— Клейтон, что с тобой? — встревожилась Уитни, бросаясь кнему. — Что…

Клейтон крепко сжал ее в объятиях.

— Ничего не произошло, — пробормотал он, странно запинаясь.— Просто скучал по тебе. — И продолжая обнимать ее одной рукой за талию, взялсо стола маленькую бархатную коробочку. — Сначала я подумывал насчет изумруда,— признался он все так же мягко и серьезно, — но блеск твоих глаз затмил быего. Поэтому и выбрал вот это.

Он нажал пружинку, и крышка коробочки откинулась.Великолепный бриллиант послал в потолок сноп радужных огней.

Уитни с трепетным благоговением уставилась на кольцо.

— Никогда не видела ничего…

Она не смогла договорить: слезы бесконечного счастьяпокатились по щекам. Взяв ее руку, Клейтон надел кольцо на средний палец. Уитнисмотрела на первое ощутимое доказательство ее принадлежности Клейтону и немогла наглядеться. Теперь они навеки нерасторжимо связаны, и пусть весь светувидит кольцо и узнает это.

Больше она не Уитни Элисон Стоун, дочь Мартина Стоуна,племянница лорда и леди Джилберт. Теперь она невеста и будущая жена герцогаКлеймора. За одно мгновение она потеряла свое имя и обрела новое. Уитнихотелось сказать Клейтону, что он сделал ей чудесный подарок и она боготворитего, но смогла лишь прошептать:

— Я люблю тебя.

Слезы полились по щекам неудержимым потоком, и Уитнипоспешила спрятать лицо на груди Клейтона.

— Это от счастья, — пробормотала она, когда он вновь обнялее, пытаясь успокоить.

— Знаю, малышка, — сказал он, терпеливо дожидаясь, пока буряэмоций не утихнет.

Наконец Уитни отстранилась, смущенно улыбаясь, и вытянуларуку, чтобы полюбоваться сверкающим великолепием огромного бриллианта.

— Это самая чудесная вещь, которую я когда-либо видела, —выдохнула она, — если не считать тебя.

Волна желания охватила Клейтона при этих словах, и он уженаклонил голову, чтобы завладеть ее губами, но тут же одернул себя — естьпределы и его самообладанию, и они уже почти истощились.

— Мадам, надеюсь, у вас не войдет в привычку плакать каждыйраз, когда я буду дарить вам драгоценности, — с шутливой строгостью заметил он,— иначе придется послать за ведрами, чтобы собирать ваши слезы, особенно когдавы увидите фамильные украшения.

— Разве это кольцо не из их числа?

— Нет. Герцогини Уэстморленд никогда не носили обручальныхколец, принадлежавших до них другим. Однако венчальное кольцо — семейнаяреликвия.

— Существуют ли еще какие-нибудь традиции Уэстморлендов? —спросила Уитни, лучезарно улыбаясь.

Клейтон, не выдержав, стиснул ее в объятиях и жадно припал кгубам.

— Мы можем стать основателями новой, — многозначительнопрошептал он. — Скажи, что хочешь меня.

Он с мучительной нежностью пил нектар с ее губ.

— Я люблю тебя — ответила Уитни. Клейтон почувствовал, какнапряглось ее тело и она еще теснее прижалась к нему.

— Знаю, малышка, что ты меня любишь, — кивнул он,приподнимая ее подбородок. — Но ты еще и хочешь меня! — с тихим понимающимсмехом заметил он, отстраняясь.

Уитни вспомнила, что тетя и портнихи ждут ее в соседнейкомнате, и нехотя направилась к двери.

— Это все, ваша светлость? — улыбнулась она, снова подражаягорничной.

— Пока да, спасибо, — с вежливым равнодушием ответилКлейтон. Однако стоило девушке повернуться, как он легонько, но достаточногромко шлепнул ее по заду.

Уитни замерла и, оглянувшись на оскорбителя, суровопредупредила:

— На вашем месте, сэр, я бы не забывала, что произошло,когда вы в последний раз отважились на такое после бала у Ратерфордов.

— В доме Арчибалдов? — догадался Клейтон. — Когда я привезтебя?

— Совершенно верно. — Она с трудом подавила улыбку ивысокомерно наклонила голову.

— Должен ли я опасаться, — заметил Клейтон, безуспешнопытаясь выглядеть серьезным, — что ты можешь сбить на пол все эти картины?

Уитни недоуменно оглядела сначала портреты в тяжелых резныхрамах, а потом Клейтона.

— А я думала, что дала тебе пощечину.

— Промахнулась.

— Правда?

— Боюсь, именно так, — мрачно подтвердил он.

— Как печально!

— Несомненно, — вздохнул Клейтон.

Этим вечером, после ужина, вся семья собралась в гостиной.Герцогиня и тетя Энн перебирали последние сплетни, пока Стивен в крайнепреувеличенном виде рассказывал о самых возмутительных мальчишеских проделкахКлейтона.

— Как-то раз, когда Клею было двенадцать, он не спустился кзавтраку. В комнате его тоже не оказалась, и отец со слугами начал прочесыватьокрестности. Спустя какое-то время на берегу, в том месте, где течение сильнеевсего, нашли рубашку Клейтона. Его лодка была привязана, потому что отец нацелый месяц запретил ему брать ее…

Задыхаясь от смеха, Уитни повернулась к жениху.

— Почему… почему тебе запретили брать лодку? — выдохнулаона.

Клейтон грозно нахмурился, но, глянув в оживленное лицоневесты, против воли рассмеялся.

— Насколько припоминаю, накануне я вышел к ужину не совсем вприличном виде…

— Не — совсем?! — завопил Стивен. — Да ты явился на полчасапозже в сапогах для верховой езды и разорванной куртке, и от тебя невыносимонесло конским потом и кожей, а на лице остались следы пороха, потому что тыутащил дуэльные пистолеты отца и упражнялся в стрельбе по деревьям.

Клейтон метнул на брата полный презрения взгляд, но тотвместе с Уитни снова разразился хохотом.

— Продолжайте, Стивен! — задыхаясь, еле выговорила она. —Доскажите, что случилось потом.

— Ну… все посчитали, что Клейтон утонул, и помчались к реке.Мама залилась слезами, отец побелел как простыня, но тут из-за поворота рекипоказывается Клей на самодельном плоту, самом шатком и ненадежном, какой толькоможно вообразить! Все затаили дыхание, ожидая, что плот перевернется, когдаКлей попытается причалить, но Клей прекрасно справился. С удочкой в одной рукеи связкой великолепной рыбы в другой он спрыгнул на землю и, казалось, страшноудивился, что все собрались на берегу в такой час и глазеют на него. Потом онподошел к родителям, все еще не выпуская из рук огромную связку рыбы.