Танша кликнула Шухрана – стоило усложнить себе жизнь, чтобы уж наверняка. Этот «двурукий» гигант был тяжелым противником, там уж точно не отвлечешься. В тот день Бану умоталась до седьмого пота: с двумя короткими мечами, потом с копьем, потом поблагодарила Шухрана и сошлась с Ниимом верхом, а потом, отрядив и его, распустила свернутый кнут – давненько этого не было.

Расставание далось тяжело, и Маатхас не шел у Бану из головы еще несколько недель. Длительная дорога до Гавани Теней только способствовала тому, чтобы Бану в размышлениях изъела саму себя.

Столкнувшись с будущими попутчиками, Бану совершенно не изменилась в надменном и скучающем лице: не считая Каамала, все остальные так или иначе совсем недавно были врагами. Да и Каамал, если быть откровенной, был врагом еще большим, чем другие. Расслабленно прошла внутрь небольшой комнаты, где их собрала для наставлений раману Тахивран, уселась в одно из кресел, несколько небрежно поздоровалась. Когда явилась Светлейшая и таны поклонились, Бансабира даже головой не повела в ее сторону. Тахивран, зло скрипнув зубами, тоже поторопилась сделать вид, что танши тут нет: пусть ведет себя, как хочет, маленькая сучка, главное – отвадить ее от армии, от родни, от союзников. Потому что, как бы ни было велико чувство долга, идти за чужаком невозможно.

Приветствовав гостей, раману наскоро дала распоряжения, пробормотала слова благословения и велела выдвигаться. На кону свадьба ее сына.

Море было спокойным.

Когда сообщили о приближении делегации из Яса, Алай молча, нахмурившись, тяжелой тучей пересек коридоры, приказав дочери быстрее собрать всех у парадного въезда во дворец. Наскоро перебрав в уме некоторые факты, которые запомнил из письма Тахивран, Алай вышел следом. Гости уже натягивали поводья.

Семь человек – пятеро мужчин, две женщины – держались впереди и осматривались с высоты седел. За их спинами медленно подтягивалось еще по меньшей мере две с половиной сотни солдат. Да уж, мысленно протянул Алай, в ужасе соглашаясь со сведениями Змея: эти везде с собой таскают орду охраны. Змей, наблюдая за царем, про себя усмехался: рассказывать, что в последние годы происходило в Ясе, он Алаю не стал, справедливо полагая, что это владыка должен обсудить с раману в переписке, поэтому о том, что нынешнее поколение танов друг к другу недружелюбно, в известность не ставил.

А потом Змей вздохнул, прикрыл глаза и понял, что дальше трусить нельзя. Он перевел взгляд на гостей и замер на вдохе. Это и вправду она.

Гости, одетые разномастно, кто с роскошеством, кто скорее строго и непритязательно, так что и не разберешь, кто тут главнее, кто важнее, спешились. Алай пристальным взглядом изучал иноземцев, пытаясь хоть как-то определить наугад, которые из них таны, а которые лаваны (зря, что ли, ему Гор вчера весь вечер объяснял, в чем там разница в сословиях?!). Алай вышел вперед, удержавшись от того, чтобы прочистить горло, и заговорил словами приветствия.

– Я рад принимать посланников Яса. Да пребудут с вами ваши боги. Добро пожаловать в Аттар, – произнес Стальной царь вежливо и дружелюбно. Его взгляд остановился на молодой девушке – единственной блондинке среди остальных. Волосы убраны в косу набок, и очевидно, что по длине они едва закрывают плечо – здесь, в Орсе, девица ее лет могла быть так острижена только за большие грехи, а в Ясе вон в парламентеры определяют, задумался царь. Впрочем, разбираться в личностях посланцев велено Змею, пусть он и ломает голову.

– Это трое из моих шестерых детей, – Далхор продолжил знакомство коротко, – Халий, наследник, Аман, самый младший, и Джайя, старшая дочь. И мои советники, – он сделал скупой жест рукой. Ясовцы сразу обратили внимание на тяжелые широкие браслеты на кафтане царя – под полуденным солнцем камни в них заиграли так, что, даже не желая, пришлось посмотреть.

Вперед вышел один, роста среднего, седеющий и лысеющий одновременно, с объемистым животом.

– Я – тан Каамал, защитник Серебряного дома, – сказал Яфур неторопливо и почтительно. Бану едва слышно вздохнула и перенесла вес тела с ноги на ногу. Намеренно выразила нетерпение, безошибочно определил стоявший сразу за спиной госпожи Гистасп. Яфур таких тонкостей не знал, поэтому продолжил в прежней манере, вынуждая остальных маяться под солнцем.

Каамал пожелал Далхорам всех благ и благословений и стал представлять приехавших. Когда речь зашла о тану Яввуз, его «вдовствующей невестке», Бансабира не выдержала:

– Кровавая Мать Сумерек, я в жизни не проводила время более бессмысленно, чем сейчас.

Каамал осекся, скосив взгляд на молодую женщину, Алай едва не задохнулся от возмущения, а Джайя, лепная, как самая прекрасная статуя, вовсе вытаращилась на Бану с неподдельным ужасом. Вот так прямо хамить в присутствии Стального царя?!

– Т-тану, – боязливо озираясь, шепнул откуда-то из-за спины Дан. Не считая Гистаспа, танша взяла с собой поучаствовать в «идиотском предприятии» еще только двух офицеров – Дана и Серта.

Бансабира легко повела плечом, вздернула бровь и пошла навстречу Алаю:

– Да чего ты жмешься, Дан? Можно подумать, я не права. Мы все знаем, что вы, – она обратилась к Алаю, – владыка этих земель, это, – Бану кивнула Алаю за спину, – ваша семья, а мы, – сделала движение головой, будто затылком указывая на ясоцвцев, – посланцы династии Яасдур. И все мы знаем, что нам предстоит обсуждать. Нечего тянуть волкодавов за хвост, давайте решим все быстрее, и делу край.

Пока остальные оставались в замешательстве, Мать лагерей преодолела последние разделявшие ее и Алая два шага, встав к мужчине почти вплотную и глядя прямиком в глаза.

– Ну? – спросила она бесстрастно. – Кто-нибудь в состоянии проводить меня в покои, где я буду жить? Имейте в виду, кроме меня нужно распределить еще тридцать два человека. Из них вот эти трое, – танша неопределенно ткнула пальцем за плечо, имея в виду Дана, Серта и Гистаспа, – должны жить где-то рядом, а в моем покое должно быть второе спальное место для оруженосца. Больше не смею задерживаться, продолжайте важные разговоры. Вы ведь наверняка еще не уловили, кто мы такие и что здесь делаем.

Алай первый раз в жизни не знал, как унять ярость. ЧТО ЗА СУКА?! Непроизвольно он обернулся вслед Бану, которая без тени угрозы ступила дальше, явно направляясь внутрь дворца, и схватил за плечо. Малолетка только состроила непроницаемую физиономию и возвела на царя скучающий взгляд.

– Хотите проводить меня лично? – уточнила танша.

Алай побагровел. Расцепив крючья пальцев, он отпустил Бану с такой брезгливостью, будто она была заразной.

– Джайя, – процедил он сквозь зубы, – покажите гостье ее место.

– Д-да, ваше величество, – заикаясь, отозвалась девушка, торопясь увести Бану подальше от отца, да и сама убраться побыстрее. В таком состоянии она его не видела даже в день осады Аттара.

– «Ваше величество»? – тише переспросила Бану, так что слышала только царевна. – Что у вас за отношения с отцом?