говорит так быстро. По произношению язык эскимосов напоминает баскский: говорят они, почти не раскрывая рта, и все же дикция у них отчетливая. Эскимосу дали также кусок хлеба, который он ловко запрятал за пазуху, притворяясь, что жует. Мы не показали вида, что заметили это, но поняли: гость боится, как бы его не отравили. Тогда мы откусили кусочек от другого ломтя и протянули его эскимосу. Теперь он съел хлеб. Когда же мы забыли пригубить вино из протянутого ему стакана, гость тоже вылил его себе за пазуху. Нам пришлось потом отпивать и откусывать от всего, чем его угощали. Звон серебряной вилки так понравился гостю, что он быстрехонько отправил ее туда же, куда спрятал пирог и хлеб. Когда я вернулся с ним на льдину, где находились его товарищи, они все столпились вокруг меня, издавая крики и подпрыгивая. Я сделал туземцам несколько подарков, а они, несмотря на мои возражения, настаивали на том, чтобы разоблачиться и отдать мне свою одежду. Мне же захотелось узнать, неужели они действительно не чувствительны к холоду.

Прием, оказанный нами их товарищу, побудил эскимосов послать еще двух человек на борт. Их встретили там так же радушно, как и первого гостя. Эскимосы разделись догола, и я заметил, что они стыдились, если кто-нибудь смотрел на них. Мы подарили им короткие штаны, причем не заметили никаких признаков того, что они страдают от холода. А ведь им предстояло пройти три мили до островов Дигс. Один из эскимосов, уходя, предложил мне кусок сырого мяса морской птицы, который я съел в его присутствии. Он издал крик радости и в свою очередь стал обсасывать сырое бычачье сердце, которым мы его угостили.

После полудня на льдину, где мы охотились, пришли еще двое эскимосов. Они также меняли свою одежду на ножи, ножницы, иголки, колокольчики, медные монеты, игральные карты, старые ноты. Все, что бы мы ни предлагали, казалось им весьма ценным. Поскольку эти люди ни с кем торг не вели, они не захватили с собой пушнины, но в этих краях наверняка имеются лучшие в мире меха.

Хотя мы находились уже у входа в Гудзонов залив, войти в него нам не удавалось. Весь лед, сосредоточившийся в этом огромном бассейне, устремился теперь в пролив. Течение приносило все новые ледяные горы, и мы вынуждены были отклоняться от курса. Из-за этого «Пеликан» отнесло течением более чем на восемь лиг назад в пролив. 25 августа, поставив все паруса, мы пошли через льды, ибо значительно отстали от трех других кораблей, которые к тому времени были уже у конца пролива, и теперь спешили их догнать.

Вдруг на «Профоне» заметили, что к ним приближаются три корабля. Командир «Профона» Дюг сначала принял эти суда за корабли нашей эскадры. Они приближались медленно, вместе с течением. И вдруг, к своему изумлению, Дюг увидел совершенно неожиданное зрелище. На них надвигались три английских корабля с 56-, 36- и 32-дюймовыми пушками. Дюг немедленно отвел корабль от льдины и, невзирая на опасность, помчался к ледяному полю, предпочитая такой поступок сдаче. Ведь на его корабле были весь провиант и боеприпасы для экспедиции к Форт-Нельсону. Англичане начали его преследовать. Сериньи и Шартрье на кораблях «Весп» и «Пальмье» хотели пойти на помощь Дюгу, но прочно застряли во льду. «Профон» тоже застрял вблизи от английских кораблей «Деринг» и «Гудзонс-Бей». 26 августа около девяти часов утра начался морской бой. Дюг атаковал англичан; они осыпали его корабль ядрами, рвавшими оснастку на куски, ибо на «Профоне» бой могли вести всего две пушки, установленные у задней стенки помещения для орудий.

«Гемпшир»[71] с 56-дюймовыми пушками на борту не мог до вечера присоединиться к другим английским кораблям. После боя, продолжавшегося десять часов с перерывами, все три английских корабля дали бортовой залп по «Профону» и ушли, не сомневаясь в том, что он пойдет ко дну. На «Профоне» было четверо убитых. Противник тоже наверняка потерял нескольких человек, ибо на льду валялись оторванные руки. Что касается нашего корабля, то мы не участвовали в этом славном сражении, про которое можно сказать, что то был первый в истории морской бой среди льдов.

Тут «Пеликан» вынесло течениями в Гудзонов залив, и у наших моряков были все основания радоваться, что они освободились из ледового плена. Подул свежий бриз, который немало нам помог, когда мы взяли курс на юго-запад.

3 сентября 1697 года мы подошли на «Пеликане» к Форт-Нельсону. Англичане дали несколько пушечных выстрелов, которые, судя по всему, должны были служить сигналом для кораблей, поджидавшихся из Англии. Мы стали на якорь в трех с половиной лье к юго-западу от этого форта, в открытом море. Нас удивило, что мы не встретили там «Пальмье», «Веспа» и «Профона», которые должны были прийти раньше нас. Ведь они находились у мыса Дигс, когда мы еще стояли во льдах.

На рассвете 5 сентября с подветренной стороны показались три корабля, которые мы приняли за свои. Снявшись с якоря около семи утра, мы пошли к ним, подавая сигналы, на которые те не отвечали. Тогда мы сообразили, что имеем дело с английскими кораблями, и действительно, то подходили «Гемпшир», «Деринг» и «Гудзонс-Бей».

Все люди находились на своих местах. Мичман Ла-Саль и солдат морской пехоты Гранвиль командовали нижней батареей, а Бьенвиль (брат г-на Ибервиля) и солдат морской пехоты шевалье Лигонде — верхней. Г-н Ибервиль попросил меня командовать на баке и отразить атаку противника с отрядом канадских французов, если англичане попытаются взять нас на абордаж.

Неприятель построился в кильватерную колонну. Впереди был «Гемпшир», за ним «Деринг» и последним — «Гудзонс-Бей». Все они шли на близком расстоянии друг от друга. Бой начался в половине девятого утра. Мы пошли прямо на «Гемпшир». Там решили, что мы намереваемся брать корабль на абордаж, и спустили грот и марсели. После этого отказа принять бой мы пошли к «Дерингу» и перебили его грот нашим огнем, а затем, когда вперед вышел «Гудзонс-Бей», дали по нему бортовой залп. «Гемпшир», перейдя на наветренную сторону, выпалил из мушкетов по нашему баку и дал бортовой залп картечью, которым перебило фалы фор-марселя и фордуны брам-стеньги и бизань-штаги. Бой становился упорным, три неприятельских корабля вели по нашему судну непрерывный огонь, чтобы его уничтожить.

«Гемпшир», убедившись, что ему не удастся навязать нам бой между