— Да, и вы мне в этом поможете.

— Но как? — поинтересовался Антон Михайлович.

— Мне понадобится веревка, прочная веревка, на которой я смогу спуститься со второго этажа.

— Веревка есть. — Светлана достала из шкафа моток достаточно прочного шпагата.

— Сгодится, — кивнула я и стала проводить с Родионовыми подробный инструктаж.

Если Света жадно ловила каждое мое слово, то с лица Антона не сходило выражение скепсиса. Он все еще не верил, что существует реальная угроза. Если бы жена хотя бы чуть-чуть приоткрыла завесу тайны, которую хранила от него с момента знакомства, Антон мог бы наравне с нами проникнуться всей серьезностью ситуации. Но она продолжала скрытничать, а он — сомневаться.

— Ладно, — наконец сказал Родионов, — хоть я чего-то не знаю, но сделаю так, как вы просите. Будь по-вашему, надеюсь, когда все закончится, ты, дорогая, мне все расскажешь.

— Конечно, — произнесла Светлана после продолжительной паузы, во время которой, вероятно, договаривалась с собой.

Из двух торцевых сторон здания я выбрала ту, напротив которой располагалось строение, находящееся на реконструкции. Оно со всех сторон было закрыто пленкой, на которую был нанесен рисунок, отображающий, как соседний дом будет выглядеть после обновления фасада. По существу, это была глухая стена, а значит, с этой стороны меня никто не мог увидеть. Привязав один конец шпагата к трубе отопления, я бросила моток в открытое окно. Веревка не касалась асфальта, но мне и такой длины было достаточно, чтобы спуститься вниз. Надев хлопчатобумажные перчатки, которые я всегда на всякий пожарный случай ношу в сумке, я залезла на подоконник, потом встала на карниз лицом к зданию, ухватилась за веревку, поджала ноги и проскользила на руках до завязанного на конце шпагата узла. Мне даже прыгать не понадобилось, моего роста вполне хватило, чтобы сразу оказаться на ногах.

После этого Света убрала шпагат наверх и закрыла окно. В это самое время Антон вышел на улицу через центральный вход и стал крутиться около «Лексуса», привлекая к себе внимание и давая мне возможность незаметно отойти от Центра изящных искусств.

Несколько раз прочитав записку, я поняла, что за зданием следят. Чердак жилого дома, располагавшегося через дорогу, был, на мой взгляд, самым удобным местом для наблюдения. Пока тот, кто там сидит, наблюдал за Антоном, я решила подкрасться к нему и допросить с пристрастием. Обогнув квартал, я подошла к жилому дому со двора и оценила обстановку. В доме было три подъезда, на последнем этаже каждого наверняка имелся выход на чердак. Вопрос был только в том, через какой попал на чердак наблюдатель. Я посмотрела на припаркованные во дворе машины.

Напротив среднего подъезда стояла праворульная «Тойота». Номер был тот же самый, что и у той «япошки», которая несколько дней назад перекрыла «Лексусу» выезд с парковки. Что ж, зайдем через второй подъезд! Я позвонила наугад в одну их квартир и сказала, наклонившись к домофону:

— Разноска квитанций.

Мне открыли подъездную дверь, и через какие-то двадцать секунд я была уже на последнем этаже. Люк, ведущий на чердак, оказался незапертым. Я старалась открывать его тихо, но он предательски скрипел. Подтянувшись, я залезла наверх и закрыла люк. Наверху меня никто не встречал. Вероятно, шум с улицы поглотил скрип ржавых петель. Встав за стропила, я пригляделась, в каком направлении двигаться. Одно из чердачных окон было открыто, вероятно, около него и сидел дозорный. Идти в полный рост было рискованно, и я стала передвигаться на корточках.

Преодолев примерно половину пути, я услышала какое-то бульканье. В некоторых мобильниках именно такой звук раздается при нажатии на кнопки. Я пока не видела никого, но уже точно знала, что мой расчет оказался верным. Сделав в полуприсядку еще несколько шагов, я остановилась за кирпичной кладкой вентиляционной трубы, сосредоточилась, а затем бесшумно обошла ее, резко встала и бросилась в прыжке на человека, сидящего у чердачного окна. Он даже не успел оглянуться, потому что я сразу же вырубила его четким ударом ребра ладони по нужной точке. Затем я стала связывать его руки и ноги. Для рук я использовала веревку, захваченную из мастерской, а для ног — его же собственный ремень.

Закончив свою работу, я взглянула на лицо своего пленника и узнала его. Это был отец Саши Квитко, которому я заломила руку в фойе, когда он бросился навстречу Родионовой. Ситуация вышла тогда неловкая. Он хотел лишь сообщить, что его сын сломал ногу, и забрать незаконченную работу. Неужели этот человек затаил зло и теперь хочет отомстить? Я взяла его мобильник и стала копаться в памяти. Оказалось, что Квитко сидит здесь как минимум с 9 утра и каждый час посылает кому-то эсэмэску с отчетом о своих наблюдениях. Последний раз, когда я уже была на чердаке, он написал, что «бабы не выходили». Я переписала себе номер, на который отправлял сообщения Квитко, в его записной книжке он числился как Сосед. Вероятно, по нарам, пронеслось в моей голове. Я стала обыскивать своего пленника, рубашка расстегнулась, обнажив татуировку на груди, по которой нетрудно было понять, что сделана она не в тату-салоне, а в колонии.

Взяв бинокль, я посмотрела в него на Центр. Здание, в котором ежедневно большую часть своего времени проводила Родионова, было как на ладони. Наверняка за черным ходом тоже кто-то сейчас наблюдал.

Квитко стал приходить в себя. Сначала поежился, пытаясь распрямить руки и ноги, а потом резко раскрыл глаза, выругался и спросил:

— Ты как сюда попала?

— Неужели это именно тот вопрос, который тебя больше всего интересует?

— Ты же не выходила из Центра! Или Серый тебя прошляпил?

— Вы все меня прошляпили, — усмехнулась я.

— Развяжи! — Квитко приправил свое требование крепким словцом.

— Не для того я тебя связывала, чтобы вот так сразу взять и развязать.

— Светке все равно хана, он ее уроет!

— Кто «он»?

— Она знает.

— Давай так, Квитко, ты сейчас ответишь на все мои вопросы, и тогда я часика через два пришлю сюда кого-нибудь, чтоб тебя развязали. — Мой пленник выругался, и я поняла, что первый вариант развития событий ему не понравился. — Тогда мне придется оставить тебя здесь на более длительное время, причем с кляпом во рту, а люк закрыть на замок. Даже не знаю, когда тебя найдут. Каждый час я буду посылать Соседу эсэмэски от твоего имени, а в это время язва будет есть тебя изнутри.

— Откуда ты про мою язву знаешь? — удивился Квитко.

— Достаточно взглянуть на набор продуктов, которые ты сюда принес, да и лекарства в твоем кармане слишком красноречиво свидетельствуют о твоем диагнозе. — Я показала упаковку таблеток, которую вынула из кармана его рубашки, пока Квитко был в отключке. — Тебе питаться надо понемногу, но часто. Следующий прием пищи и медикаментов ты пропустишь. Правда, я не понимаю, ради чего ты страдаешь…