многому научиться.

– Прекрасно. – Язон улыбнулся и встал из кресла. – Идем, переговорим с ней.

Коста тоже поднялся на ноги, выдавив ответную улыбку и с неловким чувством размышляя, почему ложь, произнесенная секунды назад, словно переворачивает его внутренности вверх дном.

– Ну, мы пошли, – сказала Орнина, крепко стискивая под мышкой плоский контейнер с ангелом и в последний раз поправляя свою шляпу с обвислыми полями. На вкус Чандрис, шляпа выглядела просто кошмарно, но Орнина явно обожала ее. – Вернемся самое позднее через четыре часа.

– И даже раньше, если повезет, – добавил Ханан, крутя в пальцах игральную карту. Он терпеливо ждал, пока сестра закончит прихорашиваться, но в его позе сквозило напряжение.

Чандрис молча кивнула, не спуская глаз с карты. Это было завораживающее зрелище, похожее на трюк с исчезновением, который был в ходу у специалистов по трехкарточной игре, распространенной в Баррио. Чандрис решила при случае спросить Ханана, где он научился этому приему.

– Что ж, идем, Ханан, – быстро проговорила Орнина. – Покажешь мне этот фокус в пути. До свидания, Чандрис; увидимся позже. Наслаждайся тишиной.

Они вышли в люк и спустились по трапу. Чандрис стояла на месте, прислушиваясь… и минуту спустя раздался рокот «Транстрака», вырулившего на улицу.

Чандрис осталась наедине с собой. Наедине с «Газелью», с оборудованием стоимостью многие миллионы райя.

Наедине с ангелом.

Несколько минут она бродила по кормовой части корабля; ее шаги заглушали уже ставшие знакомыми звуки «Газели», погрузившейся в покой, но только самые тихие из них – легкое жужжание насосов и вентиляторов. Не было слышно ни музыки, которую Орнина всегда включала за работой, ни фальшивого пения Ханана, ни его характерной тяжелой походки.

Она осталась одна. В тишине.

С ангелом.

Из чайника в камбузе, как всегда, струился аромат одной из множества чайных смесей Орнины. На сей раз это был мятный чай, напиток, к которому Чандрис особенно пристрастилась за минувшие четыре недели. Она налила себе чашку, добавила еще ложку мяты и осторожно унесла в рубку управления. Оказавшись среди беззвучно мерцающих дисплеев и сигнальных огоньков, она сбросила со своего кресла привязные ремни и уселась.

Она ничего не обещала Девисам. И если уж на то пошло, они тоже ничего не сулили ей. Даже постоянной работы. Считалось, что она находится на корабле временно.

Нельзя сказать, что Чандрис уж очень стремилась заполучить работу. Она не привыкла к такой жизни – слишком честной и скучной.

Слишком однообразной.

Четыре недели. К настоящему времени она пробыла на «Газели» целый месяц. Уже многие годы она не оставалась так долго на одном месте. И уж конечно, намного дольше, чем они с Триллингом задерживались где-либо, когда были вдвоем.

Триллинг.

Чандрис пригубила чай, но вкуса мяты не ощутила. Нет, она не может остаться здесь, даже если бы захотела. В эту самую минуту Триллинг продолжает искать ее. Чем дольше она задержится на одном месте, тем быстрее он ее найдет.

Она ничем не обязана Девисам. Стол и жилье за четыре недели она с лихвой окупила своим трудом на борту корабля. Если разобраться, она сослужит им добрую службу, преподав болезненный, но памятный урок о нравах, царящих в настоящем мире.

Болезненный… быть может, и для нее тоже. Но такова жизнь, не правда ли?

Поскольку Девисы хотели, чтобы во время первого рейса ангел находился как можно ближе к Чандрис, они могли прятать его лишь в нескольких местах. Самым очевидным из них была ее каюта; оттуда и следовало начать поиски. Чандрис хватило двух минут, чтобы в который уже раз убедиться в простодушии своих хозяев – плоский контейнер с ангелом был аккуратно прикручен проволокой к раме ее койки у изголовья.

Ей потребовалась еще минута, чтобы снять проволоку, и еще три, чтобы найти на камбузе для переноски контейнера неприметный пакет из бакалейной лавки. Потом, переодевшись в белое платье, в котором она прибыла на Сераф, Чандрис вышла из корабля. В последний раз.

Она шагала мимо площадок обслуживания и серых кораблей за проволочными оградами. Прохожие попадались редко, но Чандрис знала, что так и должно быть – если у охотников возникала нужда куда-нибудь отправиться, они, как правило, очень спешили и ездили на такси либо на машинах «Транстрака». Передвигаясь пешком, Чандрис рисковала привлечь к себе внимание, но тут уж ничего нельзя было поделать. Воспоминания очевидцев расплывчаты, а путевые записи автомобилей – точны и скрупулезны.